Сейдкона Силис, словно вода, заполнила собой все жизненное пространство принца. Очень быстро наследник принял и имя, данное ей, и манеру поведения. Девушка словно не видела его уродства, не страшилась прикосновений, а главное — смогла стать не только учителем, но и другом. Маленький Румпель настолько привязался к ней, что и не заметил, как отец женился в третий раз. Но всему хорошему рано или поздно приходит конец, вот и трехгодичное обучение сейду завершилось.

— Я вынуждена оставить тебя, мой принц, — в разгар жаркого лета произнесла Силис. — Моя матушка сговорила меня замуж за мельника, и после этого я уже не смогу смотреть тебе в глаза. Мне безумно жаль, что придется расстаться, но моя бабка говорит, что наши пути еще не раз пересекутся. Я буду ждать этого с нетерпением. Ты научился всему, что было мне доступно, но знаниям нет конца.

Румпель хотел расплакаться, но потом вспомнил, что он принц и наследник целых десяти лет отроду. И не стал. Вместо этого он преклонил колено, взял руку Силис и поцеловал ее.

— Леди, есть ли у вас желание, которое я мог бы исполнить?

Сейдкона задумчиво посмотрела на принца. У нее было желание, которое она могла бы попросить, но она не знала, имеет ли на него право. Потом дева вспомнила, что любой дар и предложение, если они честно заработаны, принято принимать, и произнесла:

— Есть то, что ты можешь сделать, юный принц. Пообещай, что придешь на помощь к моему чаду в час наибольшей скорби и опасности, поможешь ему в трудную минуту.

Принц поднялся и кивнул.

— Я, тан Хредель, наследник без имени, клянусь, что где бы ни был, что бы ни делал, приду на помощь ребенку сейдконы Си…

— Эйнслин, мое истинное имя Эйнслин.

— Ребенку сейдконы Эйнслин, — закончил клятву Румпель.

Наставница покинула замок, и Румпель с ужасом начал замечать, что забывает ее. Сначала стерлись из памяти лицо и голос, потом людское и истинное имя, а после и вовсе факт ее существования. Наследник лишь помнил, что был некто, научивший его сейду, но воспоминания, кто именно это был, утекали, словно песок.

----

[1] Дигесты Юстининана. Источник по Римскому праву.

Долго правитель Семи островов не хотел признавать очевидное. Румпелю не стать королем. Ни один из колдунов за все это время не сказал больше, чем старая сида. А шарлатанов, обещавших снять проклятье посредством приготовления панацеи[1], Николас вешал вдоль дороги, ведущей в замок. Да так успешно, что иначе, как «Миля Мудрецов», ее нынче никто и не звал. Однако вера в то, что истинное имя ребенка будет названо, таяла с каждым днем, а уродство рвало сердце в клочья. Много раз стареющий король представлял, как мог бы выглядеть его сын без проклятья, но мечты эти разбивались о неумолимую реальность. И не спасали положение тренировки и изнуряющие занятия, коими нагружал Николас своего отпрыска.

— Ваше величество, — сказал в один из ветреных дней лэрд Конна, — так дальше продолжаться не может. Вы не молодеете, и вопрос наследия престола так и не решен. Неужели вы позволите распре разорвать государство на части?

— И как ты это себе представляешь, Льял? — Николас с грохотом опустил кубок на стол. — Неужели тебе не страшно привозить в этот Хегговый замок даму благородных кровей? Или я, по-твоему, похож на чудовище, способное поставить жизнь своей жены под угрозу? Что, если она случайно встретится с Румпелем?

Первый советник сжал кулаки. Перстни на руках зловеще блеснули. Разговор этот поднимался не первый раз и вновь не приносил никакого результата. Притом лэрд Конна был не единственный, кто желал упрочить свое положение за счет правильного наследника. Предложения найти жену равно, как и отправить проклятого принца куда подальше на юг, сыпались, словно из Дагдова котла, но вызвали у короля лишь приступы ярости.

— Насколько я знаю, в Восточной башне, без вреда для собственного здоровья, отирается девчонка. Быть может, и молодую супругу минует несчастье, — аккуратно продолжил лэрд гнуть свою линию.

— Я не намерен рисковать и ждать, когда моя борода из седой станет синей! А сейдкона на то и ведьма, чтоб уметь обходить проклятье. Ты думаешь, я не спрашивал, как она это делает? Но ответ един — безопасность в ее естестве, и точка. Нет ни зелья, ни порошка, ни слова.

— Закрыть бы девку в подземелье и допросить с особой тщательностью. Она явно знает больше, чем говорит.

— Тронешь сейдкону хоть пальцем, — прорычал Николас, — и я тебя на ремни пущу!

Лэрд Конна замолчал, пережидая бурю. Но не отступил.

— Тогда нужно взять невесту из опального рода, — наконец придумал он, как повернуть разговор в нужное русло. — Чтоб жалко не было, в случае если она по глупости своей столкнется с тан Румпелем. Думаю, дочь последнего лэрда, правящего островом Мэн, идеально подойдет. Помните, вы разрушили его замок в прошлом году?

— Конечно, я помню твоего брата, — раздраженно бросил Николас. — Только из-за уважения к тебе я так долго терпел его выходки.

— Все верно, — лэрд Конна состроил страдальческую гримасу, — так вот, у его дочери этой весной пошла кровь. Призвав ее к себе, вы усмирите буйный нрав моего братца, получите невесту из древнего знатного рода и в случае, если она внезапно

скончается, уж точно жалеть никто не будет. Ведь главное, чтобы она успела родить вам ребенка. Даже неважно, девочка это будет или мальчик. Люд примет любого из рода Хредель.

— Вот как. Значит, время пришло… — задумчиво протянул Николас и откинулся на резную спинку стула. Как бы ни старался король оттянуть неизбежное, судьба дышала ему в спину. Стоило наконец развернуться и взглянуть ей в лицо.

— Что ж, Льял, давай, вези свою племянницу, посмотрю, насколько она любит своего короля.

Гинерву Мэнскую ко встрече с правителем первый советник готовил лично. Он ревниво осмотрел богато украшенное платье из тончайшей шерсти и шелка и недовольно бросил сопровождавшим ее нянькам:

— Это никуда не годится. Вы ее что, совсем на своем острове не кормили?! Она на ребенка похожа, а не на женщину.

— Но леди определенно женщина, ей уже пятнадцать, и Индех Мэнский прислал рубаху в подтверждение того, что кровь уже шла.

Лэрд Конна поморщился.

— Мне мало это интересно, а королю и вовсе будет все равно. Давайте, — он покрутил рукой над головой Гинервы, — конус этого жуткого убора сделайте повыше, а вуаль сверху пожестче. Камни с пояса перенесите на лиф и привяжите ей, ради всех богов, паттены[2] к ботинкам. Она мне в пояс дышит, что о Николасе говорить!

Пока дамы колдовали над нарядом племянницы, советник еще раз внимательно посмотрел на нее, словно сомневаясь, стоит ли тратить время на разговоры, но все же, поразмыслив, решил, что некоторые наставления надлежит дать.

— Слушайте меня внимательно, леди. Сегодня вас представят королю. Надеюсь, вы достаточно хорошо обучены и понимаете, что это значит для вашего отца, меня и, в конце концов, вас лично. Так вот основная и единственная ваша задача — понравиться его величеству. Поэтому улыбайтесь и молчите, если вас не спрашивают, смотрите в пол, будьте милы и покорны. Если боги будут на вашей стороне, то вы вскоре станете королевой и родите наследника. Большего и не нужно…пока.

— А потом? — Гинерва подняла глаза. Платье оттягивало плечи, камни давили на ребра, а еду последний раз ей приносили вчера днем.

— Похлебка с котом! — рявкнул лэрд Конна. — Выполните хотя бы это. И запомните: вы должны быть послушны. Не смейте перечить и своевольничать. Я не потерплю скандала.

— А супруг? Супруг что должен своей жене? — прошептала Гинерва.

— Ничего! — Хлесткая пощёчина обожгла щеку. — Неужто вы настолько глупы, что не способны понять даже этого? Будьте добры, впредь избавьте меня от подобных вопросов!