«Рано или поздно вы поймете, что смертных нужно держать в страхе. Они как малые дети, не понимают слова «нет» и слишком быстро учатся плохому», — сказала она Нуаду на прощанье.

Ноденс родился после раскола, однако Слова Морриган жили в его памяти. Но только сейчас он, понял, насколько она была права и в тоже время как сильно ошибалась. Люди, которых сиды едва ли воспринимали всерьез, жгли священные рощи, срывали холмы и разоряли святилища. Лучшие из детей богини Дану мертвы, так и не сумев дать достойный отпор, а король Николас, не зная усталости, движется вперед. А провидению словно мало всего этого. И вот теперь перед троном Хозяина Холмов, скрестив на груди, украшенные черной вязью руки и скаля белые, как глаза смерти, зубы, стоит Кам Воронье Крыло — сида нечестивого двора.

— Я не звал тебя, госпожа темной стороны луны, — прошелестел Ноденс вместо приветствия.

Гостья с насмешкой взглянула на своего собеседника и тряхнула смоляной гривой.

— Ну попробуй прогони меня. Я приплыла со своей семьей и двором. Высадилась на севере и вот я в центре человеческих земель. Знаешь, сколько туатов встретилось мне по пути? Ни одного живого. А вот головами мертвых местный королек успешно украшает дороги. Что в ваших землях еще ходит поверье о том, что наши мертвые глаза светятся в ночи?

Ноденс впился удлинившимися когтями в перила трона, из волос его полезли оленьи рога, глаза почернели и утратили всякое сходство с человеческими.

— Что тебе нужно, почтенная Кам Воронье Крыло?

— Я предпочитаю, чтоб меня звали Кам Люга! — Воительница стряхнула со своего плеча крошечное воронье перо. — Моя мать отправила меня к вам, сказав, что только здесь я найду достойного соперника и добрую сечу.

— Бадб Морриган еще жива? — Ноденс неопределенно хмыкнул. С северных островов со времен переселения Пчелиного Волка не поступало вестей. Но при том культе войны, что воздвигла королева нечестивого двора, желающих оспорить ее право на трон должно быть как желудей под дубом.

— Ооо, спасибо за заботу, хозяин Холмов, — Кам насмехалась и не скрывала этого. — Истинная королева так же молода и прекрасна, как тысячу лет назад, но тебе, сыну предателя, не суждено смотреть на ее лик. Ты умрешь в этих землях.

— Как и ты, — проскрипело из дальнего угла зала. Кам медленно повернулась. К трону ковыляла старая, горбатая сида. Обошла кругом гостью, разглядывая ее летящий изумрудный наряд, исписанные черной вязью руки, пожевала задумчиво губу и уселась на пол подле трона.

— Или старая ворона не пожелала сообщить тебе такую мелочь? — Сида достала из-за пазухи обугленную баранью лопатку и принялась скоблить ее ножом. — Хотя зачем? Останься ты на севере, не прошло бы и столетия, как стала бы новой королевой. А так…не по зубам тебе окажется противник и сеча принесет не славу, а позор и унижение. Уходи, Кам, тебя тут не должно быть.

Воительница побелела. Круглый зрачок ее сузился, превращаясь в черную точку на янтаре.

— Всяк, взявший в руки оружие, уже мертв. Я знаю это и не боюсь смерти!

Старуха покачала головой.

— Извилистыми тропами порой ходят страхи, Кам Люга. И встречаем мы их не там, где ждем. Я сказала свое слово. Знай, у тебя хватит сил сойти с предназначенной тропы.

— Я услышала тебя, всеведающая, — Кам сняла с запястья золотой браслет и протянула старой сиде. — Поплачь обо мне, выстирай мою окровавленную рубаху. Я не сойду с предназначенного пути, — воительница подняла глаза на короля, — но теперь, зная свой вирд[1], я предлагаю тебе, Хозяин Холмов, договор. Смертельным дождем я прольюсь на земли людей, и не будет ни единого целого дома, ни единой полной семьи. Местный правитель захлебнется в крови, и мертвым падать станет некуда, ибо всюду будут тела. Ты же дашь мне клятву, что после кончины моей разделишь власть с Кайлех, дочерью Грианана, ибо течет в ней моя кровь.

Ноденс подпер подбородок кулаком. Вот оно — распутье. Сдаться на милость Николаса или разделить власть с нечестивым двором? Он вопросительно посмотрел на всеведающую.

— Оба ответа одинаково плохи, — проскрипела сида, — но ты выберешь худший для себя вариант — такова твоя плата за спасение туатов.

Хозяин Холмов прикрыл глаза. Ждать милости от короля людей уже не выйдет, Николас в своей слепой ярости зашел слишком далеко, да и ведут его, судя по знамениям, боги. Но и отдать власть нечестивой наследнице Морриган ни как нельзя… С другой стороны дети темной стороны луны, как ни крути, ближе людей. Их мотивы и помыслы понятны, а значит управляемы.

— Добро, Кам Люга, я даю тебе клятву, что после твоей смерти разделю власть над Сидом с твоим ребенком.

Воительница, изобразив насмешливый поклон, удалилась.

— Она не сулила тебе победу, — старуха поднялась со своего места и повернулась к Лесному Царю лицом.

— Верно, но и я не обещал разделить свою власть с дочерью Грианана.

— Пожалуй, это большее, что ты мог сделать. Ведь Николас не остановится, пока не изопьет чашу мести до дна. Но меня страшит не это, а то, что, встретившись с войском Кам, он вспомнит о копье.

— Пусть бы и так. По мне чем больше детей темной стороны луны лягут в сече, тем лучше.

— Загребая жар чужими руками, ты рискуешь лишиться своего огня в очаге.

— Тлеющие угли моего очага раздуют дети, не так ли Тэрлег?

Глаза старухи потеплели, она улыбнулась, от чего лицо ее, испещренное морщинами, стало похоже на кору дуба.

— Я отреклась от Сида и права именовать тебя отцом, но малышка Эйнслин вырастет славной дочерью. Человеческая кровь сильна в ней, а потому в свои три с половиной года девочка резво бегает и сносно лопочет. Но и сила холмов в ней велика. Она так запутала дороги и тропы вокруг деревни, что никто чужой не может в нее попасть. Пока идет война, у нас ни одно поле не сгорело, ни одно хозяйство не разрушено. Пожалуй, мы одни такие остались во всем королевстве.

----

[1] Вирд — предначертанная судьба

Лунный свет падал на лицо красивейшей из женщин, ласкал ее тонкую кожу. Кам прикрыла глаза. Тут же сознание наполнилось лязгом оружия и криками. Битва на равнине Героев крепко держала в своих тисках. Потерять две трети своего отряда. Родных, близких, тех, кто поверил ей и пошел за ней. Странно, что до сих пор никто не оспорил ее право вести за собой сидов. Морриган за такое заставила бы съесть собственное нутро. А виной всему копье! Ноденс знал, какой подарочек оставил людям первый Хозяин Холмов. Знал и с радостью отправил детей темной стороны луны умирать. Хорошо людям, годы стирают из памяти даже самые тяжелые моменты, оставляя лишь тупую боль. Сиды помнят все, и шесть лет, прошедшие с той самой битвы, словно шесть дней. Стоит закрыть глаза и Кам вновь видит летящее Огненное копье. Видит, как ее хранитель ложа падает замертво. Видит, как мечется охваченная пламенем молодая воительница, лишь декаду назад получившая право брать в руки меч. А дальше все мнется, как старый пергамент, сливается в общий гул…

Когда тот бой завершился, люди зажгли костры и сложили на них все тела без разбора, отправив мертвых сидов на суд к человеческим богам. Кам скривилась. Вряд ли Высокий[1] отпустит ее воинов на перерождение или позволит им пировать в своих чертогах. Спустит своей племяннице во тьму или отправит на землю стелиться болотным туманом.

— Маха окрасила ночь чернильной мглой. Ты уверена, что сейчас подходящее время для атаки? Мы могли бы использовать тьму, чтобы уйти. Маха сказала, что видит воинов твоих в красных рубахах, а тебя с окровавленными руками по локоть. Я не смогла понять ее видение и мне не нравится это, — Кайлех Зимнее солнышко, всеобщая любимица и хохотушка, нахмурила шелковые брови.

— Для нас не бывает плохих ночей, дочь моя. Лагерь людей тих. Они устали и спят. Мы три недели отступали, выматывая их, жаля и ни минуты не давая покоя. Они ранены и голодны. Сегодня отличная ночь для битвы. Я чувствую, она войдет в легенды.