— Тебе повезло, что у тебя в мире нет жнеца, — хохотнул я и задумался, смогу ли я отбиться от жнеца. В голове всплыли заклинания, которые я забыл, попав в этот мир, а теперь принялся вспоминать — сложные чары для подчинения духов и управления загробными мирами. Я отвлёкся, зажёг в руке серебряное пламя, отливающее внутри фиолетовым, из совершенно новых структур, из совершенно нового источника — скорее всего отбился бы.

Диск солнца катился к земле.

Колдовать в таком состоянии было значительно сложнее, нежели с телом. Я ощущал, что почти ничем не могу пользоваться. Словно писать на листке бумаги карандашом без стола — в принципе можно, однако крайне неудобно. Ни тебе привычного диссациатора с накопленными структурами, ни узлов и преобразователей, все чары нужно держать в воздухе и собирать из того, что сейчас под рукой, буквально жонглируя структурами.

Не смотря на это моё астральное тело к вечеру было окончательно очищено от проклятья. С физическим телом было намного сложнее — мозг и череп я восстановил по астральному следу моего тела, однако дыра зияла и в ней по прежнему копошились жуки. От глаз снова ничего не осталось.

Кроме прочего я с трудом мог докричаться до верующих. Среди всех я остался связанным лишь с Кимом, который сейчас с пеной у рта доказывал, что Гарри жив, просто спит. Хороший малый, пусть доказывает. Взрослые упрямые, но ты тоже будь и тебе в итоге поверят. Я рассказал ему, где я, и рассказал, какая помощь мне нужна, но он не понял до конца.

День пролетел незаметно. Жонглирование заклинаниями дело сложное и каждые чары будто бы пили из меня силы, но воспринималось это немного иначе — время просто принялось ускоряться. Я наблюдал за тем, как вроде бы творю с той же скоростью, а солнце на небе перепрыгивает с одного места на другое, словно зловещий огненный шар. В итоге многого я не добился, почистив лишь астральное тело и затянув череп, хотя с телом я бы с такими повреждениями справился бы за пару дней.

Кроме того ощущалось какое-то опустошение, настойчивое желание всё взять и бросить, и бродить по окрестностям, воя на луну. Совсем как при магическом истощении, только гораздо острее. Когда очередное заклинание рассыпалось у меня в руках я выругался и решил сделать перерыв.

Исцеление двигалось непозволительно медленно.

А сколько времени у меня в принципе есть? Я обратился к своим ощущениям, понимая, что дней десять точно было. Ещё был вариант занять чьё-нибудь тело, но колдовать из него будет крайне сложно, ведь астральное тело будет не развито, да и рефлексы пострадают в значительной степени.

Десять дней слишком мало, за это время нужно успеть восстановить хотя бы базовые функции. Я продолжил работать.

Ночь опустилась закономерно в попытках творить простые исцеляющие чары. Плёл я их до тех пор, пока ворота замка вдруг не распахнулись, открывая моему взору блеск щитов и рыцарских оголённых мечей в темноте. Их было немного, с десяток. В окружении рыцарей было две знакомые фигуры: тоненькая Сеамни и укутанный в плащ Эльстан.

Я обрадовался, сорвался и подбежал к эльфам, размахивая руками. Сеамни меня не видела и не могла, а вот Эльстан вполне мог.

— Я тут, тупица эльфийская! — надеялся я хоть как-то вызвать его интерес.

Но строй маршировал, а эльф никак не реагировал. Я был слишком слаб, кроме прочего эльф явно искал душу, привязанную к телу. Теперь, когда я знал, как это работает, я понимал, что без серебряной нити единственный вывод, который сделает эльф, когда меня увидит, будет:

— Он мёртв, — указал Эльстан на моё безжизненное тело.

Две пары рыцарей уже тащили за Атор Адолен два мёртвых тела. Ещё двое пытались пристроиться к моему.

— Он! Жив! — топнула ногой Сеамни. — И хватит нести чушь! Осторожней с ним, это не труп! Это живой, но очень плохо выглядящий бессмертный!

Рыцари поглядывали на Сеамни как на умалишённую, но подчинялись. Эльстан же всё ухмылялся, даже не представляя, насколько он не прав. Меня понесли.

— Он жив, — сквозь слёзы кидала Сеамни время от времени.

— Как вот это может соответствовать понятию «жив»? — возмущался Эльстан. — Жизнь ушла из него три дня назад. Посмертники давно уже свои личинки ему в тело отложили.

Сеамни раздала команды по поводу остальных двоих, когда мы вошли в город. Потом подоспели самые настоящие носилки, на которые уложили моё тело и понесли в здание храма.

— Сеамни… — попытался сыграть понимающего маэ Эльстан. Не прокатило. Да он не успел даже двух слов сказать.

— Ты лекарь — лечи давай, прямо сейчас! — приказала она. Пробился тон, который я слышал в Пандемониуме. — Нам остановиться?

Эльстан махнул рукой сержанту, мол, «продолжайте».

Я колбасился на носилках, проносимый квартал за кварталом.

— Я не буду лечить «это». Сеамни, успокойся и посмотри правде в глаза: единственное, что мы можем сделать, это похоронить его по всем правилам, чтоб его дух обрёл покой, — Эльстан взял её за плечи, заглянул ей в глаза.

Приближался храм, а там было какое-то буйство магии. Мне рядом было находиться некомфортно в образе духа. А моё тело несли именно туда!

— Я вам дам, хоронить они меня собрались! Рано хороните! — закипишил я и поспешил в своё тело.

Боль, которую я испытал, была выше всего, что я испытывал до сего. То мгновение агонии и бесконечного огненного безумия для меня показалось вечностью, где моё сознание боролось с сумасшествием. В это мгновение я успел дёрнуть рукой прежде, чем вновь покинуть своё тело.

Это было ужасно.

Я вынырнул и вновь почувствовал тот гнёт, как тогда, на границе серебряного шторма. Я бы хватался сейчас за бок и шумно вздыхал, если бы душа нуждалась в этом.

Сеамни с Эльстаном переглянулись. Эльфийка утёрла слёзы.

— Что это было? — спросила она у эльфа.

Лекарь стоял с широко открытыми глазами, не веря в то, что только что ощутил.

— Он испытал боль, — эльф завертел головой. — Он рядом, потерял нить и очень слаб. Стойте! — скомандовал он рыцарям. Те остановились около самых дверей храма. — Нам нельзя туда, там магический фон, — он словил удивлённый взгляд Сеамни, но никак не отреагировал. — Кладите прямо сюда, мне нужно время.

И он действительно стал лечить, но не простыми заклинаниями, которыми лечил бы я, а сложными каскадами чар, что питали друг друга, циркулировали структурами между собой. Моё тело погрузилось в нечто, что напоминало едва светящийся туман. В своём состоянии, без астрального тела, разобрать его чары мне было крайне сложно.

Это было быстро. Очень быстро по моим меркам. Этими чарами можно было поднять бойца с проломленной головой на ноги пока его душа ещё ничего не поняла и отправить в бой. С этими чарами он мог и себя так же подлатать, если бы подготовил их заранее в виде, например, амулетов.

Я вдруг вспомнил, как я нашёл едва живое тело на берегу Озера Зубатых. Вспомнил, что именно эти каскады чар я ощутил. Скорее всего в мир попало мёртвое исковерканное тело, но уже на следующее утро Эльстан был цел и невредим.

Эльф удовлетворённо кивнул, рассеивая туман, а я нырнул в своё тело, стараясь сделать вдох, но вместо этого лишь дёрнулся. Эльф прочистил горло и ударил кулаком мне в грудину — пошло движение крови, забилось сердце, воздух в небольшой порции попал в лёгкие. Я, скрежеща веками, моргнул, заливаясь слезами.

Словно проснуться голым и мокрым на снегу, искусанным комарами, но я был жив.

Я сел, колотясь и обхватывая себя за колени и, напрягшись, встал. Лёгкость и сосущий дискомфорт охватили моё сознание, а за спиной послышался глухой звук — моё тело упало на землю. Я нахмурился и повторил попытку: отдышался под ахи и вздохи Сеамни, сел, протёр глаза…

Кинур

Он видел Гарри живым.

Десять его рыцарей погибло из-за этого говнюка, Кинура обвинили в том, что он ничего не делает, а тут оказалось, что Гарри очень даже жив. Сложно было описать ту гамму жгучих эмоций, от которых каменеют мышцы и сердце обливается кровью. Графу хотелось вцепиться в это лицо, выдавить ему глаза, разорвать глотку…