— Беги! — просипел он, скривившись.

— Когда скомандую «три», помоги мне, — пытаясь подавить истерику, сказала она. Голос дрогнул и исказился, сорвавшись на последней ноте.

Совсем недалеко сражались два волка. Всадники кричали, уносясь в сторону реки. Монстры повизгивали от восторга, преследуя их. Авалон опустила взгляд — она не могла им помочь. Упершись в круп коня дрожащими руками, она с трудом заставила голос повиноваться.

— Раз, два… Три!

Они изо всех сил толкнули, но труп сдвинулся совсем ненамного. Поняв, что так у них ничего не получится, Авалон оббежала лошадь и крикнула:

— На «три» толкай в мою сторону! — Отбросив копье, она схватила лошадиные ноги. — Раз, два, ТРИ!

Хорхе с воплем надавил на тушу. Авалон потянула на себя — и, о чудо, труп сдвинулся. Обрадовавшись своей силе, она только после этого заметила Баса, который тоже толкал со стороны крупа. Переглянувшись, они, не сговариваясь, подскочили к Хорхе и оттащили его к животу убитого коня, чтобы спрятать. Разорвав наконечником копья штанины, Авалон осмотрела ноги гвардейца. Левая нога — сплошной синяк, а вот правая — едва она дотронулась к коже, Хорхе застонал.

— Сломана… — Она не успела договорить. Лунный свет померк, и ее накрыла тень.

Вскинув голову, Авалон вскрикнула и шарахнулась назад. На туше передними лапами стоял монстр, протыкая острыми когтями бок и низко опустив голову. Алые глаза горели, глядя на нее. Авалон не могла вдохнуть.

Монстр бросился на нее. Она с криком откатилась в сторону, вскочила и растянулась на земле. Колени вспыхнули от боли. Сзади послышался вой. Когти впились ей в спину и проскользили вниз, до поясницы. В глазах потемнело от острой боли, Авалон едва не потеряла сознание. Она ожидала, что в следующее мгновение зубы вонзятся в ее шею. Но вместо этого услышала воинственный вопль Баса.

Извернувшись, она отползла на локтях и успела заметить, как он огрел монстра по морде футляром для мандолины. Авалон убеждала его оставить инструмент во дворце, но Бас ее не послушал. И теперь она была безмерно этому рада. Ровно до момента, когда футляр треснул и развалился прямо в руках Баса. Из него в траву вместо мандолины полетела книга. Авалон застыла от ужаса — между монстром и Басом больше не было никакой преграды.

Но вместо того, чтобы напасть, зверь внезапно схватил книгу. Бас же кинулся на него, размахивая щепками от футляра. Воткнув одну в шею монстра, он зачем-то схватился за корешок книги. Авалон вспомнила, что видела ее в кабинете мадам Монтре[db1]. Монстр дернул головой, попытался перехватить ее зубами, но Бас потянул на себя. Корешок порвался. Несколько страниц, точно падающие листья, плавно опустились на землю. Бас попробовал отвоевать остальное, но монстр полоснул его когтями и рванул в сторону реки. По поляне разнесся оглушительный вой. Земля содрогнулась от топота лап — оставшиеся в живых звери уносились прочь.

Бас осел в траву.

Авалон поднялась на трясущихся ногах. Спина горела от ран. Звуки прорывались в голову с задержкой и каким-то шипением, но она все равно хотела спросить у Баса, за кой Князь ему сдалась эта книга и почему он взял футляр от мандолины, но не взял мандолину, но не успела.

Рядом раздался волчий рык и звук резкого удара.

Авалон быстро обернулась.

Желтоглазый волк уронил Дамиана и придавил ему лапой шею. Ощерив зубы и рыча, он навис над его мордой. Сердце Авалон пропустило удар. Она сжала сломанное копье, сделала шаг в сторону монстров, но тут же остановилась. Если Дамиан обратился в это существо, возможно ли было его спасти? Или ей нужно было спасать себя и позволить другому монстру прикончить его? А потом самой напасть на выжившего. Она не успела решить, потому что шерсть Дамиана вдруг подернулась рябью — будто все его мышцы содрогнулись, а потом вся шерсть облезла, точно змеиная кожа, оставив его голым лежать на земле. Голым, но живым человеком — грудь Дамиана поднималась и опадала.

