…В 1929 году Мао Цзэ-дун заявил, что перед армией стоят «важные задачи» в области пропаганды среди масс, их организации и вооружения, по созданию «революционной власти» и даже «организаций коммунистической партии». Пройдет еще десять лет, и Мао Цзэ-дун разовьет эту мысль и напишет, что «армия — главная составная часть государственной власти» и тот, кто хочет «завоевать государственную власть и укрепить ее», должен иметь «могучую армию». «Переустройство всего мира» можно осуществить лишь с «помощью винтовки». Еще через десять лет Мао Цзэ-дун превратит партийные комитеты в «армейские штабы», а партийных секретарей — в «начальников штабов».
…1959 год. Только что закончил свою работу Лушаньский пленум ЦК КПК. Пэн Дэ-хуай подверг острой критике политику «большого скачка», «головокружение» от успехов, «субъективизм», «мелкобуржуазный фанатизм». И это не все. Глубокие расхождения имелись у Мао Цзэ-дуна с Пэн Дэ-хуаем не только по вопросам экономики и экономического строительства, но и по вопросам строительства армии, военной тактики и стратегии, военной доктрины. Какая нужна армия? Современная, сильная, боеспособная, имеющая на вооружении новейшую боевую технику, широко использующая богатый боевой опыт и помощь Советской Армии? Или армия, созданная на основе концепций «народной войны»? Эта концепция не нова. Линь Бяо провозгласил ее еще до «большого тайфуна», но в разгар «тайфуна» «Пекин ревью» счел необходимым напомнить о ней еще раз: «Если мы смело встретимся лицом к лицу с врагом… все эти управляемые ракеты, радарные и другие установки окажутся неэффективными. Каким бы сильным ни было оружие врага, оно уступает по своей мощи идеям председателя Мао».
Пэн Дэ-хуай был отстранен.
Вместо маршала Пэн Дэ-хуая был назначен новый министр обороны — маршал Линь Бяо. Возможно, с этого момента Линь Бяо стал «правой рукой» Мао Цзэ-дуна.
Но что в действительности представляет собой Линь Бяо?
Что это за человек, который станет «тенью» Мао Цзэ-дуна и о котором начальник Главного политического управления НОАК Сяо Хуа скажет в октябре 1966 года в «Пекин ревью»: «Мы все должны учиться у товарища Линь Бяо. Товарищ Линь Бяо всегда осуществлял идеи Мао Цзэ-дуна и преданно, твердо и неуклонно проводил его правильную линию». Эта мысль найдет отражение даже в Уставе партии, принятом на IX съезде. В шестом пункте этого Устава подчеркнуто, что «товарищ Линь Бяо неизменно высоко держит великое знамя идей Мао Цзэ-дуна и исключительно преданно и решительно проводит и защищает пролетарский революционный курс товарища Мао Цзэ-дуна…», Линь Бяо является «ближайшим соратником и наследником» Мао Цзэ-дуна.
В своем блокноте я нахожу такую запись:
«1. V.70 г.
«…Ближайший соратник… Мы видели его лишь здесь, на официальной трибуне на площади Тяньаньмэнь, и только во время национального праздника Китайской Народной Республики… И издалека, так как трибуны для дипломатического корпуса находившись в стороне и значительно ниже официальной трибуны, которая расположена под самой крышей «Небесных ворот». Иногда мы могли его разглядеть только в бинокль. Но и в фокусе биноклей он оставался таким же маленьким, невзрачным, тенью того, чьим наследником он должен был стать, в надвинутой на лоб широкой, словно сшитой не для него, зеленой военной фуражке. Но сегодня вечером, во время фейерверка, устроенного по случаю «Праздника труда», руководители дипломатического корпуса были приглашены на официальную трибуну. Почему? Это, разумеется, не было для нас тайной. Ведь шел 1970 год, «большой тайфун» утих или утихал, нужно было продемонстрировать конец «дипломатии хунвэйбинов», «новое отношение» к дипломатам и иностранцам. И вот во время антракта к нам приблизился сам Мао Цзэ-дун. Он приближался медленно, неуклюже, у него был блуждающий, какой-то отсутствующий взгляд. А за ним, так же медленно, следовали его «ближайшие» соратники, и впереди «самый-самый близкий» — Линь Бяо. Вблизи он был таким же, как и в увеличительном стекле бинокля: маленьким и невзрачным, только еще более худым и бледным».
