— Пять столетий назад, — продолжила я, — в составе королевства Леон находилось графство Португалия, впоследствии выросшее в своё королевство. А в составе королевства Наварра было два графства — Кастилия и Арагон. В 1035 году от Рождества Христова умер король Наварры Санчо Третий. Наварра к тому времени приросла землями и считалось довольно влиятельным и сильным королевством. Так вот, у этого короля было четыре сына. Причём, самый старший из них, Рамиро, был незаконнорожденным. Королю его родила любовница, которую звали так же, как и молодого короля — Санчо. Девушка была дочерью одного влиятельного вельможи, владельца замка Айбар и прилегающих к нему земель. По названию этого замка и земель, семья, владевшая ими и называлась тоже — Айбар. Девушка забеременела, но жениться на ней молодой король не мог, так как Короли и другие монархи не принадлежат себе. И женятся исходя из интересов государства. Тебе это очень хорошо знакомо, Василий, так ведь?

— Так. Продолжай, очень интересно.

— Санчо Третий женился на дочери графа Санчо Гарсии Кастильского. Кастильский граф был важнее для Наварры, чем отец его возлюбленной. Молодая графиня, став женой Санчо Третьего, была коронована, как королева Наварры. Она родила мужу трёх, по некоторым данным четырёх сыновей и двух дочерей. Но христиане воевали не только с мусульманами, но и друг с другом. Вскоре вспыхнула война между Наваррой и Леоном. В этой войне Санчо Третьему удалось нанести поражение Леону и захватить большой кусок Леонской земли с городами и крепостями. Умирая она оставил завещание, по которому королевство Наварра было разделено на четыре части. На Арагон, который достался Рамиро и тот провозгласил себя его королём. Ещё одна часть, бывшее графство Кастилия, досталось уже законнорожденному сыну Фердинанду Первому, который и стал родоначальников кастильской королевской династии. Сама Наварра, королём которой стал ещё один принц — Гарсия Третий. И четвёртому досталось графство Собрарбье. Этот его сын королём не стал, а так и остался графом. Правда графом независимым. Вот так возникли на территории Испании уже несколько королевств — Кастилия, Арагон, Наварра, Леон. А так же Португалия. Графство получило независимость и португальские графы провозгласили себя королями. Правда случилось это спустя 100 лет. И графство Португалия отделилось уже не от королевства Леон, а от Кастилии, короли которой стали и королями Леона, фактически сделав его частью своей державы.

— Тьфу ты. — Василий встал. Подошёл к окну. Я с любопытством смотрела на монарха. Чего это он так? — Вот зачем он поделил королевство?

— Кто?

— Этот, король Наварры?

— Санчес Третий?

— Он самый. Было сильное царство, а что в итоге получилось? Четыре мелких и слабых княжества?

— Ну, Арагон и Кастилия превратились, в итоге в сильные державы.

— Когда превратились? Ты сама сказала, спустя пять столетий? При этом ещё и друг с другом грызлись, так ведь?

— Так. Всё верно. Соперничество между Арагоном и Кастилией иногда переходило в открытые военные конфликты.

— Вот! А ведь всё могло быть по другому, если бы этот Санчес не стал делить отчину свою. И от мавров очистил бы землю раньше. Вернее его потомки. Но гораздо быстрее. У нас так же. Пращуры мои тоже, стали дробить Русь, раздавая уделы сыновьям своим. В конце концов, от сильной Руси осталась кучка мелких княжеств-уделов, которые грызлись и собачились друг с другом постоянно. Вот теперь приходится собирать назад, всю эту навозную кучу в единый кулак. Да только сколько времени потеряно. Сколько земель наших чужаками забрано. Теми же литвинами. Почитай больше половины Руси забрали.

Василий, глядя в окно говорил это с горечью, злостью и каким-то надрывом. Потом стукнул основанием кулака по стене.

— Я согласна с тобой, Государь. Не гоже это делить державу на уделы. Уделы, это смерть сильному царству. Это всё благодаря лесвичному праву. Оно не только на Руси действовало, но и, как видишь в той же Испании. Это когда родитель пытается дать одинаково всем своим сыновьям. То есть раздать всем сёстрам по серьгам.

