— Симеон слишком важный узник, чтобы его оставили. Другие из-за паники могут пострадать, да, но иного варианта нет. Через главные ворота ты не пройдешь, они знают, как ты выглядишь.

Дамиан кивнул, соглашаясь. Он не раз бывал с Симеоном в Мингеме, и его рожу наверняка хорошенько запомнили. Не говоря уже о том, что каждой крысе в городе наверняка показали его портрет.

— Ну а восточные попросту закрыты для прохода. Я попытался приблизиться, но меня прогнали, хотя я в храмовой котте.

— Скорее всего, через них проедет Горлойс, поэтому их так стерегут. Если с ним что-то произойдет в Мингеме, Храм будет поставлен в очень уязвимую позицию.

— Храм огребет, — кивнул Варес, глядя на Дамиана через костер. — Мы с тобой уже все раз двадцать обсудили, Баргаст. Мое предложение пока самое лучшее.

Дамиан понуро согласился, тыкая палкой костер. Огненные искры рассыпались в воздухе и реяли, как светлячки, чтобы погодя с мягким шипением осыпаться в снег. Ветер шумел в кронах елей и покачивал их, так что сумрак вокруг них как будто танцевал. Дамиан понимал, что спасение Симеона может обернуться смертью всех троих, но понимать не равно смириться. Он долго упрашивал Вареса остаться здесь, в лагере, и дождаться их, но капитан наотрез отказывался. И эти отказы не так пугали Дамиана по дороге в Мингем, как те, что Варес повторил уже здесь. Близость непоправимой ошибки отзывалась зубной болью и пульсацией в висках, но Дамиан решил, что только тратит бесценное время. Близился закат, и им необходимо было отправляться в путь.

— Чуть не забыл. — Варес вытащил из седельной сумы шкатулку и достал оттуда новый санграл. Потом вынул из уха свой и протянул оба Дамиану. — Я бы предпочел, чтобы ты его не принимал, но сегодня дополнительная помощь может нам понадобиться.

Дамиан с благодарностью принял подарок и воткнул сразу два санграла в ухо. Мочка отозвалась болью, но он проигнорировал ее, запрыгивая в седло.

Густые серые тучи, напоминавшие лоскутное одело, почти не пропускали свет, и небо казалось низким и грузным. Объехав по дуге Мингем, чтобы не попасться на глаза дозорным, Дамиан и Варес вернулись к небольшой реке, которая подпитывала водой оборонительный ров и вела в горы. Протоптанная ими же дорожка вилась вверх по каменистым склонам, и отдохнувшие лошади пробирались по ней без труда. Привычный стук копыт и поскрипывание седла немного успокаивали нарастающую тревогу, поселившуюся у Дамиана в груди. Выбравшись в ущелье перед дамбой в вечерних сумерках, он вслед за Варесом переехал через речку, ломая тонкий лед, образовавшийся по берегу.

Каменная дамба, укрепленная деревянными балками, закупоривала горную реку, вытекающую из озера наверху ущелья. Туда можно было подняться по узкой дорожке, которой они и собирались воспользоваться чуть позже. А чуть сбоку, с известнякового уступа тонким потоком стекала лишняя вода из озера и наполняла небольшую речку, которая, в свою очередь, наводняла оборонительный ров Мингема. Падающая вода наполняла воздух шумом и моросью, которая оседала на лицо.

Варес передал повод своего коня Дамиану, закатал рукава и деловито осмотрел дамбу. Брызги стыли в его густой бороде.

— Может, все-таки вместе? — с сомнением спросил Дамиан, глядя на деревянные балки. Он сомневался, что даже сможет обхватить их руками, не то что попытаться сдвинуть с места. Тем более, они держали такой вес.

— Я справлюсь, — понизив голос, отозвался Варес. — Не путайся под ногами, мелочь.

Он ехидно скосился в сторону Дамиана и усмехнулся. Дамиан попытался повторить его выражение лица, чтобы подбодрить, но в животе скручивался страх. С самого первого раза, когда Варес предложил этот план, Дамиан пытался отобрать его роль. Они несколько раз перетягивали соломинки. И каждый клятый раз Варес вытаскивал короткую. Дамиан не верил в судьбу, поэтому решил, что капитан просто упрямится. Забрав соломинки, он попытался смухлевать, но Варес быстро его раскусил и опять вытянул короткую. Дамиан попытался его переубедить, да только капитан всегда был языкастее и спросил, кто будет спасать Падре. «Лучше уж меня прибьет дамба, а ты тогда все равно сможешь вытащить Симеона. Выбирай». И Дамиан выбрал, скрепя сердце.

