— Могу я вас подержать за руку, Настин?

Она не стала исправлять его, пусть называет как хочет, к тому же “Настин” звучит как-то особенно, по заграничному.

— Хорошо, — Настя протянула ладошку.

Лонгвей бережно взял ее, словно сокровище и поднес к губам, нежно прикоснулся сначала к тыльной стороне, затем к внутренней. Толпы мурашек пробежали по спине Анастасии, невинный поцелуй смутил ее больше, чем пошлый кадр из порнофильма.

— Спокойной ночи, — прошептал Лонгвей и медленно отпустил руку.

Этой ночью он опять ютился на летней кухне Нины, гостиниц поблизости не было и привыкший к роскоши миллиардер чувствовал себя прекрасно на старой тафте, стонущей от каждого движения.

Настя скрылась в доме и на всякий случай заперла дверь. Она боролась как могла, но не могла отрицать возникшей между ними симпатии. Ее тянуло к Лонгу, как магнитом и то ли еще будет.

— Ой-йой-йой, — прошептала она оперевшись спиной о холодную стену.

Фантастическая ночь разукрасила всё синим и фиолетовым, луна серебрила траву и верхушки деревьев. Лонгвею впервые хотелось кричать от счастья, чувство эйфории и эндорфины кружили голову. И тяжело было представить, как он жил прежде без любви.

Одна сплошная тайна эта любовь, возникает из ниоткуда и также исчезает в никуда.

Нинка ворочалась в постели, не в силах остановить поток мыслей. Ей безумно хотелось чувствовать горячее мужское тело рядом, не только лишь ради утех, но и ради внутренней гармонии. Сколько еще куковать одной одинешенькой на свете? Разве не говорят, каждой твари по паре? Где же в таком случае ее тварь? Ну или пара?

Неведомая сила тянула ее к волшебному зеркалу. Эта сила исцеляет болезни, лечит смертельные раны и дарит жизнь. И имя ей любовь. Именно ради любви Нина плевать хотела на последствия.

Она нашла зеркало ровно там же где они его и оставили прошлой ночью. Немного дрожа от страха, заглянула в него. В отражении виднелись звезды и силуэт уставшей от одиночества молодой женщины. Собравшись с духом, Нина таинственно зашептала:

“Приди ко мне суженый, приди ко мне ряженый, призываю, заклинаю. Приди ко мне тракторист Василий из Нижних Бубенцов”.

Зеркало засияло на короткое мгновение, блеснуло миллиардом звезд и тут же погасло.

Нинка воровато оглянулась и спрятала его в кусты, прикрыв травой, вроде как и не трогала. Кусая губы и ногти, побрела домой, виноватая, зато счастливая.

Среди душистых волн, в цветочном море затерялись Лонгвей и Анастасия, утонули в зелени и соцветиях, в собственных чувствах, так нежданно воцарившихся в сердце.

— Это самое прекрасное, что я когда-либо видел, — признался честно Лонг, любуясь девушкой на лоне природы.

Она смущенно отвела глаза и заставила себя вспомнить о зеркале, всё это чары не более.

Но вот-вот сердечко не выдержит и выпорхнет из груди бабочкой. Никто и никогда прежде не смотрел на нее таким влюбленным взглядом, с безграничным обожаниям и это даже больше, чем любовь.

Настя пожалела, что не позвала на прогулку Нинку. Подруга, как каменная стена за которой можно спрятаться от пытливых и соблазнительных глаз Лонга. Как раз в то время, когда они подошли к дому Нинки, подъехал трактор. Из кабины выпрыгнул мелкий мужичок, на лицо симпатичный, достал из лафета мешок с вещами и потащил во двор.

Настя и Лонг одновременно догадались, что Нине сейчас совершенно не до прогулок и оставили ее в покое.

— Расскажите о себе? — неожиданно прозвучал вопрос из уст привороженного.

Но Анастасии совершенно нечего было рассказывать и она грустно пожала плечами. Простая и обычная, ничем не примечательная, таких миллионы бродят по свету.

— Вы спрашивайте.

— Нет, хочу чтобы вы сами о себе рассказали, пожалуйста, — ему невозможно отказать.

Настя кротко вздохнула, скучно и безрадостно она принялась пересказывать свою биографию и осеклась после слов “потом я вышла замуж”.

