Горлойс!

Авалон прошипела сквозь зубы и перебежками направилась к тому месту, где его оставила. С одной стороны, если инквизиторы его найдут, то, возможно, спасут. Королевские лекари наверняка умеют больше, чем она, помощница и ученица Аурелы. С другой стороны, от его жизни зависела ее. И если вдруг инквизиторы-бестолочи заволокут умирающего Горлойса на коня, то могут быстрее его прикончить, чем довезти до лекаря. Тогда ей конец.

Авалон разрывалась между разными решениями и ругалась себе под нос, пока пробиралась к месту, где лежал Горлойс.

Дура! Какая же я дура! Надо было оставаться в той хижине и вылечить его до конца!

Она уже почти дошла, когда ее схватили за руку и дернули назад. Визг, родившийся в ее груди, погас о ладонь, заткнувшую рот. Повернув голову и поняв, что это Горлойс, Авалон даже успокоилась. Однако уже секунду спустя она осознала, что он тащит ее в сторону отряда разведчиков. Она стала вырываться, мычала и лягалась, но все без толку. Ей удалось лишь немного сместить его руку и укусить за ладонь — лишь для того, чтобы нахватать ртом воздуха в попытке совладать с нахлынувшим ужасом.

Ей не стоило соглашаться на предложение Каталины. Она оказалась ужасна в политической игре.

В голове пульсировала алым только одна мысль, заполнившая все сознание: Горлойс сейчас бросит ее в ноги своим бешеным псам. И они довершат то, что не успел сделать тот, кто убил ее родителей и бабушку. Символ болтался на его шее, когда лезвие вышло из его глотки.

Кап-кап.

Низ живота свело судорогой.

Горлойс тащил ее вперед, совершенно как будто не заботясь о том, что она сопротивляется. Они вышли в центр лагеря. Отсюда хорошо были видны четверо воинов, копошащиеся в брошенных вещах, точно стервятники в падали, и их предводитель.

— Hils ti deg, brødre[1]! — громко произнес Горлойс и, сдвинув Авалон, постучал четырежды по груди. — Jes er glad då see deg[2]!

Инирский напоминал Авалон откусывание кусков льда, но даже это не помешало ей понять следующие слова:

— Jeg er Damian Bargast, inquisitør Knegre verd dåt[3]!

Ей показалось, что ее ударили по голове. Она даже перестала брыкаться. Предводитель отряда хмыкнул, отвесил поклон и сказал:

Og flaks fro oss, guttar. — Потом повернулся к своим и дернул головой в их с Горлойсом сторону. — Hore da hest, drep jævel[4]!

Дамиан Баргаст.

Бастарда убить.

На них бросились инирцы. Дамиан — бастард — швырнул ее в снег, а сам кинулся в сторону с такой скоростью, будто никогда не был ранен. Авалон не успела подняться, когда на нее налетел один из мужчин и схватил за ноги. Она завизжала. Забрыкалась, выдернула ногу и пнула его в лицо. Пока он замешкался, она перевернулась и, поскальзываясь на вытоптанном заиндевелом снегу, отползла в сторону. Перебравшись на четвереньках через останки всадника, выпотрошенного монстрам и исклеванного птицами, Авалон с трудом поднялась на ноги и побежала. Кровавый лед хрустел под ее сапогами. Перед глазами мелькали обозы и палатки, трупы и снег, все смешалось, но она продолжала удирать.

На бегу ей удалось вытащить мешочек с гранатовыми зернами. Закинув одно в рот и раскусив его, Авалон ощутила сильной удар и полетела в сугроб. В лодыжке вспыхнула боль. Выбравшись из снега, она увидела на ногах хлисту — веревку с металлическими жемчужинами, в которых хранился омеловый пепел. Ее стреножили, как кобылу. Правая лодыжка горела огнем. Вскинув руки, она наставила их на приближающегося инквизитора. Он замедлился с настороженным видом. Авалон повела ободранными пальцами, желая, чтобы он подавился собственной кровью.

Ничего не произошло.

Только боль нарисовала на ее ладонях ветвящиеся узоры.

Инквизитор ухмыльнулся.

— Лилит покинула тебя, вёльва, — осклабился он, медленно подходя.

Авалон попыталась снять с себя путы, но не успела. Инирец быстро подошел, схватил хлисту и потащил ее за собой, как мешок.

Или как труп, который необходимо сжечь.

Сердце болезненно сжалось.

От судьбы не уйдешь. Она настигнет Авалон, несмотря на то, что ей временно удалось бежать. И продолжится все ровно с того же момента.

Кап-кап.

Инирец дотащил ее до предводителя и бросил на мерзлую землю, обагренную свежей кровью. Коса Авалон растрепалась, и она испачкала в этой крови волосы. Ободранные ладони саднили, правая лодыжка все так же горела.

— Свяжи ей руки, — распорядился главный инквизитор и, скосив на Авалон брезгливый взгляд, сплюнул в нее.

Она попыталась увернуться, но вязкая слюна шлепком попала ей на лицо. Авалон хотела вытереть слюну, но инирец повиновался приказу и туго замотал ей запястья, пережав кожу. Через несколько часов у нее полностью онемеют руки. А потом отнимутся. Впрочем, мысленно добавила Авалон, руки ей не понадобятся, когда ее будут насиловать. Она отвернулась и подавила всхлип, задушила его в своей груди, чтобы не добавлять инирцам еще больше удовольствия.

— Бастард пойман, капитан! — раздался хриплый голос. — Ублюдок убил Хьёга.

Авалон повернула голову. Двое солдат ударили Дамиана по ногам. Он рухнул на колени прямо перед предводителем инквизиторского отряда. Тот схватил его за вьющиеся волосы и задрал голову.

— Смотри мне в глаза, дерьмо собачье. Я думал все сделать быстро, но ты, предатель, заслужил медленной смерти. Гаррет, разведи-ка огонь.

— Какого хрена, капитан?

— Я сказал разведи огонь, дебил. И притащи клеймо.

Двое инирцев одобрительно заржали, а Гаррет с ворчанием отправился разбирать ближайший воз. Раздался треск ломающегося дерева, полетели шепки. И пока он разводил костер, все молчали. Желваки Дамиана ходили ходуном, он не отрывал ненавидящего и немигающего взгляда с предводителя. В отблеске огня Авалон показалось, что глаза Дамиана отливают алым, как у монстра.

— Все готово, капитан! — Гаррет вскоре принес металлический прут с клеймом на противоположном конце — символ пульсировал горячим оранжевым жаром и дымился на морозе.

Капитан перехватил прут за рукоять и медленно приблизился к Дамиану.

— Благочестивые люди, полные веры внутри сердец своих, да узрят Княжев огонь вокруг себя. Отринувшие и поправшие деяния и свет Княжев, да горят изнутри. Ватра игнис, ублюдок, — сказал он и приложил клеймо к шее Дамиана.

Тот дернулся с мучительным рыком. Авалон ахнула. Кожа его зашипела, задымилась, прилипла к металлу. В воздух поднялась густая сладкая вонь горелой плоти. Капитан отнял клеймо, оставив на бледной коже черный ожог. Глаза Дамиана закатились, и он повис в руках инирцев.

— Бросьте его и соберите костер побольше. Сожжем этого урода прямо здесь.

— Капитан, а что с девчонкой?

Предводитель отбросил клеймо в снег и нехотя посмотрел на нее.

— Можете немного поразвлечься, парни. А потом ее туда же. Привяжите этой суке руки потуже к опоре костра, чтобы не смогла колдовать. И не тяните…

— Но, капитан… Нам же сказали привезти их…

— Завали хлебало, Чэд, и выполняй приказ.

— Есть выполнять приказ, капитан.

Инквизитор ушел в глубину лагеря, оставив Авалон встречать свою судьбу в сгустившихся сумерках. Слова мольбы и просьбы огнем горели у нее на языке, но она не могла их исторгнуть из себя. Все, что касалось губ, как только она открывала рот, превращалось в клубящийся пар. Слезы, которые она столько раз роняла, вспоминая ту страшную ночь, высохли в ее глазах. И только холодный ветер сейчас их щипал, когда она, не моргая, смотрела на троих приближающихся инирцев.

— Никогда еще не трахал вёльв, — хохотнул Гаррет, развязывая шнуровку на штанах.

— Князь не одобряет сношения с дщерями Лилит, — вмешался третий инирец, до сих пор молчавший.

Гаррет, уже залезший себе в штаны, угрожающе процедил:

— Слышь, князевер, сдрисни. Твое заумьё тут нахрен не нужно. Вали сторожить, пока не сьездил по харе.

— Да хорош трепаться, Гаррет. Я сейчас сам начну, — вмешался Чэд.