— Храм не сможет дать благословение Князя, Ваше Величество, — наконец произнес Симеон. Голос его был тверд, и это подкрепило внутренний стержень самообладания Дамиана. — Вы же понимаете, господин, Каталина Трастамарская — дщерь Лилит.

Горлойс, сидевший с оскорбленным видом, вдруг расхохотался. Его смех тут же подхватил Ерихон и — Дамиан вздрогнул — злорадным хихиканьем Ирод, который, скорее всего, вообще не понимал причину веселья.

— Пожалуй, хватит комедии, — Горлойс довольно хлопнул руками по подлокотникам кресла и снова хохотнул. — Шутка удалась, ты бы видел свое лицо, Симеон. Ладно, а теперь к сути. На самом деле, на ней женится он.

Горлойс посмотрел на Дамиана. Тот похолодел и нервно распрямил спину, будто произнесенное местоимение — команда приготовиться. Симеон обернулся, и в его глазах Дамиан прочитал то же недоумение, что отразилось и на его собственном лице.

— Это невозможно. Храмовники дают обет безбрачия, — Симеон снова посмотрел на Горлойса. — Господин, что вы задумали?

— Пока вы, уважаемый Падре Сервус, занимались прополкой сорняков, мы решили одним ударом уничтожить матку шершневого гнезда. — Ерихон ударил тростью по полу, привлекая к себе внимание. — Мы договорились с трастамарцами о дипломатической встрече, на которой буквально вчера заверили документы о помолвке. Через месяц состоится встреча на нейтральной территории, где наши князесловы проверят девичество королевы. Если все будет подтверждено с нашей стороны, на следующий день состоится бракосочетание.

Симеон и Дамиан практически синхронно перевели взгляды на Горлойса, вскинувшего руку и прервавшего речь Ерихона. Наверняка, он желал сам подать самую суть истории и насладиться окончательной реакцией слушателей.

— Ваше благословение и не понадобится, Симеон, потому что свадьба сия будет липовая. Меня на этом балагане будет играть ваш храмовый пес, а свадьба закончится резней: мы заблаговременно рассыплем на поляне порошок омелы, а затем, когда все отвлекутся на церемонию, отряд храмовников нападет на вёльв. Мы покончим с трастамарской шлюхой и ее Триумвиратом одним ударом. После чего заключим союз с Варденом. Я женюсь на их принцессе Хилдегэйрд, и ее отец, Вилфрид Скупой, помимо приданного добавит свои войска к нашим. Мы нападем на Трастамару с двух сторон и разделим земли пополам.

— Широко мыслишь, Горлойс, — сказал Симеон, обойдясь на этот раз без титула, что было ему крайне несвойственно. Король расплылся в веселой улыбке. — Однако широкие мысли, точно глубокая рана, — уязвима для любой отравы.

Улыбка сползла с лица короля, словно змеиная шкура. На лице отразилось уязвленное самолюбие.

— Полагаю, эту идею тебе подкинул сам Вилфред?

Горлойс пожал плечами:

— И что с того?

— А то, что Вилфреду выгодно нашими же руками разрушить Инир, заключить дипломатические отношения с Трастамарой и распространить ересь дальше по северным герцогствам. Мы — оплот веры на континенте. Падет Храм, и вёльвы запустят свои отравляющие пальцы повсюду. Мы уже потеряли три отряда храмовников, и это наверняка их рук дело.

— У них все обстоит еще хуже, — фыркнул Горлойс. — Мне передали, что почва Трастамары сохнет. Эти шлюхи сами истощают свою землю.

— Не сегодня, так завтра они отправятся экспансией на новые земли, — вмешался Ерихон. — И первыми будем мы, как их извечные враги. Нельзя давать им первыми нанести удар.

Симеон покачал головой.

— Вёльвы не так глупы, как вы считаете, мой господин. Они наверняка подготовят свое покушение на вашу жизнь… на жизнь Дамиана. Я не могу позволить потерять нашего лучшего инквизитора.

— Одним больше, другим меньше, — закатил глаза Горлойс, откинувшись на спинку кресла. — Они для того и служат, чтобы умирать за Князя.

Дамиан чувствовал, как в его груди закипают злые слова. Но он сдержал их, оставил пчел гудеть в улье.

— За Князя, а не за безрассудного короля, — сердито повысил голос Симеон, и снова комната повязла в липкой тишине.

