Он уткнулся мне в грудь.
— Господь милостив ко мне, раз дал мне такую супругу. — Он посмотрел на меня и я увидела влагу в его глазах. Нежность разлилась в моей груди как волна. Этот, пусть молодой, но уже суровый воин, чуть не заплакал, обнимая меня. И в этот момент я поняла, случись что со мной, он долго не проживёт. Не сможет. Неужели я так сильно его зацепила? Стала частью его души, естества, что он без меня не сможет жить? Как же сильно он меня любит⁈
Обняла его, поцеловала.
— Ванечка, всё будет хорошо. Веришь мне?
— Верю.
— Тогда давай вставать… Хотя если хочешь? — Я легла на спину и развела ноги.
Он смотрел мне между ног, облизывал пересохшие губы. Потом мотнул головой.
— Я потерплю, Саша. Давай вставать, надо готовится.
Услышав это, улыбнулась.
— Молодец, любимый. Как у нас ещё говорят, у тебя не нервы, а стальные канаты. Молодец! Значит вечером для тебя будет сюрприз!
— Что такое сюрп… Как ты сказала?
— Сюрприз. То есть, подарок!
— Хорошо.
Он легко вскочил с постели. Я тоже встала. Смотрела как Ваня одевается. Сама как была обнажённой, так и оставалась. Помогла ему надеть праздничную бронь. Подтянула ремни. Заставила повернуться вокруг своей оси. Оглядела, потом поцеловала.
— Ты у меня очень красивый мужчина. — Сказала ему. — Не дай бог, Ваня узнаю, что кого-то ещё любишь, убью. Понял?
Он замер, вытаращив на меня глаза.
— Саш. Ты с ума сошла? Кого я ещё любить могу?
— Вот и хорошо, Ванечка. Мы любим друг друга и никто нам с тобой больше не нужен, так ведь? — Последнюю фразу я произнесла очень сладким голосом. Он послушно кивнул. — Иди, Ванечка. Позови мне девушек. Мне одеваться надо и сполоснуться.
Притащили большое корыто. Теплую воду. Я сполоснулась. Потом надела рубашку и платье. После чего велела позвать Елену. Спустя пять минут прибежала подружка.
— Сань, ты уже встала, классно!
— Ты что такая, словно наскипидаренная?
— Сань, мы же в Кремль едем. Блин, я дурею и у меня коленки трясутся.
— Секс был с Васей?
— Был. Полночи трахались как сумасшедшие. А что?
— Ты же беременная⁈
— Мы аккуратно. Вася вообще очень нежный. Это я его напрягла. Он вообще готов ходить вокруг меня и пылинки сдувать и никакого секса. Но я так не могу. У меня наоборот, какое-то бешенство матки непонятное. Может как раз из-за беременности?
— Может. У некоторых во время беременности как раз это обостряется. Но ладно. Давай наводить красоту.
Елена послала девушку за её нарядами. Сидели с ней наводили на самом деле красоту. Распечатали наш стратегический запас. То есть, Ленкину косметичку. Сидели красились косметикой 21 века. Глаза, губы. Немного подмазали себе щеки, но не до фанатизма. Обе смотрели в большое медное зеркало. Стеклянные были в огромном дефиците, стоили просто бешено дорого. Но ничего, сейчас мы можем позволить себе такое. Так, как медное зеркало было не фонтан, достали своё. Пусть и маленькое. Во время этого процесса к нам постучалась и заглянула Евдокия. Младшая сестра наших мужей.
— Можно? — Спросила она.
— Конечно можно, Евдокия. Чего спрашиваешь? — Удивилась Ленка. Девушка скользнула к нам. Сидела смотрела на нас во все глаза. Вообще она девушка на выданье была. Ей 15 лет. Это самый сок, по мерках этой Руси. Когда наша красота была наведена, Елена достала из косметички флакончик с духами. — Французские, Саша, между прочим!
— Наплевать! — Лёгкими движениями мы нанесли духи на шею и за ушами. Аромат французских духов распространился по горнице. Не сговариваясь, обе посмотрели на свою золовку.
— Сань, а давай Евдокию накрасим?
— Давай. — Принялись за девчонку. Закончив, посмотрели на неё. Чудо как хороша стала. Плюс немного духов легкими касаниями тоже на шею, за ушами.
Мы отступили. Евдокия вдыхала аромат. Смотрела на себя в зеркало и улыбалась. Настоящая русская красавица. В этот момент к нам зашла маман. Оглядела нас строгим взглядом. Остановилась на своей дочери.
