Немного успокоившись, Гинерва вызвала к себе Мари и без каких-либо вступлений приказала:

— Призывай Темного лэрда!

Бывшая служанка и бровью не повела. Опустилась грациозно в кресло, мягко поглаживая небольшую подушечку, нашитую поверх камизы. Живот еще не появился, но свое положение при дворе Мари предпочла подчеркнуть.

— Нет.

Тонким навыком плетения интриг она не обладала, но прыткий ум быстро просчитал цепочку. Гроган предупреждал, что Гинерва знает о том, что наследный принц помогал Айлин. Соответственно отпираться глупо.

— Он выполнил свою часть сделки и исчез. У меня нет власти над ним.

— Врешь! По глупости своей врешь, деревенщина. Подумай о ребенке! Темный лэрд — старший брат твоего короля. Проклятый сидский принц. И если с Гарольдом что-то случится, то даже я не смогу тебя защитить! Завтра даже имени твоего никто не вспомнит, — Гинерва впилась ногтями в дерево подлокотников, отчего пальцы ее неестественно побелели. — Призови его, а я уж сделаю так, чтоб он более не побеспокоил нас.

— Вообще-то, — Мари заговорщицки понизила голос, — каждый в Бренмаре знает, где дом темного мага, не могу понять, отчего бы не послать слуг да не привести вашего пасынка, раз вы так хотите его увидеть.

Мари поднялась и медленно подошла к камину. Протянула руки к огню, держась так, чтобы не упускать из виду королеву. Было страшно до звона в ушах. Успеет ли прийти гроган на помощь в случае опасности?

— Ах ты, шельма! А, быть может, ты выгораживаешь мага от того, что платой за сейд был ребенок? И не Гарольда чадо под твоим сердцем, а его?! Посидишь в темнице, а если твой драгоценный маг не придет тебя вызволять, то на одну глупую голову станет меньше. Стража!

Но не успела дверь королевской спальни отвориться, как Мари молниеносным движением руки смахнула с каминной полки песочные часы. Гинерва в ужасе вскрикнула и замерла с искаженным лицом. Гвардейцы в растерянности остановились, а молодая королева, даже не пытаясь справиться с дрожью в собственном голосе, отчеканила:

— Пошли вон!

Стражники, не услышав от Гинервы никаких приказов, потоптались и скрылись за дверями. Мари проводила их долгим взглядом, шумно выдохнула и опустилась в кресло.

— А теперь поговорим спокойно, матушка. К вашему огромному счастью часы были не настоящие, но на этом хорошие новости заканчиваются. Думаю, вы уже догадались, что мне известен ваш маленький секрет. Более того, часы спрятаны, но я не знаю где. Тем не менее по моей просьбе они переворачиваются. И если такой просьбы не поступит…- Мари развела руками.

— Ведьма! — выплюнула Гинерва, чем сильно рассмешила свою невестку. Напряжение выплеснулось хохотом.

— Интересные вы, люди, право слово! А кто бы иной смог бы ваше дикое желание с золотой пряжей исполнить? Так что теперь не обессудьте.

Гиневра наконец взяла себя в руки.

— Чего ты хочешь?

Ничего сверх того, что мне и так уже принадлежит, матушка. С той лишь разницей, что отныне мою жизнь вы будете беречь пуще своей. А в остальном поступайте, как желаете. И да, я вам сказала правду. У меня нет власти над Темным Лэрдом. Всего доброго.

И Мари ушла, выскользнула словно сельдь из рук нерадивого рыбака. Впервые за долгие годы королева почувствовала себя слабой. Она так привыкла быть стальной, несгибаемой, что сейчас хруст, с которым переломился ее хребет, казалось, слышал каждый в замке. Трясущимися руками Гинерва достала сундук и взвыла, не обнаружив там каминной цепи.

Шли недели. Постепенно Гарольд оправился от страшных ран, но о встрече с Наклави продолжал молчать. Сам он сделался похож на собственную призрачную тень. Да и с кубком вина его видели чаще, чем с мечом.

Мари перевернулась еще раз и все же поднялась с кровати, желая подбросить дров в камин. Огонь весело затрещал, прогоняя остатки ночи. Наполнил комнату тенями. Да, Гарольд окончательно поправился, но супругу свою избегал. Не то чтобы молодую королеву сей факт огорчал, но ей хотелось поддержки днем и ласок ночью.

