— Долго нам еще? — беспокоясь за безопасность наставника, спросил Дамиан, едва перекрикивая шум непогоды.

— За той рощей! — Симеон указал вперед, где за рекой в серой дождевой мгле слегка виднелся подлесок.

В этот раз им повезло: деревянный мост был построен высоко — так, что даже поднявшаяся вода его не затопила. Кони с чмоканьем вытягивали копыта из болота. Дамиан оглядывался на ерзавшего в седле Симеона, надеясь, что он не свалится в воду, и сам едва не упал, когда его мерин поскользнулся. Сжав коленями его бока, Дамиан сместил вес назад и не дал руке с поводом опуститься — конь рывком подскочил и восстановил равновесие. Под копытами звякнула каменная кладка моста. Дамиан облегченно выдохнул. Болото с другой стороны они преодолели еще медленнее — ему совсем не хотелось терять коня из-за травмы ноги.

Дамиан не совсем понимал, куда они заехали, пока в пелене дождя не заметил деревню-призрак: заброшенная, с давно сожженными домами, обросшими паучьими лозами, и сгнившим забором. Рухнувший ритуальный дом, обезглавленный торс Лилит с разбитыми ликами и вырванный из земли дуб вернули его в далекое прошлое, и его дыхание Дамиан ощутил мурашками на шее. В памяти воскресли страшные крики, надрывный плач, яркий оранжевый огонь, плюющийся искрами в небеса, и алая кровь, растекающаяся под ногами. И снова раз за разом перед внутренним взором взрывался Стефан.

Аластор, хватающий ее за ноги. Красная пелена перед глазами. Вспышка ярости и меч, скрежетнувший о кости черепа.

Слюна во рту стала кислой. Дамиану показалось, что он попал в какую-то хитроумную ловушку судьбы. Она не только спустя годы свела его с девушкой, которую он спас, но и вернула в ту же деревню.

Покосившаяся хибара стояла на отшибе, рядом с рекой. Ветер раскачивал прошлогодний рогоз и пожухший тростник, густые соцветия которого в сумраке напоминали порхающих бабочек. Между щелей ставней пробивался слабый свет — хозяин был дома.

Дамиан потянулся к спрятанному кинжалу на поясе, но остановился, заметив краем глаза поднятую руку Симеона. Покосившись на наставника, он выпрямился в седле и вопросительно приподнял бровь. Изнутри донеслось позвякивание посуды. Симеон решительно выдохнул и слез с коня. Дамиан, хромая, последовал за ним, с трудом подавляя желание схватиться за кинжал — ладонь саднила, предчувствуя тяжесть металла. Приблизившись к двери, Симеон в нерешительности застыл с поднятой рукой. Дамиан с тревогой оглянулся. Дождь и ветер заглушали окружающие звуки, и он не мог понять, грозит ли им какая-либо опасность помимо вёльвы, что жила в доме.

Симеон неуклюже постучал.

В доме все затихло.

Он опять постучал, немного громче. Дурное предчувствие все-таки заставило Дамиана дотянуться к сапогу и вытащить кинжал. Дверь отворилась. Сноп тыквенно-желтого света разрезал ночь. В проеме стояла сгорбленная старуха с морщинистой кожей и длинными седыми волосами, заплетенными в толстую косу. Опираясь на клюку, она вглядывалась в темноту. И только спустя долгое мгновение Дамиан понял, что она слепая.

— Только попробуй направить на меня эту зуботычку, сразу меж глаз огребешь, — сказала она раздраженно, потом развернулась и, оставив дверь открытой, пошла внутрь. — Не разводите сквозняков, бестолочи! — добавила она едко.

Дамиан сразу вспомнил Марту и скрипнул зубами. Вёльвы, в принципе, славились дрянными характерами, но в последнее время ему попадались еще и сквернословки с колючими языками. Отодвинув Симеона, Дамиан, напряженно сжимая кинжал, вошел первым. Небольшое помещение было не похоже на логово чудовища: уютное, прибранное помещение со свежим тростником на полу. От него воздух пропитался приятным древесно-травянистым ароматом, который смешивался с запахом кровяной колбаски, шипящей на сковородке. Желудок заныл от голода. Проигнорировав бурление в животе и заметив на столе три миски с вилками, Дамиан пристально осмотрел все тонувшие в тенях углы комнаты. Тихо прокрался к двери, ведущей в другую комнату и заглянул внутрь. Убедившись, что там пусто, он хотел так же тихо ее закрыть, но его остановил голос старухи:

— Хорошо же ты выдрессировал этого щенка: сует нос, не испросив разрешения!

Симеон, сложив перед собой руки в замок, спокойно ответил:

— Прошу его извинить, Нора. Мы прибыли не за тем, чтобы сразу же демонстрировать свое невежество.

Он многозначительно зыркнул на Дамиана. Тот возмущенно пожал плечами и указал на пустые миски. Симеон наверняка тоже должен был догадаться, что здесь кто-то был. Не могла же старуха догадаться, что они к ней заявятся непрошенными гостями.

— Под этой крышей меня можете не бояться. — Сняв сковородку с очага, она кивком указала за его спину.

Дамиан с недоверием сдвинулся так, чтобы не упускать из виду хозяйку и посмотреть туда, куда она показывала. Над дверью висел пучок омелы. Дамиан почувствовал себя опозоренными идиотом, который только что нарушил главный закон своей веры — вошел под омелу с оружием в руках. С другой стороны, поведение вёльвы казалось настолько подозрительным, что он боялся убрать кинжал.

— Соображает он, конечно, плохо, — проскрипела старуха, обращаясь к Симеону, потом посмотрела своими белыми глазами Дамиану как будто в самую душу и насмешливо спросила: — Ты пришел убить меня, щенок?

Дамиан смутился, отчего тут же разозлился и сердито бросил:

— Волка на крысу не отправляют.

Старуха неприятно, сипло расхохоталась и едва не плеснула кипящим жиром из сковородки. Затем так же резко замолкла и пристально уставилась на него.

— Осторожнее с зубами, щенок, язык прокусишь. Своя кровь не водица.

Оставив Дамиана в растерянности, она поставила сковородку на плетеную подставку из тростника и уселась за стол напротив Симеона.

— В прошлый раз ты, Симеон, кажется, грозился меня сжечь, — насмешливо сказала она, упрямо вздернув подбородок, точно таран, нацеленный на неприступные ворота. — А я говорила, что тебя предадут свои же, и ты приползешь ко мне. Ну и как? Надеюсь, твои душевные раны оказались не очень глубокими?

— Твои ногти оставили на мне раны куда более глубокие, — усмехнувшись, ответил Симеон, накалывая на вилку колбасу.

Дамиан во все глаза вытаращился на старческий обмен любезностями и скривился.

— Как ты там говорил? На всякую беду найдется своя беда? — хозяйка дома откинулась на спинку стула и ехидно спросила: — Зачем ты явился, Симеон? Желаешь узнать, как убили дракона? Прямо скажем, не самый благородный способ убить короля.

— Не существует благородных способов, — возразил Симеон, резко откладывая вилку. — Но мы здесь по-другому поводу. Из-за книги.

— Той, которую ты у меня украл?

Симеон на мгновение заколебался с ответом, но все же кивнул.

— Оригинал утерян. Мы хотели бы найти копии…

— Оригинал не утерян. Но уверен ли ты, что эта книга тебе нужна? Я живу на свете гораздо дольше твоего и, поверь, видела немало людей, которые ломались и сходили с ума от желания управлять судьбами других, познав истину, что скрыта на страницах книги.

— Истина, ломающая судьбы? — не сдержался Дамиан. — Сокрыта в вёльвской книге, до которой нет никому дела?

Старуха повернулась к нему.

— Сколько, по-твоему, стоит истина, щенок? Сколько ты бы отдал, чтобы исполнить свое заветное желание? А чтобы исполнить запретные фантазии? — Она смотрела на него, не мигая, и Дамиан ощутил, как пересохло горло. Он покрепче обхватил рукоять кинжала, а потом виновато стрельнул взглядом в омелу, висящую над порогом. — Черные волосы, намотанные на руку. Твое имя, бастард, произнесенное…

Дамиан рванул вперед и прижал лезвие к шее вёльвы.

— Откуда. Тебе. Это. Известно? — процедил он. — Что за магия такая?

Старуха мерзко захихикала.

— Я имела неосторожность познать одну из истин, щенок. Но подумай дважды, готов ли ты тоже познать ее, ибо нельзя прикасаться к сиянию богов: на твоих пальцах останется лишь пепел и чужая кровь.

— О чем ты говоришь⁈ — Дамиан вдавил лезвие в ее морщинистую кожу, пустив кровь.