— Залезай, я промою твои волосы, — Каталина улыбнулась, держа в руках кусок твердого ароматного мыла, настоящее маленькое сокровище, подаренное послом из Краста.

Авалон хотела улыбнуться в ответ, но губы склеило, будто вишневой смолой, которую они в детстве отковыривали с деревьев. Чтобы залезть в ванну, ей нужно было снять одежду и остаться голой. Перед женщинами Филиппе рей Эскана. Это как будто делало ее третьей в этом списке.

Слюна загорчила.

— Может, я сама? — голос ее дрогнул, но Авалон глубоким вздохом попыталась успокоиться. Руки предательски сжались в кулаки.

— Мне не сложно, Ава, — детское прозвище в устах королевы превратилось в издевательское оскорбление.

Авалон сжала зубы, почувствовав, как краска бросилась ей в лицо. Она понимала, что королева и мадам Монтре не примут отказа и не уйдут из комнаты, и сгорая от унижения, стянула с себя сначала рубаху, а затем и штаны. На глаза навернулись слезы, когда она соскальзывала в горячую воду.

Слепо уставившись в собственное отражение и прикрывая руками грудь, Авалон вздрагивала каждый раз, когда Каталина дотрагивалась до ее волос и кожи. В мыслях то и дело вспыхивал образ Дубового Короля, просовывающего руку ей между ног.

— Грудь тебе придется утянуть сильнее, — презрительно бросила мадам Монтре. — Я не рассчитала силу воздействия твоих изменений после взросления. Когда у тебя последний раз шла лунная кровь?

— Десять лун [db1] назад, — процедила Авалон, поежившись от прикосновения морской губки к спине.

Мадам Монтре подсчитала дни и кивнула.

— Хорошо. Следующая лунная кровь настигнет тебя в дороге. Я отдам распоряжения добавить ароматные тряпицы в вещи Каталины. — Владычица Вздохов громко отхлебнула кофе и зажевала печенье, просыпав крошки на стол. — В твоей личной суме будет четыре бутылька с настоем граната и винной травы — он помогает зачать девочку. Тебе необходимо выпить половину одного бутылька до соития с Горлойсом и половину после. Всего, как я сказала, их четыре, а дорога до Лацио занимает двенадцать дней. Больше нет смысла давать. Если тебе не удастся сбежать до наступления пятого дня пути, скорее всего, ты заблудишься в непроходимых инирских лесах, либо тебя отравят по пути, либо довезут уж до столицы, чтобы публично предать суду и казнить на глазах челяди. Тебе придется постараться, Авалон. Ты должна зачать дочь от Горлойса. Когда он будет убит и закончится гражданская война, Каталина заявит через девочку свои права на Инир. Обескровленные междоусобными стычками они станут легкой добычей. А разделаться с их плешивым орденом убийц будет проще простого, потому что они наверняка влезут в спор на чьей-то стороне, и их ряды поредеют.

Авалон жевала внутреннюю часть щеки, чтобы изо рта не вырвался крик ужаса. Она настолько сконцентрировалась на Дубовом Короле, что напрочь выбросила из головы цель предстоящей поездки. Вполне возможно, склизкие пальцы Филиппе никогда больше ее не коснутся, потому что ее убьют инирцы.

Кап. Кап. Кап.

Кровь инквизитора, попавшая на ее лицо и в ноздри.

Кап. Кап. Кап.

Кровь во рту.

— Ава! — Авалон сморгнула слезы и уставилась на присевшую у борта ванны Каталину, обеспокоенно смотрящую на нее. — Не волнуйся! В каждом платье я велела сделать потайной кармашек для мешочка с зернами. Хорхе и Бас всегда будут рядом с тобой.

Кроме палатки, где мне предстоит раздвинуть вместо тебя ноги перед инирским уродом.

Авалон испугалась своих мстительных мыслей и вдруг поняла, что кровь во рту ей не чудится. Она действительно прокусила щеку.

— Давай, вылезай, — Каталина схватила длинную ткань, в которую Авалон предстояло завернуться, чтобы обсохнуть.

Сглотнув кровь, она встала, окутанная запахом апельсина и розмарина, зарозовевшаяся после горячей воды. Судорожно схватив ткань, она спешно обвернула ее вокруг тела, со стыдом пряча его.

И пока Каталина расчесывала ее мокрые черные волосы, Авалон чувствовала, как стучит боль в виске.

Возможно, смерть от руки инквизитора станет избавлением? Больше никакой слабости, страха и липких пальцев во мне.