Горлойс покраснел от гнева. Дамиан чувствовал сгустившееся в воздухе напряжение — вино всегда ожесточало его брата, а судя по двум темным бутылям, что стояли у камина, он уже был близок к той стадии опьянения, когда легко одним безумным решением казнить Падре Сервуса и навсегда разругать государство и Храм. Ерихон опустил взгляд в пол и молчал, но Дамиан видел изогнутый край его губ. Он понимал, что кардинал мысленно подбирает нужные слова, чтобы распалить гнев Горлойса, словно искра огня — сухой стог сена. Одна единственная реплика, и все, что знал Дамиан, рухнет. Наставник, который заменил ему родителей, отправится на плаху за свое здравомыслие. Мало того, исчезнет сдерживающий рычаг в виде Падре Сервуса, Горлойсу не составит труда избавиться и от брата-бастарда. И станет совершенно неважно, что Дамиан принял сан инквизитора, отказался от мирских благ и дал обет безбрачия, лишь бы не представлять угрозу правлению Горлойса. Эта простая истина пронзила его смертельным холодом.

Да пропади ты пропадом.

— Я согласен.

Дамиан рухнул на колени, как подкошенный, не заботясь о боли, стрельнувшей до бедра. Глаза короля сузились, багрянец выполз на шею из-под шелкового воротника.

— Я приму за честь, Ваше Величество, предстать вместо вас на свадебной церемонии, — слова кололи рот Дамиану, но он продолжал. — Боюсь, я не смогу в полной мере передать ваши высокие манеры, но сделаю все от себя возможное. Благодарю за оказанное мне доверие.

Симеон, развернувшись на стуле, слушал ученика безмолвно, только его тяжелые брови прикрывали глаза, и с каждым словом он мрачнел все больше. Договорив, Дамиан склонил голову. Темные мокрые волосы упали ему на лоб, и по лицу поползли капли дождевой воды.

— Решено. — Королевский кулак с грохотом обрушился на подлокотник. — И впредь, Симеон, не вздумай перечить своему королю. Я не прощаю дерзновений даже глубокому возрасту. А ты, бастард, поднимись и не разводи луж на моих коврах.

Дамиан исполнил повеление и заметил, с каким злорадным удовольствием Ерихон взирал на бессильную ярость Симеона.

— Идите. Вы свободны. Ерихон, останься.

Отосланные королем, Симеон и Дамиан в молчании спускались по лестницам. Дамиан все ждал отповеди наставника, и внутри опять поселился бес страха — каждый раз, когда Симеон задерживал дыхание, его внутренности сжимались. Но Падре Сервус хранил безмолвие вплоть до выхода за пределы большого двора. Как только они миновали надвратные башни, он бросил:

— Глупый мальчишка! Упрямее мореного дуба! О чем ты только думал? — Он оглянулся на Дамиана с раздражением. — Ты хоть понимаешь, что король желает избавиться от тебя? Я столько лет хранил твою жизнь, потому что обещал почившему королю Эдуарду.

— Он явно собирался отправить вас на казнь, Ваше Превосходительство, — пробурчал пристыженный Дамиан. — Если бы вы продолжили противиться…

— Я бы справился с пьяной опрометчивостью Горлойса, Дамиан! Наутро меня по его же указу и отпустили бы. А ты!.. Ты даже не понимаешь, какие неприятности на себя навлек этим бестолковым геройством!

— Кто-нибудь видел инквизитора Баргаста? — раздался знакомый крик.

Дамиан отвлекся, разыскивая в дождливой пелене силуэт, стучащийся в двери гарнизонных построек.

— Эй, я здесь! Варес? — чем ближе они подходили, чем четче проступал из дождя человек. — Варес, что случилось?

— Дамиан! Ваше Превосходительство, — Варес кое-как наспех поклонился Падре Сервусу, позабыв о необходимости приложиться к его кольцу в знак уважения к Князю. — Дамиан, еще один отряд! Тот, что вез тело вёльвы.

О неприятностях речь, они и навстречь.

— Где?

— В семи милях от городских стен, на главном тракте. Тела растерзаны и раскиданы у дороги. Похоже, бедняги даже не успели перегруппироваться к нападению. Тело вёльвы исчезло. И повсюду следы когтей.

— Отправляемся. Надо осмотреться. Простите, Ваше Превосходительство.

— Ничего, Дамиан. Отправляйтесь. Да благословит вас Князь.