— Значит, Порфирородная, ты не только Комнина, но и Дукиня? И Елена тоже?

— Совершенно верно. И ещё, ландмаршал. Помнишь я нарисовала тебе знаки и спросила, что это?

— Помню. Это были руны, «Одал» и «Тейваз». Ты сказала ещё, что эти руны начертаны на ваших с сестрой телах.

— Совершенно верно. Я не знала, что это такое. А ты, ландмаршал, разъяснил мне. После чего, отдельные фрагменты мозаики стали складываться вместе, в одну картинку. И я стала понимать, зачем эти руны, наносили на тела потомкам Боудики. Причём исключительно только девочкам в течении более, чем тысячи трёхсот лет. Их наносили только девочкам, дочерям, но не сыновьям.

— Почему?

— Не так быстро, ландмаршал. Я уверена, что скоро ты и сам поймёшь, почему⁈ Так вот, если соединить смысл обеих рун, что получится, ландмаршал? — Платер ожидающе смотрел на меня, как и все остальные в палате. — А получится следующее, чтобы вновь обрести собственность, которая принадлежит тебе по праву крови, и которая не подлежит отчуждению, ты должен преодолеть мужественно все препятствия и опасности на пути к своей цели. И сохранить род свой, несмотря ни на что. Я права, ландмаршал?

Он некоторое время молчал. Потом кивнул.

— Да, всё верно. Если соединить две эти руны, то получится так, как ты сказала, Принцесса.

— Эти руны были нанесены нам в детстве. Сначала мне спустя год после рождения, а потом Елене, тоже спустя год, после её рождения. Эти руны то появлялись, то пропадали и становились невидимыми. — Сказав это я замолчала. По палате прокатился ропот. Бояре переговаривались между собой. Как и рыцари. Я жадала пока все замолчат. Ландмаршал не выдержал и спросил:

— Почему? Это какое-то колдовство?

— Я не знаю почему, ландмаршал. Но навряд ли это было колдовством. Я и Елена, мы обе добрые и благочестивые христианки. Мало того, если бы я была порчена колдовством, то разве могла бы не то, что брать в руки, но даже прикоснуться к священными реликвиям христианства? К Святому Граалю и причастится из него. Разве могла бы я прикоснуться к плащанице Господней, на которой кровь спасителя? Разве могла бы прикоснуться к мощам святого? Нет. Здесь другое, ландмаршал. Что, я не знаю. Подтвердить то, что руны, то появлялись, то исчезали может боярыня Вяземская Евпраксия Гордеевна. Она мать наших с Еленой мужей. Перед тем как нам обвенчаться с её сыновьями, боярыня видела нас с сестрой в бане. Это были смотрины. Такое проходят все девицы и молодые женщины перед тем, как выйти замуж. Это есть у всех народов. Я права?

Я видела, как закивали бояре, подтверждая мои слова. Ландмаршал тоже кивнул.

— Так вот, когда она нас смотрела, на нас с Еленой не было рун. Это же мог бы подтвердить мой покойный муж, боярин Иван Вяземский. Но, как ты понимаешь, ландмаршал, он не может уже этого сделать. Но может его брат, женой которого является моя сестра. Всё дело в том, что последний раз руны проявлялись, когда мы с Еленой потеряли всю свою семью. Нашу матушку, матушку моего отца, самого нашего отца. А я потеряла ещё и первого своего мужа, катафрактария Иоанна. Османы тогда нас сумели выследить. Они убили наших родных. Погибла вся наша охрана, которая сопровождала нас с самого рождения из особо верных воинов. Они дали нам возможность с Еленой бежать и скрыться. Мы только и успели захватить свиток, кольцо, часы, которые мне отдал отец, саблю, кою он звал шашкой и немного денег. А так же сказал где нам найти убежище и кров. Нас скрывали разные люди. Как простые смерды, так и высокородные. Кто они, мы с Еленой никогда и никому не скажем. Тем более, это уже не важно. С тех пор руны не проявлялись у нас у обеих сразу. Проявилась только один раз у меня, когда убили моего второго мужа, боярина Вяземского. Но только у меня. У Елены нет. Но на сороковой день смерти мужа, руна пропала. И вот за три дня до того, как вы ландмаршал с рыцарями Ордена приехали предложить мне корону Ливонии, руны проявились. И у меня такое ощущение, что они больше не пропадут. И наконец последнее. Когда мне было 13 лет, а Елене 10, нам подарили по красивой кукле.

— Что подарили? Простите, Ваше Императорское Высочество?

— Куклы, ландмаршал. Обыкновенные куклы. Мы же с Еленой были девочками. А все девочки любят играть в куклы. Куклы, конечно, были не совсем обычными, небольшие, примерно с полтора локтя ростом. Очень красивые, в красивых платьях и с коронами. Куклы символизировали принцесс. Но я к куклам всегда была равнодушна. Мне больше нравилось оружие. — Я улыбнулась. Рыцари и бояре, я заметила, тоже. Великий Князь усмехнулся. — Отец часто говорил, что мне надо было родиться мальчиком. Но господь распорядился иначе, родилась дочь. А потом вторая. Так вот, я тогда отдала Елене свою куклу, и она радостно играла с ними. Я помню, это был зал в одном из замков Южной Франции, в Лангедоке. Горел камин. Я вытащила из шкатулки, где лежал свиток, кольцо и стала им играть. Отец сидел тогда рядом и смотрел на нас. На меня и Елену. Я тогда спросила впервые его: «Батюшка, что это за кольцо?» Он посадил меня на колени, поцеловал в лоб и сказал странные слова. Вернее, я подумала тогда, что они странные. Не поняла их, всё же я была ещё ребёнком. А сказал он следующее: «Кровь древних королей проснётся, когда дочь наденет кольцо власти и вернёт корону». Я тогда подумала, что речь идёт о короне римских и византийских цезарей. Но оказалось он говорил о другой короне. На мой вопрос, что это значит? Он ответил, что так гласит древнее пророчество. Что якобы это сказала Боудика, отправляя своих детей в Рим. Сама она осталась с телом умершего мужа.

— Кровь древних королей пробудится, когда дочь наденет кольцо власти и вернёт корону. — Проговорил ландмаршал. Посмотрел на меня. — А где кольцо?

Я достала кольцо из шкатулки. Разжала кулак, в котором оно лежало. Ландмаршал заворожённо смотрел на него. Взглянул каким-то дикими глазами. Даже сглотнул судорожно. Ландсгерры столпились позади главы посольства. Смотрели во все глаза на кольцо. Бояре тоже соскочили со своих лавок и тянули шеи пытаясь разглядеть древнюю реликвию на моей ладошке.

— Это кольцо Нибелунгов? — Хрипло спросил он. Я кивнула, пристально глядя ему в глаза.

— Что, ландмаршал. Хочешь подержать его?

Некоторое время он молчал, словно боролся сам с собой. Потом всё же отрицательно покачал головой.

— Нет, Порфирородная. Владеть этим кольцом может только тот, кто имеет на это право по рождению. В ком течёт древняя кровь Нибелунгов. Всем остальным оно несёт проклятие, страдание и ужасную смерть. — Я улыбнулась. Всё же люди здесь очень суеверны. Верят в дьявольские козни, в проклятия, в пророчества. Это хорошо. На этом можно играть, как на струнах семиструнной гитары.

— Все кусочки мозаики сложились, ландмаршал. Руны, свиток, кольцо, пророчество. Теперь понимаешь, почему, только девочкам наносили руны?

— Теперь понял. Дуки получили кровь Нибелунгов от Боудики, то есть по женской линии. Комнины получили кровь Нибелунгов тоже по женской линии, от Ирины Дукини, потомка Боудики. И в конце концов, из всех наследников Византийского трона, в ком течет кровь Нибелунгов, кровь Дуков и кровь Комниных остались две женщины. Две дочери. Значит это было предопределено. И дочь Зигфрида и Брунгильды Боудика знала это?

— Скорее всего да. Ландмаршал, руна «Одал». Какое имущество, принадлежащее роду и не подлежит отчуждению ни при каких обстоятельствах? Подумай хорошо, прежде, чем дать ответ.

Платер смотрел мне в глаза. Я улыбалась ему. Вот только улыбка моя была холодной, как кусок арктического льда, он даже побледнел.

— Корона!

— Ответ правильный. Корона. Но корона всего лишь кусок металла. Самое главное, это то, какой символ она несёт в себе. А символ этот власть. Вот то имущество, принадлежащее моему роду, которое не подлежит отчуждению ни при каких обстоятельствах.

— Получается, что в тебе Порфирородная и твоей сестре сошлась кровь трёх древних династий?

— Четырёх, ландмаршал. Это если не считать кровь Рюриковичей, а так пять.