Василий повернулся ко мне. Смотрел внимательно. Потом сел. Кивнул на свой кубок. Я налила туда вина. Он отпил.

— Престол должен отходить одному наследнику. — Проговорил Великий Князь. — остальные пусть уподобятся меньшим.

— Правильно. — Поддакнула я. — Ни в коем случае не выделять уделы, где владетель может творить свои законы. Мы уже с тобой об этом говорили.

— Ну а как не обидеть остальных своих отпрысков? Он же тоже твоя кровь.

— Пусть несут службу государеву там, где от них большая польза. Я же не говорю, что остальных детей лишать всего. Нет конечно. Выделять им землю, в собственность, но не города. Выделять поместья. И приучать их к этому с детства. А вот для этого, чтобы не росли изнеженными мамками-няньками, и нужны кадетские корпуса.

— Может ты и права. Я внимательно наблюдаю за твоим кадетским корпусом. — Он усмехнулся, глядя на меня. Ну, кто бы сомневался. Он что зря денег из казны выделяет⁈ Я молчала, тоже глядя ему в глаза. На моих губах скользнула улыбка. Я кивнула. — Пока мне всё нравится, Александра. Вижу, спуску там никому пестуны не дают. Вон как бодро они бегают по утрам, по пояс голыми. Колонной по три вряд и песню поют. Народ то по началу не понимал, когда кадеты твои по улице в таком виде бежали. Срам говорят, не гоже это. А рядом с ними твои палатины с палками. — Князь засмеялся. Я тоже.

— Они же не без портков бегут. А то, что по пояс голыми, так это только в тёплое время. Когда холодно, осенью, зимой и весной, в кителях. Это у них по распорядку утренняя зарядка, для придания бодрости и воинского духа на грядущий день.

Государь кивнул.

— Одобряю сие. Молодец, Александра. Вон, княжич Васильчиков, спесь свою куда-то засунул. Бежит со всеми наравне. Да и жирок свой сбросил, матереть начал. Мне тут его отец и княгиней жаловались, что замучили их сыночка совсем в кадетах то.

— Знаю. Мне тоже с претензией приходили. Они сына то только через месяц увидели. Княгиня запричитала так, будто сына её на галерах год гоняли. Я предложила забрать его.

— И что? — В глазах Государя прыгали бесы.

— А то, что княжич сам отказался. Покраснел от стыда. Попросил родителей не позорить его, перед остальными кадетами, ибо урон чести его.

— Молодец, Васильчиков. Значит толк из него будет!

— Будет, куда денется. Он большой интерес к пушкам проявляет. Буду готовить из него офицера артиллерии. Они очень нужны.

Василий опять встал, походил по комнате. Я следила за ним взглядом. Вот он остановился. Опять смотрит на меня странно.

— И одёжка у них интересная. — Я поняла, что Василий говорил о парадной форме. Надевали кадеты её только один раз три недели назад. Прошли в ней строем, колонной по три в ряд. Чётко чеканя шаг, под барабанный бой.

— Это парадная форма кадетов. — Надевают её только в торжественных случаях. Ещё кирас не хватает, это если для боя. Но тех пока нет. Тебе понравилось?

— Понравилось. Пол Москвы сбежалось их смотреть. Красавцы. Как ты их так… — Он замолчал, подбирая слова.

— Выдрессировала. Это муштра такая. Она очень важна. Создаёт у кадета чувства плеча товарища, когда они идут строем плечом к плечу. Дисциплинирует. А такому парадному шагу они учились всё это время, на плацу. Это тоже воинская дисциплина, наравне с рукопашным боем, обучению владению оружием. Такая же, как и математика, и правописание. Знания по военной истории, а также тактики и стратегии. — Великий Князь, слушая меня, кивал.

— И песня мне их понравилась. Как там они пели: «…Дорогая моя столица»…

— Золотая моя Москва. — Закончила я. Василий опять кивнул.

— Ну-ка напой её, Саша. — Я запела:

Я по свету немало хаживал,

Жил в землянке, в окопах, в тайге,

Похоронен был дважды заживо,

Знал разлуку, любил в тоске.

Но тобой я привык гордиться,

И везде повторяю я слова: