— Погодите! — Айлин высвободилась из объятий Румпеля, но руку так и не отпустила. — Нужно сначала снять проклятье!

— Этого можно ждать до седьмого захвата. Уже мать моя переродилась, а обещание не исполнено.

— Ничего, — вдруг с поразительным спокойствием произнесла Айлин. Однако каждый, кто был в зале, услышал ее слова. — Раз ждала ты столько лет, потерпишь еще пару минут. Ведь ты сида, для тебя время не имеет значения.

И не дожидаясь ответной реакции, Айлин повернулась к магу.

— Помнится, вы просили назвать ваше истинное имя, тан Румпель? — произнесла она еле слышно, склонившись к самому уху мужчины.

— Что ты делаешь, малышка Айлин? — Румпель скользил по ее лицу взглядом, впитывая в себя каждую черточку. Греясь теплом мягкой и чуточку грустной улыбки.

— Выполняю обещание, — дыхание обожгло кожу.

— Ты же знаешь, что одного имени мало?

— Конечно. Но у меня есть все ключи от вашей дверей, тан Чертополох.

Румпель дернулся, но Айлин, помня наказ спаконы, держала крепко. Вдруг тело его начало гнуться, меняясь. Девушка схватила изо всех сил и чуть не выпустила, вскрикнув от неожиданности. Под ее пальцами била крыльями, норовя улететь, огромная черная птица. Айлин всхлипнула и прижала ее к себе, чтобы через мгновенье почувствовать, как извивается в руках холодная змея. Дрожь ужаса прошла по спине, но Айлин лишь крепче сжала животное. Вдруг руки обожгло огнем. Уже не змея шипела в ее ладонях, а раскаленный уголь. Айлин почувствовала запах собственной обгоревшей плоти, но не выпустила, удержала то, что ей было дано.

Все же на мгновение сознание покинуло ее. Но голос, настойчивый и знакомый, звал, не переставая:

— Родная моя, любимая, не плачь. Твои слезы рвут мне сердце. Лучше б я умел превращать их в белый вереск, чем солому в золотую пряжу. Открывай свои небесные глаза, возвращайся ко мне, моя храбрая сейдкона.

Теперь Румпель держал невесомую девушку, повисшую на его крепких руках. Держал так бережно, словно боялся ее сломать, настолько хрупкой она ему казалась в этот миг. Понимание того, что он может дотрагиваться до ее шелковой кожи, не причиняя вреда, теплом разлилось по венам. Тлеющие в сердце угли загорелись настоящим пожаром. Он прижал ее к груди, как самое дорогое на свете сокровище, коим уже и не надеялся обладать. «Что бы там ни случилось в замке, она здесь, со мной. На моих руках. И сердце ее бьется в такт моему. Я слышу его, как свое собственное. Как страшно перестать вслушиваться в это биение, кажется, отвлечешься на миг, и все растает безумным сном».

Тонкие девичьи руки обвили его шею. Айлин подняла ресницы, долго вглядывалась в его лицо, стараясь уловить и запомнить каждую черточку. А после мягко улыбнулась.

— Мой лэрд! Ваше проклятье спало, надо срочно найти зеркало. Я хочу, чтоб вы увидели это!

— Твои глаза — лучшее из зеркал. Ты действительно сняла проклятье... Надеюсь, это не сон.

— Думаю, я могу доказать реальность творящегося вокруг, — Айлин задорно сощурилась, скривив нос гармошкой, а он не смог удержаться, не пожелал остановиться. Лавина, что родилась глубоко внутри, уже снесла сознание и выплеснулась поцелуем. Мир вокруг перестал существовать. Сузился до двоих. Завибрировал, сжался, схлопнулся звоном в ушах и рассыпался на сотню осколков, звуков и красок.

Айлин тонула. В чувствах, ощущениях, эмоциях. Кругом шел бой. Огромный зал буквально ходил ходуном. Сереброволосый великан с ветвистыми оленьими рогами оплетал колючей лозой ярившуюся Кайлех. Ведьма что-то кричала, кидалась ледяными вихрями. Очнувшиеся от заклинания сиды теснили последователей темной стороны луны. Но до Айлин не доходило ни единого звука, словно стояла она под невидимым куполом, плотно защищавшем от всего на свете, и чувствовала лишь тепло рук, обнимавших ее.

Румпель же мечтал, чтобы этот короткий миг не заканчивался, и ненавидел себя за то, что сам, своими словами должен разрушить его.

— Ты пришла исполнить магическую клятву? — прошептал он, давя горечь в своих словах.

