Кам подобралась и легко, словно морской угорь, выскользнула из рук короля.

— Все. Твоей магии едва хватило снять приступ.

Николас хмыкнул в бороду и отошел. Вернулась недовольная повитуха. Служанки вскипятили тряпки и нагрели воду для обмывания дитя. В какой-то момент неторопливая маета сменилась сосредоточенной работой. Рожать сидя, держась за скрученное в жгут полотенце, Кам не могла, поэтому ее уложили на перину, и повитуха, хмурясь и бранясь как последний башмачник, нависала всем своим исполинским ростом над кроватью и цедила сквозь зубы:

— Тужься, да тужься же ты, худосошная!

Наконец задремавший было Николас услышал плач ребенка.

— Мальчик у вас, ваша милость, — пробасила повитуха, обмывая крошечного сморщенного человечка в бадье. — Несите ритуальную чашу.

— Сначала имя, — прокаркала Кам.

Николас кивнул. Взял запеленатого ребенка, подошел к сиде и протянул к ней дитя.

— Посмотри, как он красив. Черные, как у тебя, волосы, белая, как у тебя, кожа, сиреневые глазки. Интересно, почему они такие? — Кам рассматривала мальчика, но на последней фразе дернулась, как от удара, и подняла на короля янтарные глаза. Николас замолчал, глядя на супругу.

— Тебе интересно, — прошипела она. — Что ж, на этот вопрос легко ответить.

Кам потянула зубами завязку камизы, высвобождая белую грудь. Новорожденный малыш засопел носом, чувствуя материнское молоко. Присосался, ощущая тепло и защиту. Кам прижала его к себе, поднимаясь с кровати. Злость придала силы. Вернула развеявшуюся уверенность. Сида пнула ногой корзинку с тряпками, и те рассыпались по полу шипящими змеями.

Николас отступил на шаг и уперся в каменную стену. Висевший плотный шерстяной гобелен не спасал, и холод пробирал спину, замораживая кости.

Кам подняла на короля налитые чернотой глаза. На лице ее проступили перья, а нос изогнулся.

— Посмотри король, и хорошенько запомни. У твоего сына глаза, как те цветы, что проросли из ран моих воинов. Чертополох! Ребенок поверженной матери. Отныне любая женщина, взглянувшая на него, падет замертво. Пусть его уродство станет так же сильно, как моя ненависть к людям. Он как репейник, что разорвал мою спину во время зачатия, будет пускать кровь всякому, кто коснется его!

Сказав это Кам, поднялась, прошла босыми ногами по полу, словно он не кишел змеями, сунула младенца в руки опешившего отца и с широкой улыбкой на прекрасном лице повернулась к окну.

— Пусть кровь моя скрепит проклятье, — произнесла она, обернувшись, и едва успел король понять, что сейчас случится, рухнула вниз.

Змеи тотчас же исчезли, а младенец начал кричать и выгибаться. Слева на спине рос горб. Кожа на теле морщилась, сминалась, словно сухой пергамент, трескалась, сочась сукровицей.

Опешившая от увиденного повитуха подскочила к младенцу.

— Выкини, выкини это отродье вслед за матерью, — прокричала она, но тут же свалилась замертво.

Король прижал младенца к себе, защищая его от всех.

—Вон пошли! — гаркнул он служанкам, — и позовите моего советника, немедленно.

Николас поднял с пола ритуальную чашу, повертел ее, раздумывая как быть дальше, потом все же не отпуская младенца с рук, резанул себя по запястью. Несколько красных капель упали на дно. Николас добавил к ним немного вина, перемешал и поднес к губам младенца.

---

[1] Велунд — альв бог кузнец скандинавской мифологии. Предполагается, что Кам знала его лично.

[2]Броллахан — создание из шотландской мифологии, относящееся к фейри-оборотням без истинного и неизменного облика.

—Не стоит этого делать, сир, — запыхавшийся лэрд Конна возник в дверях. — Лучше придушить его и всем сказать, что королева не смогла разрешиться от бремени.

— У тебя есть дети, Льял? — Николас поднял на советника тяжелый взгляд.

—Нет, сир, только племянница.

—Тогда понятно, почему ты говоришь мне такое. На первый раз я прощу тебя, но впредь постарайся, чтобы твои советы были более разумны, — Николас влил в младенца ритуальную смесь.