— Ты что здесь делаешь? И что на тебе? — Задала вопрос маман. Мы решили с Еленой вступиться за младшую Вяземскую.
— Матушка. — Начала я. — Мы просто постарались сделать ещё красивее Евдокию. — Я заметила, как маман, потянула носом, вдыхая аромат французских духов 21 века. — А теперь мы приглашаем Вас, матушка. Всё же в Кремль поедем.
— Я то не поеду. Это вы поедите, Федор Мстиславович поедет, да мужья ваши.
— Всё равно, матушка. Присаживайтесь. Федору Мстиславовичу будет очень приятно увидеть вас.
Поработали с боярыней. Так же надушили её. Она с удивление и благоговением смотрела на флакончик духов.
— Что это за чудо?
— Это благовония, матушка. — Сказала Елена. — Из Франции, из самого Парижа, где царствует французский король.
— Господи, пресвятая богородица. — Перекрестилась маман. Мы тоже вместе с ней и с Евдокией.
Под платье я надела сапоги. Да, те самые до колен. Это на всякий случай. Так же под платье надела штаны. Нет, не камуфляжные, а адаптированные шаровары, те которые я носила на повседневку, не в обтяжку, но и не широкие. Хорошо бы ещё надеть свою миланскую кольчугу. Но решила, что это перебор. Вообще наши с Еленой платья были с сюрпризом. По бокам имелись разрезы, чуть ли не до пояса. Но сейчас они были искусно скрыты. Края разрезов были плотно прижаты друг к другу, причём внахлёст и скреплены нитью, но не крепко. И при необходимости одним движением можно было разъединить края разреза. И тогда подол уже не сковывал бы движение. Мощные серьги, которые в это время носили женщины, мы надевать не стали. Маман, конечно, удивилась, но настаивать не стала. Мы оставили свои серьги. У меня были золотые с небольшими бриллиантами. Это был подарок мужа, перед тем, как он уехал в командировку, из которой вернулся в цинковом гробу. У Елены были свои серьги с рубином. Я не знала настоящий рубин это или искусственный, но какая разница? Здесь всё равно никто это распознать не мог. А рубины на Руси ценились даже больше, чем алмазы. Нам заплели с Еленой косы. На волосы мы надели жемчужные сеточки. Вроде и волосы не скрыты до конца, но и не простоволосые. Протокол замужней женщины соблюдён. Такие сеточки стали совсем недавно входить в Европе в моду. Но в Москве у ювелиров, в основном это были евреи, они уже появились и были куплены накануне нашего визита в Кремль. Бусы надевать не стали, зато надели с Еленой очень красивые подвески из сундука. Подвески были разные у нас с Еленой. Я надела с изумрудами, а Елена с рубинами. У неё вкупе с серёжками получился гарнитур. Так же на голове были закреплены диадемы принцесс. Да, те самые, которые я по наглому присвоила нам с Еленой. На руки мы надели белые перчатки. Их сшили нам ещё в пограничной крепости. Перчатки были плотные. Шились под нашим строгим надзором. Поверх перчаток Елена надела пару перстней, опять же с рубинами. Перстни были из третьего сундука. Я обошлась один перстнём, на левую руку с изумрудом. На правую, на средний палец надела серебряную печатку Юрия Долгорукого. И конечно же на запястье левой руки застегнула браслет с командирскими часами. Мы обе стояли с Еленой и смотрели друг на дружку. Ленка зацокала языком.
— Ваше ампираторское Высочество, Вы не отразимы. — Писклявым голосом сказала она. — Настоящая Золушка на балу, забодай её комар.
Я чуть присел в реверансе.
— Благодарю Вас, Ваше амператорское Высочество. Вы тоже прекрасны, настоящая Белоснежка, шило ей в зад. Осталось только гномов дождаться. Где они?
— Понятия не имею. Пьянствуют, наверное, как обычно!
Маман с Евдокией и сенными девками ничего не поняли из нашей с Еленой пикировки. Мы засмеялись. Маман улыбнулась.
— Я вижу у вас дочки, хороший настрой. Да благословит вас пресвятая богородица. — Она перекрестила нас. — Мы будем молится за вас всех.
В светлицу постучались. Заглянул один из холопов.
— Матушка боярыня, хозяин послал за царевнами. Пора ехать.
— Всё, мы выходим. — Ответила я ему. Мы обнялись с маман. Всё же хорошая у нас с Еленой свекровь. Обнялись с Евдокией. У той на глазах показались слёзы. — Ты не плач. Чай не в каземат тюремный едем. — Сказала ей.