Забрав повод, он увел лошадей к узкой дорожке и высунулся из-за угла. Варес какое-то время стоял к нему спиной и глубоко дышал. Потом Дамиану показалось, что капитан ввел себя в яростное состояние — он зарычал и ухватился за центральную балку. Сначала ничего не происходило. Раздавался только шум водопада и рык Вареса. А потом зарокотало, как будто гром в отдалении. Звук перерос в протяжный, низкий стон, оборвавшийся в резкую тишину. Дамиан в напряжении застыл.

Громкий хлопок разнесся по всему ущелью — крепление балки сломалось. Стон повторился, стал нарастать. Балка треснула. В щели между камнями ударила вода. Рокот воды стал оглушающим и тревожным. Варес рванул к Дамиану. Придержав ему коня, он дождался, когда капитан запрыгнет в седло. Раздался скрежет. Камни с грохотом разлетелись в разные стороны под напором воды. Выпущенная на волю горная река тут же показала свой бурный характер: рванула вниз по ущелью, как резвый боевой конь.

Дамиан ударил пятками Гордеца, и они с Варесом чуть ли не наперегонки пустились по узкой дорожке наверх ущелья. Вода наступала им на пятки. Гордец несся вперед, грива развевалась на ветру. Дамиан приотпустил повод и склонился чуть вперед, сжимая коленями бока жеребца. Цокот копыт отдавался в ушах. Выбравшись на верх ущелья, они помчали вниз, к Мингему, отставая от ретивого водного потока. Мимо мелькали поваленные деревья, размытые берега, выдернутые с корнями кустарники. Дамиан прижимался к шее Гордеца, галопом несущегося по тропинке. Снег разлетался из-под копыт. Сзади скакал Варес, гикая, чтобы подстегнуть коня.

Они вернулись на холм с запозданием, но увидели издалека, как поток врезался в крепостные стены, взвился волной и хлынул во внутренний двор. Послышался тревожный перезвон колоколов: густой бас Благовестника, пробирающий до самых костей, гордые переливы Святой звонницы и золотой смех Златоуста. Мингем стал похож на разворошенный муравейник: храмовники, инквизиторы, городские ремесленники и стражники бегали по двору, по пояс в воде, крича друг на друга и пытаясь как-то спасти важные пожитки. К работе пристроили практически всех — даже половину дозорных с башен и стражников с крепостных стен. Из конюшен выводили лошадей, ослов и мулов. Птиц загоняли в клетки и переносили на верхние ярусы. Сгущалась ночь, и люди пытались зажечь промоченные факелы, но те только скудно дымили. Храмовники в мокрых сутанах на вытянутых руках переносили храмовые бумаги и важные реликвии. Раздавалась ругань, которую можно было услышать даже с холма.

— Пора, — сказал Варес, соскальзывая из седла.

Они стреножили коней, забрали из сум крюки-«кошки», которые капитан украл в Мингеме и спустились к раздувшемуся оборонительному рву. Вода слегка блестела в темноте. Сняв с себя одежду и держа ее в руке, Дамиан спустился по щиколотку в воду, пытаясь нащупать резкий обрыв. Мороз вгрызся в его ноги острейшими зубами. Он охнул, едва не прикусив язык. Дрожа от холода, Дамиан пошел вперед, прощупывая, куда наступает. За ним тянулась дорожка ряби. Пытаясь отвлечься, он оценил расстояние до стены, и как раз в этот момент оступился. Река резко подскочила под подбородок. Дамиан едва не задохнулся, когда ледяная вода обхватила его железным капканом. В голове помутилось, кожа как будто загорелась. Сердце заколотилось, вводя его в панику. Дамиан судорожно пытался вдохнуть. Память тут же вернула его в момент, когда он спрыгнул с обрыва, спасаясь от монстров. Река швыряла его в разные стороны, в какой-то момент он ударился головой и потерял сознание. Когда очнулся, его уже вынесло на берег. А мог навечно остаться в холодных водах. Это осознание накрыло его волной и потянуло ко дну. Как вдруг его за волосы потянули вверх. Отплевавшись от воды, Дамиан с благодарностью взглянул на Вареса, от которого исходил жар.