— Зачем было загадывать то, чего не хочешь? — также тихо спросила Айлин.

— Я хочу. Но не так. Всю тебя целиком хочу, навсегда, — сказал и провел рукой по пепельным волосам. — Моя сейдкона. Не уходи. Я завоюю для тебя трон Альбы, только останься!

Айлин подняла на него полные ужаса глаза.

— Мне не нужен трон! Только ты нужен… всегда был нужен… и тогда, и сейчас. Пожалуйста, забудь ужасные слова, сказанные мной в мгновенье отчаяния.

— Я не помню их. Услышал и понял лишь то, что ты каким-то невиданным чудом полюбила горбуна и урода настолько, что приняла его дикое предложение. И если даже тогда, после моих обидных слов, ты не отреклась, так, может, и сейчас перед этим огнем примешь меня? Ведь я, Чертополох Хредель, выбираю тебя, Айлин, дочь Идена из Фортгала. Я выбираю тебя сейчас и клянусь выбирать каждый день. Разреши стать твоей радостью, твоим утешением, опорой, защитой. Согласна ли ты идти со мной по жизненным тропам?

— О, боги свидетели! — Айлин не могла поверить в услышанное. — Согласна! В сидских ли холмах или в человеческом жилище. Не важно, где, как и когда, главное — быть с тобой.

Очаг центрального зала вспыхнул, разбросав оранжевые блики по стенам холма. Растопил остатки льда, сотворенного Кайлех. Повсюду зазвенела капель.

— Остановитесь! Судьба сама дала знак. Кайлех! — прогудел вдруг Хозяин леса. И сражающиеся замерли, не смея противиться его воле. — А раз так, пришло время выполнить обещание, данное некогда Кам. Моим соправителем и наследником станет твой брат Румпель, сын короля Николаса и Кам Льюги. Он доказал сегодня, что является достойнейшим из туатов, и раз моя внучка приняла его клятвы у очага под Холмом, то ему и быть правителем детей богини Дану. А ты, просившая приютить тебя и поправшая законы гостеприимства, лишаешься права входить в Холмы. Отныне они все закрыты для тебя и твоих туатов, убирайтесь прочь! Возвращайтесь домой. Морриган мертва и у власти новая королева, она примет вас. Хватит отравлять мой лес ненавистью.

Кайлех взирала на Хозяина Холмов, до боли сцепив зубы. Хорошо продуманный план полетел Фенриру под хвост. Показавшаяся красивой, импровизация оказалась там же. И принесла нелегкая эту девчонку, супругу Гарольда. Чего ей, спрашивается, в замке не сиделось?!

— Интересно, каково это быть женой двух королей а, дева из Фортгала? Любопытно, кому ты свое девство подарила, ведьма? Гарольду или все же приберегла для его старшего братца?

— Не печалься, синеликая, о людском короле. Он обрел, что желал. — Возле трона Ноденса из туманной хмари соткалась Эйнслин. — И не пытайся распылить свой яд. Здесь нет людей, чтоб его вдыхать и травиться. Уходи! — сида махнула рукой в сторону Кайлех, и та закружилась, заметалась ледяным смерчем, взвилась яростным ветром и умчалась прочь. Зал наконец опустел. Айлин только сейчас заметила, что остальные гости тоже исчезли. Остались лишь они с Румпелем, Хозяин Холмов, мать да спакона Тэрлег, молча возившаяся с мозговой костью.

— Чудный праздник ты затеял, отец, — Эйнслин развернулась к Ноденсу, отбросив за спину косы и уперев руки в бока. Голос ее звенел от ярости. — Думаешь, раз Морриган мертва, то и тебе следует поторопиться, дабы не опоздать на свидание с любимой?

— Остынь, дочь. Все идет так, как я задумал.

— Эйнслин?! — удивленный возглас Румпеля рассек зал, как выпущенная из лука стрела рассекает воздух.

— Привет, братец, — сменила гнев на улыбку сида. — Славно выглядишь. Смотрю, моя упрямая дочь сняла-таки с тебя проклятье, хотя для этого ваши пути едва ли не узлом пришлось связать.

К чести мага, он не только вспомнил свою наставницу сейда, но и сообразил, кем она ему на самом деле приходится. В глазах вспышкой метнулось понимание, которое тут же сменилось лукавством. Румпель приложил руку к груди и поклонился.

— И как же мне тебя называть, о коварная сида? Сестрицей или матушкой? — а потом повернулся к Айлин: — Ты была права, моя маленькая сейдкона, я твой третий матушкин подарок. Именно клятва, данная Эйнслин много лет назад, и притягивала меня к тебе.