— Я признаю его своим сыном и наследником.

—Но король не может быть изувеченным! — Советник был в ужасе от увиденного.

—Он не изувечен, а проклят. И потрудись скрыть этот факт. Найди слепую кормилицу. Мой сын не должен испытывать голод и неудобства. Остальные слуги пусть будут мужчинами. И вот еще что: моя супруга мертва. Я желаю, чтобы ей насыпали курган в Долине Героев. Она заслужила свое право покоиться там… — Николас замолчал, а потом все же закончил: — Мне кажется, она так и не вернулась с той битвы. Жаль, но месть порождает только месть и ничего иного. Ненависть замыкается колесом и мчится под гору, круша все на своем пути.

—Ваше величество, это лишнее. Она сида, предавшая ваше расположение и проклявшая наследника. Кинуть тело собакам и дело с концом.

Николас вздохнул, сил на спор с советником не было. Однако оставить дерзость без ответа он не мог.

—Как ты думаешь, Льял, мне лучше женить тебя, а потом приказать умертвить супругу и бросить ее тело псам или все же вздернуть тебя самого за непристойные речи в сторону своей королевы? И с каких это пор ты стал перечить моим прямым приказам?!

Советник поджал нижнюю губу так, что алая полоса рта целиком исчезла в складках лица. Он не любил, когда ему указывали, как поступать. Пока король и лэрд Умайл воевали, лэрд Конна полностью взял на себя бразды правления страной и сейчас с неохотой отдавал власть. Поклонившись, он вышел, и только одна мысль грела его душу. Как бы ни упирался король, но уродца никогда не примут на троне. А значит рано или поздно Николас будет вынужден жениться в третий раз. Вот тут-то он и не упустит свой шанс. Пусть своих детей лэрд не нажил, но на далеком острове Мэн подрастает племянница, которую он надеется рано или поздно посадить на трон.

***

Похоронили Кам Воронье Крыло по обычаю сидов — насыпали курган без жертвенного огня, устроили шумную тризну и позвали плакальщиц. Одна из женщин в синем плаще на завязках растрепала волосы и стенала громче остальных. Она выла и раздирала на себе одежды.

— Хорошо плачет эта горбатая старуха, — довольно произнес Николас. — Пусть позовут ее ко мне, я щедро одарю за труды.

Старуха подошла к столу правителя, и Николас, сняв с пальца кольцо, протянул ей.

— Ты громко рыдала по моей жене. Расплела свои косы и сидела у подножья кургана до самого захода солнца, расчесывая их. Я доволен тобой.

Женщина покачала головой, не желая принимать королевский дар.

—Кам оплатила мой плач сполна. Ты же, король Семи островов, выслушай меня, а после реши, как одарить. Люди меня называют спакона Тэрлег, и я знаю о твоем горе. Возьми меня за руку, и тогда я скажу, как можно помочь твоему сыну.

Николас задумался, он не любил магию и все то, что с ней было связано. Тем не менее проклятье сына сильно тяготило его, и он не знал, как снять его, не отправляясь на поклон к ненавистным сидам. Король хмуро взглянул на старуху, силясь вспомнить, где мог видеть ее. Ведьма терпеливо ждала, и он рискнул протянуть руку. Спакона вцепилась в запястье длинными узловатыми пальцами, и мир вокруг замер: повисла в воздухе летящая собаке кость, остановила свое падение капля эля с бороды лэрда Конны. Виночерпий замер с кувшином в руках, а скальд едва успел коснуться пальцами клавиш колесной лиры.

—Чем меньше ушей это услышит, тем лучше. Говори, какое проклятье произнесла Кам?

— Ты же сказала, что знаешь.

— Знаю лишь то, что оно есть. Ну же. Или ты думаешь, мне просто удерживать время?

Николас опешил от напора старухи и попытался высвободить руку. Безуспешно.

— Я жду!

— Дословно не помню! — рявкнул король, — в этом-то и беда. Вначале она бормотала о поле чертополоха, на котором полегли ее воины. Потом сказала, что ребенок будет страшен, как ее ненависть ко мне, и каждый, кто до него дотронется, получит раны, а любая женщина, посмотревшая в его глаза, умрет. Стоило Кам скрепить слова собственной смертью, как проклятье начало действовать, и младенец превратился в уродливого горбуна.