— Вы любите своего мужа? — ревность больно колола Лонгвея, заочно испытывающего лютую ненависть к сопернику.

В данный момент этот вопрос застал Настю врасплох. Еще бы пару дней назад, безусловно, ответила “конечно”. А сейчас четкого и внятного ответа нет, всё слишком сложно и запутанно.

— Вашему мужу необычайно повезло. Он должен ценить вас Настин, вы совершенный идеал женщины. Я всё готов отдать, только бы оставаться с вами рядом.

У Насти в горле запершило от запертых прежде эмоций. Жаль Олег не разделяет точки зрения привороженного, очень жаль.

— Простите, я вас обидел?

— Нет-нет, всё в порядке, — едва сдерживая слезы ответила она.

У Лонга в сердце защемило, неужели эту прекрасную нимфу смеет кто-то обижать. Он наклонился, сорвал василек и преподнес своей богине.

— Настин, здесь все цветы для вас, — прошептал нежно и бросился собирать букет.

Анастасия шмыгнула носом и улыбнулась, пока “суженый” срывал луговую траву, наконец-то украдкой смогла рассмотреть его получше. Сегодня Лонгвей сменил одежду, Степан, “по просьбе” Нинки одолжил ему растянутую, полинявшую на солнце футболку, шорты-парашюты и резиновые шлепки. Выглядел заграничный принц слегка комично в этом наряде дачника и тем не менее, не терял своего шарма.

— Лонг, оставьте немного цветов и для насекомых, — пошутила впервые за несколько дней Настя, заметив расходящегося не на шутку парня, срывающего траву охапками.

Он рассмеялся, довольный тем, что красавица впервые произнесла его имя и обратилась к нему без смущения, вручил ей охапку луговых цветов, дурманящих терпким запахом лета.

— Спасибо, — Анастасия вдохнула аромат и почувствовал легкое головокружение, скорее всего от успеха.

Они побрели дальше, совсем рядом, почти касаясь друг друга, одно неверное движение и рука Лонга, будто невзначай, дотронулась до бедра Насти. Каким бы не было прекрасным мгновение близости, Анастасия ни на минуту не забывала о супруге. Всё слишком сложно, не разрешимо.

— Закройте глаза, — вдруг попросил ее Лонгвей.

Она послушно прикрыла веки.

— А сейчас подумайте и скажите, где бы хотели оказаться?

Сквозь полузакрытые веки играл на ресницах солнечный зайчик, ветерок ласково гладил ее волосы, а ноздри щекотал всё тот же непередаваемый аромат луговых трав.

— Здесь, — без тени сомнения ответила Настя. — Именно здесь бы я и хотела оказаться.

Лонг понимающе улыбнулся.

— Я тоже полюбил этот край. Есть одна мудрость, которая прежде была моему разуму не подвластна — дом, там где душа. Вы моя душа, Настин.

— Это всё зеркало, — вслух напомнила себе Анастасия, прячась за охапкой цветов.

— Нет! — Лонгвей не верил в подобную чушь. — Я полюбил вас искренне, вы моя жизнь, моя душа, моё сердце и мой дом!

— Пожалуйста, не надо, — взмолилась она, чувствуя дикую слабость, бессильная против нахлынувших чувств.

Он пощадил ее и тактично перевел тему:

— А теперь закройте глаза и представьте себя лет через десять. Кем вы себя видите, Настин? Кем бы вы хотели быть?

Эта игра нравилась ей, к сожалению, она не видела образов, сознание молчало.

— Не знаю, — печалилась Настя.

— Могу я дотронуться? — спросил осторожно Лонгвей и подошел к ней со спины.

Она судорожно кивнула и ощутила его теплое дыхание на затылке. Он бережно положил свои руки на плечи и аккуратно массировал, ослаблял ее скованные мышцы.

— Всё хорошо, — прошептал на ушко.

Настя молилась, чтобы этот момент длился вечность, позволяя наконец-то телу расслабиться.

— А теперь еще раз представьте: кем вы видите себя через десять лет?

Тьма перед глазами рассеялась, появилась четкая картинка:

— Я любимая и уважаемая женщина; вижу перед собой много детей и это не только мои дети! Я учитель! — просияла она. — Точно, я учитель!

Лонгвей аккуратно повернул ее к себе лицом и сказал с любовью и восхищением:

— У вас золотое сердце, Настин. Я не встречал подобных вам людей прежде.