Уверенность в подобном исходе только окрепла к моменту, когда мадам Монтре и Каталина затянули корсет официального наряда, пытаясь уменьшить ее талию и стянуть грудь так, чтобы фигура Авалон выглядела тоньше. Взяв с серебряного блюдца три зернышка граната, мадам Монтре окунула палец в мисочку с медом, дотронулась к оранжевому пушистому боку персика и обмакнула мизинец в пиалу с корицей.

— Кажется, оттенок тот, — произнесла она и провела ладонями по волосам Авалон, которая следила за движениями в зеркале.

Черные волнистые локоны выпрямились под руками Владычицы Вздохов, просветлели и налились теплым, точно огонь, оранжевым цветом. Луция дотронулась до бровей — волоски повторили смену цвета, словно хамелеон. Прикоснувшись к листку фигового дерева, она вдобавок поменяла карий цвет глаз на зеленый.

Они едва закончили подстригать Авалон волосы, — у королевы они были немного короче, — когда дверь открылась и в комнату ввалился Басилио с картиной в руках.

— Ого! Если бы я не знал, что здесь происходит, поверил бы, что перепил вчера варденского бурого, — присвистнул он, но тут же переключился на другую тему, вытянув картину на прямых руках. — Вы только гляньте, с чем мы могли разминуться!

Мадам Монтре брезгливо скривила рот.

— Что это за помесь человека и грифа?

— Это, госпожа, Горлойс ll Красивый… извините, Хромой, собственной персоной, — прозвучало из-за портрета.

Авалон показалось, что это заговорил мужчина с рисунка. Он не был красивым, несмотря на прозвище: маленькая голова на тощей шее, худое лицо, темные волосы до плеч, чисто выбритый. Но можно ли ожидать другого? Короли никогда не славятся своей внешностью. Им всегда достаточно золота и власти, чтобы подданные потакали им в желании нравиться и красоваться. Однако осознание, что Горлойс вовсе не симпатичен, а, скорее, как верно подметила мадам Монтре, напоминает грифа, огорчило ее. В любом случае, подбодрила она себя, он наверняка не страдает отдышкой, а его пальцы не напоминают перетянутые веревками сардельки.

— Персена плодовитая, надеюсь, что дочь пойдет в тебя, — Мадам Монтре фыркнула и велела Басу убрать портрет. — Ты тоже не красавица, Авалон, но явно получше, чем это человеческое недоразумение.

Бас за ее спиной картинно возмутился и покачал головой, а глаза выпучил так сильно, что они напомнили Авалон переваренные яйца. Пытаясь устоять перед приливом нежности к Басу, она неуверенно улыбнулась и кивнула, чтобы передать ему свою благодарность.

— Вам пора, — Каталина, накинув на голову платок перед зеркалом, указала на дверь. — Бас, проведи Авалон по главной лестнице так, чтобы ее видели как можно большее количество придворных. Мы с мадам Монтре выйдет через проход для слуг. Наш отряд догонит ваш где-то через день, дальше поедем вместе до Балеара, там мы с мадам Монтре и небольшим эскортом свернем в ее владения, а вы продолжите путь до срединных земель.

Бас и Авалон почти вышли, когда Каталина бросила им вслед:

— Будьте, пожалуйста, предельно осторожны. Особенно ты, Авалон. Я очень за тебя переживаю. Ах да, Бас, соглашения о мире и брачный договор у господина Дуре. Там есть незаполненный пункт о моей невинности. После освидетельствования не забудь проследить, чтобы его подписали обе стороны. Господин Дуре, как наш посол и глашатай королевской воли, и их епископ. Снизу обязана еще быть подпись Горлойса — иначе нам потом будет сложно доказать, что он знал о моем девичестве и ребенок не был зачат ранее их совместной ночи с Авалон.

Басилио выслушал королеву с непроницаемым лицом, кивнул, но как только обернулся к Авалон, снова повеселел.

— Прошу, Ваше Величество, — он отстранился, и Авалон неуверенно шагнула в коридор.

В ее ушах звучали прощальные слова Каталины, пока они спускались к парадным воротам. Придворные выстроились по обе стороны от проходов и кланялись, когда Авалон и Бас проходили мимо них. Отовсюду звучали прощальные слова, пожелания счастливого союза и сожаления, что не все смогут присутствовать при бракосочетании. Авалон сдерживалась, как могла, но вскоре ее ноги сами собой ускорились, чтобы избежать чрезмерного внимания. Кто-то мог узреть за личину и понять, что она никакая не Каталина.