Боярыня Вяземская смотрела на меня благосклонно и кивала моим словам. Навряд ли она знала историю императорских династий Византии, но то, что к ней попали девы царских кровей, ей очень понравилось. Тем более, старшая из сестёр её величала как княгиню, по отчеству. А у Евпраксии свет Гордеевны имелись двое неженатых сыновей. Это же какой престиж, заполучить таких себе невесток и наплевать, что за обеими сиротинушками, за душой не было и ломанного гроша. Хотя их золотые кресты, цепочки, и самое главное — хронометр старшей сестры имели просто баснословную цену. Зато дети, рождённые царевнами, а значит её внуки, ничем своей родовитостью не будут уступать, а даже превосходить многие знатные боярские рода, как в Московской Руси, так и в Литве, и во всей Речи Посполитой. Но это я поняла позже. Очень прагматичная свекровушка, чтоб меня! Если честно, то я даже не подумала тогда, о таком развитии событий.

В итоге, боярыня забрала меня с собой. Провела на второй поверх, в женскую половину. Там я застала очень интересную картинку. Елена стояла в лифчике, трусах и носках. Сенные девки, как тут называли такую прислугу, суетились вокруг неё. Здесь же находились и юные боярышни. Весь женский кагал с интересом рассматривал предметы нижней одежды Елены. Одна из прислуги попыталась снять лифчик с Елены. Но та стукнула её по руках.

— В чём дело? — Недовольно проговорила она. Девушка опустила голову, попросила у боярышни прощения. Увидев меня, Елена обрадовалась, подскочила ко мне. Глядя с опаской на боярыню, стала шептать.

— Саш! Ты посмотри, что на меня хотят напялить? Две рубашки до пят, ещё какие-то толи платья, толи сарафаны. Кучу всякого тряпья. Да там кило двадцать всё это весит. Оно мне надо? — А ещё у Елены на правой ноге, на бедре была разноцветная татуировка — роза в обрамлении узора. Заходившая ей под трусики. Из-под резинки трусов на нижней части живота выглядывали латинские буквы в готическом стиле: «Через тернии к звёздам». Финиш полный. На её татуировки косились. А ей было наплевать.

— Значит так, давай подкорректируем. Наденешь одну рубашку. Вон ту, с красивыми узорами. Потом сарафан. Этого будет достаточно. Слава богу, что у тебя стрижка не короткая. Волосы заплети в косу. На ноги наденешь вот эти сапожки. Они тебе по размеру?

— Понятия не имею. Саш, ты серьёзно?

— Серьёзней некуда. Позже я подберу нам с тобой стиль одежды, который не будет так шокировать местных и нам будет удобен.

Боярыня не вмешивалась. Внимательно нас слушала.

— Евпраксинья Гордеевна, я сама сестру одену. — Сказала ей. Та кивнула. Девушки вышли, повинуясь кивку головы хозяйки. Младшие боярышни остались, во всю глядя на нас. Я помогла надеть Елене рубашку. Потом сарафан, сапоги. Заплела ей косу, вплетя туда разноцветные ленты, которые мне подавала самая старшая дочь боярина Вяземского. Её глаза возбуждённо поблёскивали. Но она не решалась задавать вопросы, поглядывая на свою мать.

— Встань. — Сказала Елене. Она выпрямилась. Я ухмыльнулась. — Ну настоящая Василиса Прекрасная!

— Ага, только дрыща Кащея не хватает, костями греметь.

— Сейчас мужчины идут в баню. — Сказала боярыня. — Потом мы пойдём. А пока мужи в бане, мы поснедаем. Пойдёмте.

Мы прошли в другую комнату. Тут был накрыт стол. Это значило, что мужчины и женщины ели по раздельности.

Стол был богатый, хотя боярыня сказала, что это легкий ужин. Елена на меня вытаращилась, потом на ухо спросила меня:

— Если это лёгкий перекус, то какой тогда тяжёлый?

— Понятия не имею. Но ты можешь оторваться. Диету соблюдать не нужно. Будешь дородной, тебя быстро замуж возьмут.

Ленка скривилась. Тут была пшённая каша, пироги с зайчатиной, с говядиной, рыбные, с ягодами. Жаренная рыба, запечённая курица, молочный поросёнок. Ещё что-то, я так и не поняла. Напитки — морсы, сбитень, квас. А вот чая с кофе не было. Печально.

Мы наелись с Ленкой до отвала. Сидела, соловела и думала, как в баню пойду? А в баню хотелось. На дворе был вечер. Быстро сгущались сумерки. Гордеевна предложила и мне переодеться. Я отказалась. Пояснила, что не подобрала себе наряд, чем удивила боярыню. Но она настаивать не стала.

Наконец, нас позвали в баню. Самое что удивительное, но баня топилась по чёрному. То есть, у печки не было трубы. Да-да. Самый жесткий пар уже прошёл, когда парились мужчины. Для нас остался, так называемый, средний. Мы с Еленой накрутили тюрбаны. А у боярыни и её дочерей, были платки. Посмотрев на нас, они попросили помочь им накрутить тоже самое, что и у нас. Попарились хорошо, от души. Боярыня плескала на камни воду с какими-то травками и дух стоял просто невероятный. Настучались вениками. Волосы мыли странной кашицей, сделанной, как я поняла из гороховой муки. Туда ещё добавляли яйцо и мёд. Наносили эту субстанцию на волосы, ждали примерно полчаса, а потом смывали. Полоскали травяными настоями из душицы, шалфея, ромашки и подорожника. Очень даже замечательно! Не хуже всякого шампуня. Всё же после бани я надела рубашку до пят. С тюрбаном на голове прошла в женскую половину. Моя сумка, с шашкой и луком со стрелами была там же. Потом был ужин. Господи, спаси и помилуй. Но становится дородной, я не собиралась. Поэтому ела совсем мало. Зато спала как убитая. Проснулась перед самым расцветом. Как раз прибежала какая-то девушка, позвала к болящему.

У мужчины начался жар. Это было плохо. Осмотрела рану. Покраснение было, но не фатальное. Сказала, чтобы принесли лёд из ледника. Завернула его в тряпку и положила на лоб. Заодно знахарка приготовила жаропонижающий отвар из стеблей ромашки, золототысячника и душицы. Поили Евсея настоем. Температура держалась около 39, это на вскидку. К вечеру стала спадать. За это время несколько раз меняли ледяной компресс. Постоянно поили жаропонижающими отварами. Вечером температура спала до 37. Я облегчённо выдохнула. Постоянно проверяла зашитую рану. Покраснение имелось, но не распространялось. Следующая ночь прошла спокойно. Утром Евсей пришёл в себя. Был очень слабый, говорить не мог. Его поили куриным бульоном.

— Скажи, дочка, Евсей будет жить? — Спросил меня старый боярин.

— Будет. Кризис миновал.

— Что?

— Он прошёл черту, после которой будет поправляться. Если бы не прошёл, то умер бы этой ночью. Но Евсей много крови потерял. Сейчас ему нужен бульон. Пить много жидкости. Мясо и прочее пока не давать. Только мясной и куриный бульон. И укрепляющие взвары.

Ленка ходила недовольная. На ней была одета рубашка до пола, красиво расшитая, сверху ещё одна, так называемая горничная из красного шёлка. Поверх горничной рубашки был одет так называемый шушун, по другому сарафан с накладными фальшивыми рукавами. На ногах сапожки. На голове кокошник. Елена смотрела на меня злыми глазами.

— Оцени, размер креатива, Саша! Я как матрёшка! Маманя меня ещё спросила, как насчёт вышивки?

Маманей она стала называть за глаза боярыню Вяземскую.

— Какую вышивку?

— Сань, не тупи. Короче, я должна буду сидеть в светлице, смотреть в окошко, и что-нибудь вышивать. Прикинь⁈

— Прикинула. Ну а что, Лен? Зато как настоящая боярышня. Я заметила, как на тебя Василий смотрит. Похоже юноша влюблён, по самые уши! — Я засмеялась глядя на всё более злющую Ленку.

— Да пусть смотрит. Ты с ума сошла? Я не планирую так рано выходить замуж. Я домой хочу, Сань.

— Милая, ты, похоже так и не понимаешь, куда мы попали? Это начало 16 века. Ладно я вдова. А ты ещё замужем не была. А для этого времени ты уже старая дева. Извини, но здесь нет ночных клубов и колбасня, априори не предусмотрена. Тут всё строго. Срок подошёл, вышла замуж, рожаешь детей и ждёшь мужа из набега, в надежде, что его там не грохнули и он притащит тебе много всяких вкусняшек, кого-то ограбив и порешив. Время такое, дорогая.

— Ты сейчас надо мной издеваешься?

— Нет, Лен. Это реальность в которой нам придётся жить и приспосабливаться, пока я не найду способ вернуться назад.

— И сколько ты его будешь искать?