Авалон перевела взгляд на желтоглазого монстра. Ноги сами несли ее вперед, а онемевшая рука вытянулась вперед, готовясь нанести удар. Однако монстр убрал лапу с шеи Дамиана, сделал пару шагов назад и вдруг рухнул, как подкошенный. Из пасти вырвался утробный стон. Шерсть его подернулась точно так же — и Авалон сбилась посреди очередного шага. Прямо перед ней валялся раненный Варес.

Оцепенев, она переводила взгляд с одного инирца на другого, пытаясь понять, когда тронулась рассудком: после того, как убила Филиппе или после побега? А, может быть, она и вовсе все придумала? Может, она выдумала все, что с ней происходило с Модранита — наверняка в тот день Филиппе насильно взял ее, и никакой липовой свадьбы не было, никакой игры в Каталину и никакого Дамиана. И все чувства, что бушевали в ее сердце — лишь плод ее больного воображения? Дамиан — плод ее больного воображения, которое пыталось спасти ее от реальности?

Авалон потрясла головой и закрыла глаза, чувствуя, что окончательно теряет ощущение реальности. Ветер, трепавший ее волосы, и даже сладковатый запах крови, забившийся в ноздри, казались ненастоящими. Потому что мысль, которая скользила по границе ее сознания — это совершенный абсурд. Полная чушь. Людей, обращающихся в монстров, не существует. Есть только безмозглые монстры и люди, которые совершают чудовищные дела. Но люди, обращающиеся в монстров?

Голова закружилась. Авалон едва не задохнулась в нахлынувшей волне паники. Воздух в ее легких исчез. Сердце забилось еще быстрее, в груди заболело. Горло свело спазмом от ложного позыва тошноты.

Я сошла с ума.

Я сошла с ума.

Я…

— Авалон.

Сначала ей показалось, что это шелест ветра. Но звук повторился — и она, дрожа и исходя холодным потом, открыла глаза. Поняв, что сидит на земле, сжав голову руками, она неловко пошевелилась, боясь, что еще одно движение — и она умрет прямо здесь.

— Авалон.

Страх только в твоей голове, Авалон. Слушай меня: его могут изгнать четыре храбрых рыцаря.

Вдох — Ланселот. Галахад…

— Авалон.

Дамиан!

Она почувствовала холод от мокрой травы, прикосновения ветра к коже, ощутила свою кожу — и себя внутри собственного тела.

Вдох. Выдох.

Авалон, дрожа, подобралась к Дамиану. Он перевалился на спину и болезненно жмурясь, упирался затылком в землю. Волосы, мокрые от пота, облепили лоб и шею. Мышцы на его шее, руках и ногах вздулись, сведенные судорогой. Он пытался встать, но не мог. Авалон схватила его под мышками и потянула на себя, чтобы усадить. Он бессильно уронил голову в изгиб ее шеи. Ее кожа покрылась мурашками, когда он прошептал:

— Ты жива.

Когда она фантазировала об их невозможной встрече, то представляла, что он будет держаться как обычно надменно и изрыгать очередные оскорбления, а она, пылая холодным гневом, сразит его умнейшими остротами. Но как можно кого-то сразить, если он даже на ногах не держится? Да и, к тому же, совсем не острит.

Он слегка отстранился и, прищурившись, уставился на валявшегося Вареса. Авалон почти забыла о капитане, утонув в собственной панике и спасении, что нашла в голосе Дамиана.

— Это Варес? — в его голос прокралось смятение. — Это он?

Дамиан попытался подняться, но мышцы выкрутило с новой силой — он даже задержал дыхание, чтобы справиться с болью. Несмотря на это, он с упорством пытался сдвинуться в сторону капитана. И тревога в его глазах заставила Авалон действовать — Дамиан мог навредить себе в попытках добраться до Вареса. Убедив его остаться на месте, она добежала до капитана и рухнула рядом с ним на колени. Сначала ей показалось, что ничего серьезного не случилось — несмертельные раны от когтей, укусы, синяки и ушибы. Все это могло зажить с помощью мазей и времени. А вот загноившийся и кровоточащий узкий глубокий порез, точно соответствующий размерам клинка, на животе — нет.

Гудение в голове внезапно прекратилось. Авалон ощутила, как ее опалило огнем решительности. Отбросив все посторонние мысли, она повернулась и, отыскав Баса, собиравшего с земли книжные страницы, крикнула: