На исповеди я, конечно же, не созналась в грехе, который мы с Василием учинили. Смотрела на Владыку честными глазами. Я понимала, что он догадался. Вот только подтверждения не было. А требовать от Великого Князя обязательной исповеди у Митрополита возможности не имелось. Ибо Государь сам решал, когда ему исповедоваться, а когда нет. И я очень надеялась, что Василий, в ближайшее время, не пойдёт исповедоваться.

Митрополит долго меня пытал, но я держалась, смотрела на него честными и преданными глазами, даже поплакала. Целовала его руку. От меня не убудет. В итоге, он наложил на меня епитимью — молится. Мать их всех. У меня слов не было. Но пришлось принять и подчиниться. Для начала часа два отстояла с Митрополитом на коленях. Молилась. А потом должна ещё молится, дома. Не меньше стоять на коленях. И ведь придётся, ибо его шпионы были везде. Да бог с ним. Наконец, вернулась. Зашла в свою светлицу. Опустилась на лавку. Дверь тут же открылась и забежал сынок.

— Мама! — Я протянула к нему руки. Он забежал к них. Обняла его, схватила, подняла, стала целовать мальчика моего.

— Славушка мой. Родной, ненаглядный сыночек мой.

— Мама. — Он тоже обнимал меня. Мы застыли с ним в тесных объятиях.

— Прости меня, дитя моё. — Шептала ему. — Прости, что не видишь меня. Прости, сыночек. — У меня побежали слёзы. Боже, как я устала. Устала быть железной. Устала выискивать врагов. Устала быть принцессой. Мне хотелось стать просто, молодой женщиной. Надеть легкое платье. Пробежаться босиком по песку или по траве. Взять сына и просто ни о чём не думать.

— Мамочка, я люблю тебя. — говорил мне мой сын. Я обнимала его, прижимала к себе и плакала.

— И я тебя люблю, очень, мальчик мой.

Дверь в мою светлицу открылась вновь, зашла Ленка. Подошла к нам. Села с нами рядом. Смотрела на нас и начала хлюпать. Вытирать глаза платочком.

— Лен, ты чего? — Спросила её.

— Как чего, Сань? Смотрю на вас и сердце кровью обливается. Саш, Славка без матери растёт. Без отца.

— Зато с бабушкой, дедом, тёткой и братом. Он не сирота кинутая. Да, я знаю, что сына мало вижу, но такова цена.

— Сань, ну как, ты согласишься стать королевой?

— Соглашусь. Как говорится, дают бери, бьют беги.

— А что Василий?

— Сначала взбрыкнул. Скандал получился. Он злой был. Думала кого-нибудь саблей зарубит. Но потом уломала его.

— И как уломала?

— Как, как⁈ Известным способом. — Я усмехнулась, глядя Лене в глаза. Та вытаращилась на меня.

— Сань, что серьёзно? И где это вы?

— У него в апартаментах. На столе.

Елена восхищенно смотрела.

— Сань, ну ты даёшь. Не спалились?

— Успели привести себя в порядок, как Митрополит притащился. Даже прибежал. Но он, похоже, догадался. Даже потащил меня на исповедь. Я не созналась. А на Васю он наезжать опасается. Знаешь, а он классный самец.

— Кто? Князь?

— Ну да. Я себя вновь женщиной почувствовала. Правда боюсь синяки останутся.

— Он тебя что бил? — Ленка опять на меня вытаращилась.

— Нет, ты что. Просто у меня кожа на бедрах нежная. А он как схватился за них, своими железными пальцами.

— Ну, это ерунда. У меня тоже часто такое бывает. Особенно когда мой, переборщит. Я на это даже внимания уже не обращаю. Сань, ну и как с ним? Надеюсь, нирвану поймала или просто изображала?

— Поймала. Причём так быстро. У меня сколько секса не было? Со смерти Вани.

— Сань, ну вы хоть предохранялись?

— Нет. Как ты себе это представляешь? Что я ему сказала бы: «Вася, ты тормозни в самый последний момент, а то вдруг у меня залёт будет?» Так что ли? Тем более, у него это на первом месте. Идея фикс мой залёт. А я его тормозить буду. Послушал бы он, как же. Я его, как бы мне самой не хотелось, хорошо, что успела остановить, когда он на второй круг собрался. Я чувствовала, что скоро прибегут. А он мужик в самой силе. Ему надо. Тем более, сколько у него у самого не было женщины? Посчитай. Когда Соломония умерла? Да перед этим, какой там секс, она беременность тяжело ходила. А тут его словно прорвало. Ну первое напряжение сбросили оба. Нормально всё. Вася хоть немного успокоился.

— Сань, а если залёт?

— Ну залёт и залёт. Чего переживать. Он счастлив будет. Да и мы быстрее обвенчаемся. За своих детей он кого угодно загрызёт.

Ленка смотрела на меня и довольно улыбалась.

— Сань, дай я тебя обниму. Ты вообще красотка. Всех поимела. Значит будешь королевой! Класс!

— Буду. Сейчас пока идут тёрки между Василием и Митрополитом, но не сильные уже. Митрополит заручился моим словом, что нацепив корону, допущу на земли Ливонии православные церкви и православных попов.

— Сань, это же круто, что ты станешь королевой. — Она вскочила и начала прыгать, изображая реверанс. Получалось больше комично, чем нормально. — Ваше королевское Величество. — Разведя полы сарафана в стороны, согнулась в поклоне. Славушка, глядя на тётку, засмеялся. Хохотал в захлёб. Я, глядя на него, тоже засмеялась. Провела время с сыном достаточно. Даже хотела уложить его спать у себя. Хотя к нам зашла маман — Евпраксия Гордеевна. Посмотреть. Что я могу сказать насчёт своей свекрови… Пусть вначале она и не была от нас с Еленой в восторге. Но потом, когда мы стали её невестками, снохами, она не обижала нас. Дети, рождённые нами от её сыновей, это для неё, как и для свёкра было святое. Это были их родные внуки. Продолжатели рода. Она их очень любила, что Славушку, что Андрейку. Холила их и лелеяла. Ни разу нам с Еленой что-то плохого не сказала. Она видела, что её сыновья с нами счастливы. При этом обе невестки высокородные. Чего ещё надо?

И Ленка… Она на самом деле любила мужа. С самого начала стала мне ныть и просить, чтобы я Васеньку её пристроила на не пыльную работу. Ленка мерила по канонам 21 века. Но здесь был век 16, и халява тут не проходила. Вася был офицером Корпуса, со дня его основания. И именно Василий Вяземский отвечал за формирование первого полка кирасир.

Свекровь зашла как раз в тот момент, когда Елена изображала фрейлину её величества. Ленка не заметила свекровь и продолжала клоунаду. Та смотрела на неё, улыбнулась и покачала осуждающе головой.

— Елена, ты чего подолом трясёшь? — Задала она вопрос. Подруга выпрямилась и отпустила свой сарафан.

— Ну, матушка. Саня у нас королевишной скоро станет. Помазанницей божьей. Её сам Митрополит на царство благословлять будет. Да, Саш? Загордится, знать нас перестанет.

— Лен?

— Чего?

— А палкой поперёк спины или по заднице? Как я могу забыть своих родных, свою семью.

Свекровь села рядом на лавочку.

— Саша, дочка. А Славушка где жить будет? Ты не забирай его у нас с Федей то. Он же внук нам, кровинка наша.

— Не буду я забирать. Он вообще до 10 лет будет в Москве жить. В Ливонии ему делать пока нечего. Позже поедет туда.

— Вот это правильно, дочка. Чего там бояричу Вяземскому среди нехристей с детства то жить? Прости Господи. — Маман перекрестилась. Ей было наплевать, что эти нехристи тоже христиане, только католики. Для свекрови, христианами были только православные. И убеждать её в другом, было бесполезно. Она протянула руки к внуку. — Давай сыночка, Саша. Тебе отдохнуть надо. Ты совсем дошла уже. Худющая стала. Одни глаза от тебя остались

— Спасибо, матушка.

— Давай его сюда. Внучек, Славушка, или к бабушке. Пойдём мой хороший.

И что удивительно, Вячеслав, поцеловав меня, пошёл к бабушке. Я смотрела на него и мне было больно. Но, матушка делала всё правильно.

— Пойдём, радость моя. — Говорила бабушка своему внуку, взяв его за руку и выводя из моей светёлки. А я глядела им вслед и молчала. Только смотрела, со слезами на глазах. Когда они вышли, Ленка спросила меня:

— Сань, что за иероглифы?

— Не иероглифы, а руны, Лена.

— Да плевать, как они называются. И как ты хочешь нам их нанести?

— Руны простые. Одна в виде квадрата, поставленного на один из углов. Вторая в виде стрелки.