«А так, словно тот принц зачарованный, что днем мужчина, а ночью тюлень. Никакого прока, красота одна. Красотой сыт не будешь. Интересно, прогонит, если сама приду?»

Мари накинула поверх рубахи плащ и тихой лаской тайными ходами прошмыгнула в королевскую опочивальню.

Гарольд спал, раскинув ручищи, а над ним трепетала туманная зыбь. На столбах кровати блестела серебром изморозь. Мари от неожиданности тихо ойкнула, выпустив изо рта облачко пара. Туман дернулся и растаял. Король застонал. Только не было в том стоне боли, одно наслаждение. Мари приблизилась к мужу и с радостным предвкушением отметила, что молодое тело его полностью окрепло после ранения. Забравшись к супругу под одеяло, она обвила мужа, как тонкая лоза. Гарольд сжал ее ледяными руками, разогнал страх и принялся целовать. Жарко, суетливо, словно боясь, что она растворится, так и не подарив ему наслаждение. Глухие стоны короля затмили сознание, его руки заставили забыть обо всем. Молодая королева и не заметила, как затрещала поверженная камиза, как упала с тихим звоном на пол зачарованная булавка.

А Гарольд... Гарольд и подавно не заметил, что раздалась, округлилась его тонкокостная супруга. Ведь в ночных грезах, отдавалась ему, совсем иная дева. Несчастный король! Не надеясь получить дочь Гриниана в реальном мире, он отдавал себя ей в своих мечтах. И так сильна, так обжигающе-огненна была его страсть, что зимний туман, спугнутый молодой королевой, сгустился, вырос, слепился в белоликую деву. Кайлех долго смотрела, как горит огонь страсти на королевском ложе, впитывала силу эмоций. И в тот момент, когда Гарольд достиг наивысшего пика, слышимая лишь ему склонилась и прошептала:

— Ты разрешишь мне прийти в твой дом, любимый?

— Да!

— Позволишь забрать тебя?

— Да!

— Будешь служить мне?

— Да!

Сида выпрямилась и довольно оскалилась.

— Ты трижды дал свое согласие, вскормленный сердцем. Теперь смотри в окно и жди меня. Я приду за тобой.

Взметнулась снежной пылью и исчезла, превратив испарину на разгоряченных телах в лед.

Гарольд рухнул на подушки. Так и не проснувшись до конца, он обнял обессилевшую жену и захрапел.

А утро принесло потрясение.

Проснувшись полным сил и в прекрасном расположении духа, он обнаружил подле себя не прекрасную Королеву Сидов и даже не законную свою супругу, а совершенно постороннюю девицу. Круглолицую, полногрудую, рябую, что пруд в солнечный день.

— Ты кто? — Гарольд судорожно пытался вспомнить вчерашний вечер. Неужто он напился до беспамятства и прихватил к себе на ложе фрейлину?

Мари же вовремя не смекнула, что к чему, и как есть, спросонья, выдала:

— Вы что, не узнали меня, господин? Это я, Айлин, супруга ваша.

И только произнеся, услышала свой голос, увидела свои руки и поняла, какую оплошность допустила. Испугалась, заметалась в поисках злополучной булавки. Нашла ее, спешно воткнула в растрепавшиеся косы. Гарольду только и осталось наблюдать, как плывут, изменяются черты, превращая пышнотелую простушку в тонкую сейдкону.

— Как ты это сделала?.. — Король не мог поверить своим глазам. — Когда?

Мари судорожно придумывала, что сказать, но все умные мысли в испуге забились по углам. Так и стояла посреди спальни нагая и растерянная.

— Молчишь... — Гарольд поднял с пола плащ и бросил его королеве. — Тогда я сам расскажу, как дело было. Уж не знаю, откуда у твоего отца сидская булавка, но даже мне известно: лишь прямые потомки Ноденса носят пепел костров в волосах. Я, право слово, повелся на эту уловку. Обрадовался, какое чудо мне попалось — настоящая сида королевских кровей, но выросшая среди людей. Подарок богов — не иначе... Я должен был догадаться о подмене еще там, в мыльнях, когда ты пришла в своем истинном обличии, узнала все мои планы и выставила с утра это нелепое условие! Но я, Хегг подери, был слеп! — Король ударил по кроватному столбу, раскалывая его надвое. — Сознавайся, ведьма, чем ты меня опоила?!