Платье привели в порядок, и Гинерва Мэнская тем же вечером предстала перед правителем Семи островов. Николас удостоил ее лишь мимолетным взглядом.

— Это и есть та самая невеста?

— Да, сир.

— И вас не смущает, что она явно младше, чем моя старшая дочь?

— Не смущает, — лэрд бросил на племянницу равнодушный взгляд, — главное, она из древнего рода и способна родить наследника.

— Что ж, — протянул Николас, — хочется в это верить.

Свадьба состоялась через месяц. В покои, где ждала его молодая супруга, король заявился вусмерть пьяным.

— Сколько раз я смотрел смерти в глаза, но вот ложе делю с ней впервые, — сказал он и захрапел.

В ту ночь Гинерва глотала горькие слезы: ведь с главным своим обязательством — зачать наследника — она не справилась, и страх перед гневом дяди захлестывал с головой.

На следующий день Николас приказал Румпелю перебраться в Западную башню, освободив для супруги Восточную.

— Тут жили мои предыдущие жены, а значит, и вам понравится. Вы можете устроить все по своему желанию. Содержание я вам выделил достойное, хватит на все женские глупости, но, если понадобится сверх того, обратитесь к казначею. Он даст. Люд исправно платит налоги.

— Но, сир! — Гинерва вскинулась, но, испугавшись собственной смелости, сжалась под пристальным взглядом короля. — Может, вы не будете переселять сына и дадите мне Западную башню? Право слово, совершенно не обязательно селить меня в Восточной.

— Вы перечите мне, леди? — с едва заметной угрозой произнес король. — Восточная башня находится в женском крыле, и обе королевы занимали ее. Так почему вы не желаете? И вот еще что. Запомните, ради вашей безопасности вам запрещено без сопровождения покидать женскую половину замка и тем более посещать Западную башню, а также видеться с тан Румпелем. Вы поняли меня?

— Да, сир, но, если у вас есть наследник, зачем вам еще одна жена? — Король открыл было рот, чтобы поставить наглую девицу на место, но Гинерва стушевалась, втянула голову в плечи и залепетала:

— Простите. Ради солнца, простите меня, сир. Это только ваше дело. Я буду рада видеть вас у себя в любое время.

Главные покои Восточной башни оказались поистине огромны. Толстые стены, увешанные гобеленами, пушистые шерстяные ковры, резная мебель, темный камин с кованой решеткой и узкие проемы окон, пропускающие лишь тонкие ниточки света.

Гинерва вместе со служанками разложила свои вещи по сундукам, приказала заменить перину и выбелить стены. Постелила новую льняную постель, разожгла огонь и принялась ждать мужа. Но Николас не пришел в эту ночь, впрочем и ни в какую другую тоже.

Годы шли, смена сезонов соревновалась со сменой фавориток его величества, а для юной королевы все оставалось по-прежнему. Муж не желал делить с ней ложе. Лэрд Конна попрекал за неспособность очаровать мужчину. А придворные и слуги относились как к вещи, забывая порой убрать покои или подать еду в дни отсутствия короля. Однако подслушанный однажды ночью разговор заставил Гинерву пойти на отчаянный шаг.

Глазами и ушами королевы стал личный гроган Кейр Мулах, которого она привезла с острова. Когда Николас разрушил Берфудский замок, принадлежавший ее отцу, дух-хранитель начал чахнуть. Ведь для поддержания жизни гроганам нужны не только эмоции и силы хозяина, но и жар очага. Увы, но простой дом согреть замкового духа был не способен. Однако грогану повезло. Гинерве среди прочего приданного передали и заветную цепь с крюком. Но у Бренмарского замка уже был свой хранитель, много поколений служивший семье короля. Прогнать такого Кейр Мулах даже в свои лучшие годы не смог, а уж, будучи ослабленным, и подавно. Потому вместо силы, дух сделал ставку на хитрость и не прогадал. Сумел приспособиться, выжить, не попасться на глаза истинному хранителю замка, а заодно помочь своей королеве.

— Госпожа! — гроган появился без вызова, это значило лишь одно: беда. — Нужно уходить, бежать!

Гинерва замерла, не в силах пошевелиться. Страх потек по венам. Как в тот раз, когда солдаты короля ворвались в замок.

«Нужно уходить, бежать!» — Крик замкового духа и грохот. Обрушилась северная стена. Отец до последнего не желал выводить семью из замка, надеясь устоять в осаде. Не устоял. Он всегда считал, что бегство не выход. Загнанный зверь дерется насмерть. Может, правда, если речь идет о мужчинах. Она же тогда не дралась и не бежала. Так и застыла статуей, заслонив собой маленького духа и глядя на незнакомца в черненом шлеме с золотыми узорами. С его меча медленно стекала капля крови. Кого он убил минуту назад и кого убьет в следующую?

«Оказывается, у моей смерти голубые глаза, — произнес незнакомец глухо. — Интересно, я мог бы прирезать тебя сейчас...? Хотя провидение все равно сыграет со мной злую шутку, поэтому живи». — Он развернулся и ушел, чтобы потом вернуться в кошмарах.

— Госпожа, ну опомнитесь, очнитесь! Скорее, пойдем. Я знаю выход!

— Что произошло, Кейр Мулах? — Гинерва все же нашла в себе силы спросить.

— Лэрд Конна и леди Исеут замыслили убить вас сегодня ночью. Пойдемте же!

Однако королева не сдвинулась с места.

— Я не понимаю, почему мой дядя и фаворитка сира Николаса решили от меня избавиться? Что я им сделала такого?

Гроган торопливо переступил с ноги на ногу. Время утекало. Магия, которой он окутал стражу Восточной башни, таяла, как снег на солнечной опушке.

— Госпожа, леди Исеут ждет ребенка от короля. Лэрд Конна узнал об этом раньше других, и раз вы не оправдали его надежд, предложил ей сделку. Вы умираете, а она становится королевой и матерью наследника. А он — ее советником и любовником. Нужно спешить, спасаться!

— Нет! — слово рассекло жизнь на "до" и "после". — Мы не будем убегать. Пока я здесь королева, хоть об этом, кажется, забыли все, включая тебя, Кейр Мулах.

Гроган стушевался, взял в руки хвост и принялся нервно теребить его кончик. Уши его безвольно повисли.

— Жду приказаний, моя госпожа.

Гинерва некоторое время молчала, расхаживая по комнате. Мысль, которая возникла еще в первый год замужества, наконец сформировалась если не в план, то хотя бы в идею.

— Скажи, Кейр Мулах, ты можешь меня отвести к Холму?

Гроган поднял удивленные глаза.

— К какому именно Холму хочет пойти, отправиться госпожа?

— Мне нужен холм Дин Ши, владения дочери Грианана.

Из духа словно выбили весь воздух, он сжался, скукожился, как высохший бычий пузырь.

— Это плохая, неправильная идея, госпожа.

— Знаю, — отмахнулась королева, — но другой у меня нет. Веди.

И Кейр Мулах повел. Удивительно, но тропа сама стелилась под ноги. Трава приминалась, открывая ход, а ветки кустов раздвигались. Вдруг лес расступился, и королева оказалась на ровной, круглой поляне, усеянной множеством светящихся грибов и цветов аконита.

— Дальше госпожа сама. Если найдешь, отыщешь дверь, Холм впустит.

Гинерва сглотнула, пытаясь продавить сухой ком в горле, сжала руки в кулак и сделала шаг на поляну. Зеленые листья зашуршали, застрекотали и взметнулись в небо сотней маленьких фей. Гинерва остановилась, сердце бешено колотилось, страх звенел в ушах, аромат цветов заполнил легкие. Следующий шаг дался с трудом. Ноги налились свинцом. Из глаз брызнули слезы, губы онемели. Трава звенела, будто стеклянная, и от этого звона голова пошла кругом, накатила слабость. Гинерва упала на колени, силы испарились. На их место пришла злость. «Все равно дойду, а не дойду, так доползу». Острые стебли секли руки, земля забивалась под ногти, но заветный холм приближался дюйм за дюймом. У подножья появилась маленькая деревянная дверь. Королева собрала всю свою волю, сделала последний рывок, схватилась за ручку и провалилась в черноту холма.

— Как же долго я ждала тебя, дитя. Открой глаза. Здесь тебе нечего бояться.

Гинерва не сразу поняла, что лежит на полу, зажмурившись. Боль и тяжесть отступили, и она распахнула глаза. Над ней, опершись на посох, нависла старуха с синим, словно от холода, лицом.