Степан наклонился, поднял обломок доски с пола, и ударил по стеклу. Потом снова. И ещё раз.

Толстая трещина медленно расползалась по окну, руки дрожали, казалось, что он в любой момент выронит доску из ослабевших пальцев.

– Господин, успокойтесь! Это не поможет. – голос пацана показался слишком громким, резким, словно царапающим, бьющим по ушам.

Степан даже не оглянулся на Веце. Полукровка ему ничем не поможет, это попаданец уже понял.

Нет. Он не будет пить кровь.

Не может. Он правда не может.

– Я задыхаюсь. Задыхаюсь. – просипел вампир, сжимая горло в попытке унять болезненные спазмы.

В жизни Степана было не так много страхов, да и рос он не в тех условиях, чтобы позволить себе хоть малейшую слабость.

Он не боялся умирать, он боялся терять.

Слишком ярко в голове отпечатался тот день, когда София погибла. Слишком хорошо он помнил её кровь на земле, на его руках. Её остывающее тело и грустную улыбку, застывшую в глазах.

Его семья была маленькой – он, мама и младшая сестра, отец их бросил, когда Степану едва исполнилось семь. Сколько себя помнил, он винил отца за предательство, за то, что оставил их одних. И никогда бы не смог простить, впрочем, как и себя. Ведь Степан не уберёг Софию, не смог спасти.

Если бы он только был врачом, а не учителем, если бы не вытащил её на прогулку в тот день…

Единственный мужчина в семье, он с малых лет опекал сестру, как мог. Она и мама – весь его мир, и когда часть твоего мира умирает, это раздирает душу на части.

Он поклялся себе, что никто больше не пострадает от его слабости, от его беспечности и невнимательности.

Он не мог смотреть на кровь.

– Отойдите, господин. – Веце подвинул замершего Степана в сторону и разбил стекло одним ударом. В комнату ворвался свежий воздух, попаданец прислонил голову к стене, глубоко дыша. – Вы должны выпить кровь, но теперь я не могу вас накормить, все монстры сбегутся на запах. – тихо сказал полукровка, напряжённо глядя на разбитое стекло. Учуют ли твари их? Сквозняк точно разнесёт запах по всему этажу.

Степан ничего не ответил, медленно сполз по стене, оседая на пол. Стало немного легче.

– Сколько… – вампир закашлялся, воздуха в лёгких всё ещё не хватало, – Сколько вампиры могут прожить без крови? – сможет ли он перетерпеть это?

Всего лишь голод, просто жажда.

Возможно ли преодолеть эту потребность, быть выше низменных желаний тела?

Полукровка отвёл взгляд и долго молчал. Что произошло с господином в прошлом, что он так боялся, так сопротивлялся, отрицал очевидное?

Веце взглянул на своё запястье. Ему так часто приходилось кормить прошлого хозяина, что шрамы от ножа и зубов не успевали зарубцеваться. Он уже давно не видел в этом ничего пугающего или странного. Отдавать свою кровь хозяину. Это нормально.

– Не больше трёх месяцев, господин. – мрачно сообщил Веце.

Почему господин отказывается от крови? Разве смысл существования кормушки не в том, чтобы кормить своего хозяина?

Веце видел другую жизнь и быть кормушкой для него лучший вариант из всех возможных. Полукровка не хотел расставаться с такой жизнью, не хотел быть выброшенным на улицу как бесполезный мусор.

Степан сжал зубы. Его вторая жизнь, его шанс начать всё заново, жить без сожалений.

Он не имеет права упустить свою возможность.

Он обязан преодолеть себя, пересилить свой страх. Он должен научиться жить по-новому, жить как преемник графа, жить как вампир.

– Я постараюсь. – с трудом вымолвил Степан, – Дай мне время. – полукровка криво улыбнулся. Если бы он мог, то так бы и поступил.

Но у господина Кифена нет времени, и это жестокая правда.

– Это зависит только от вас. Сделайте всё возможное. – вампир кивнул, приступ медленно утихал, – Вы спали сегодня ночью? – попаданец отрицательно качнул головой, – Больше так не делайте, вам необходим сон, иначе вы постоянно будете в таком состоянии.

Степан опустил глаза на грязный пол, сквозняк гонял мусор по ссохшемуся старому паркету, по спине пробежали холодные мурашки.

Попаданец с недовольством отметил, что замёрз. Даже ночи в лесу не казались такими холодными, как лёгкий прохладный ветерок, дующий из разбитого окна.

На улице было тепло, душно, но Степан не чувствовал ничего, кроме холода, его знобило. В таком состоянии выходить за пределы комнаты – чистое самоубийство, и Веце это тоже прекрасно понимал.

– Господин, выпейте это. – полукровка не видел другого решения, они должны выжить и сейчас это единственный выход.

– Это лекарство? – чёрная жидкость в склянке едко пахла и Степан опасался пить такое. На маленькой стеклянной баночке был нарисован гроб и стояла цифра три.

– Это яд. – спокойно ответил Веце, поджав губы. – Пейте залпом.

– Я умру? – вампир встряхнул флакончик и выжидающе посмотрел на Веце.

– Нет. – коротко бросил полукровка. Степан закрыл нос и выпил яд.

Первые минуты ничего не происходило, после пропало обоняние, а затем и зрение. Он ничего не чувствовал, словно плавал в каком-то тёмном беспросветном мареве, не имеющем ни начала, ни конца.

Веце подвинул тяжёлый шкаф, закрыв им двери, запечатал окно магией и привычно резанул по руке ножом, сливая кровь в глубокий бокал. Если напоить господина сейчас, то он ничего не поймёт.

Полукровка решил не мелочиться, голова кружилась, он с трудом наполнил третий бокал. Подтащил к себе обездвиженное тело господина Кифена магией и влил кровь в рот вампира, следя, чтоб тот не захлебнулся.

Вампир рефлекторно глотал, полукровка достал из пространственного кармана противоядие и отложил в сторону.

Господин не должен узнать, что пил кровь. Веце перебинтовал руку и спрятал рану под длинным рукавом рубашки, только после этого дал Степану противоядие.

– Буэ, что за мерзкий вкус. – сморщился попаданец, когда действие яда прошло и во рту осталось только гадкое послевкусие противоядия, – Неужели это было так необходимо? – словно все кошки со двора ему в рот нагадили.

– Эта комбинация яда и антидота поможет вам временно почувствовать себя лучше, но, к сожалению, такой способ можно использовать не чаще, чем раз в год. Антидот нейтрализует основную часть яда, остальная месяцами выводится из тела. – пояснил Веце, нагло соврав.

Полукровка хотел жить, это ложь во благо. Но яд и правда нельзя использовать чаще, чем раз в двенадцать месяцев.

Веце выпил укрепляющее зелье, и они решили выдвигаться через десять минут.

Степан встал, потягиваясь, он больше не чувствовал слабости в ногах, дышалось легко. Веце протянул господину меч, а сам сплёл заклинание огненного шара, для того чтобы освещать тёмный коридор.

Попаданец отодвинул шкаф от входа и открыл двери, полукровка пустил шар в темноту. С разных сторон послышались шорохи.

Веце тяжко вздохнул и бессовестно спрятался за спиной господина. Степан осторожно переступил порог, что ж, всё выглядело не так плохо, как он ожидал.

Несколько сломанных дверей, кое-где обвалившийся потолок, небольшая дыра в полу и разбросанные то тут, то там кости.

Из кучи костей высунулась морда монстра, честное слово, тут одна тварь уродливее другой!

– Не переживайте господин Кифен, крупные монстры предпочитают более просторные места, поэтому никого большого мы тут не встретим. Раз с Накаратом справились, то и остальных прикончите. – подбодрил полукровка, дрожащей рукой подталкивая попаданца вперёд. Степан недовольно закатил глаза и покрепче перехватил меч, – Это Комахош, он всего лишь плюётся ядом и… может переломить кость одним ударом. – предобморочно прошептал Веце, испуганно встретившись взглядом с монстром.

– Всего лишь… Мда, Веце, твоя помощь и моральная поддержка неоценимы. – усмехнулся вампир.

Комахош наклонил голову, высунул по-змеиному раздвоенный язык и неторопливо выбрался из своего убежища, медленно приближаясь к нарушителям покоя.

Степан боялся выдохнуть лишний раз, кто знает, что может спровоцировать монстра на нападение.