Один из биографов Линь Бяо написал: «Когда Линь стоит рядом с Мао на трибуне пекинской площади Тяньаньмэнь, он кажется маленьким и невзрачным. Но стоит Мао умереть, и Линь Бяо, возможно, станет высоким и страшным… Он (Мао Цзэ-дун. — Прим. авт.) избрал своим преемником Линь Бяо именно потому, что бледный, худой министр обороны никогда не представлял угрозы высокому положению Мао».
Этот биограф цитирует другого «биографа» — Иоахима Выша. Выш является автором книги «Социология религии», в которой он отмечает, что «сильные личности», внушая своим ученикам «преданность, дружбу и лояльность», часто выделяют одного из них как «самое близкое и доверенное лицо», которое в конечном счете «несет ответственность за успешное осуществление предначертаний наставника», и добавляет: «Линь по своему положению «ближайшего соратника» Мао как раз и является таким человеком».
И вокруг Линь Бяо развернулась шумная пропагандистская кампания, его портрет, на котором он изображен в зеленой военной форме и надвинутой на глаза фуражке, все чаще начинает появляться на улицах рядом с портретом его патрона.
Все политические наблюдатели в Пекине обратили внимание на то, что пропагандистские «взрывы» вокруг Линь Бяо быстро вспыхивали и еще быстрее затухали…
Случайно ли это?
А Линь Бяо действительно был загадкой для иностранных наблюдателей. Он, как и его «бог», почти не появлялся в общественных местах. Мы очень мало знали о нем. Знали лишь то, что он родился в 1907 году в провинции Хубэй, что его отец, как следовало из автобиографического очерка Линя, был «собственником небольшой ремесленной мастерской», которую он открыл в годы первой мировой войны и от которой вскоре вынужден был отказаться из-за «непосильных налогов». Кроме Линя у его отца было еще три сына. В восемнадцать лет Линь поступил в военную академию Вампу. Здесь он впервые встретился с Чжоу Энь-лаем, который незадолго до этого вернулся из Франции и был назначен политкомиссаром академии. Это произошло в 1926 году, и в том же году он вступил в Коммунистическую партию Китая, а на следующий год в Цзинганшане впервые встретился с Мао Цзэ-дуном. Принял участие в «великом походе», в Яньани стал ректором Университета рабоче-крестьянской Красной армии, который затем был переименован в Антияпонский военно-политический университет. Мао Цзэ-дун являлся «политическим руководителем» университета. В то время супруга Эдгара Сноу — Ним Уилз писала в своей книге «В красном Китае»: «Летом двадцатидвухлетний специалист маневренной войны Линь Бяо пришел к заключению, что его прославленная тактика совершенно непригодна для спасения от сетей брака, и он был взят в плен красивой девушкой-студенткой». Линь Бяо вступил в брак. Сколько времени продолжался этот брак — неизвестно. Известно лишь, что, когда разразился «большой тайфун», у него уже была вторая жена — Е Цюнь, имя которой фигурировало в списке членов Политбюро, избранных на IX съезде КПК.
За какие «заслуги» Е Цюнь была избрана в Политбюро, для дипломатического корпуса и корреспондентов в Пекине осталось тайной. В гонконгской печати промелькнули сообщения о том, что она была секретаршей Линя, «связным» по «политическим вопросам» между Линем и «военным аппаратом». Ее имя фигурировало и среди членов «группы по делам культурной революции в армии», она исполняла какие-то функции в Военном совете ЦК, слышали, как она скандировала лозунги во время митингов-судилищ.
В 1938 году Линь Бяо командовал дивизией, входившей в состав 8-й армии, которая действовала на Северном фронте, в провинции Шаньси. Здесь, в горном ущелье Пинсингуань, дивизия Линя нанесла японцам крупное поражение. В этом сражении Линь был ранен и отправлен на лечение в Советский Союз. По возвращении в Яньань он становится ректором Партийного университета. На VII съезде КПК в 1945 году он избран членом ЦК, а через десять лет — членом Политбюро. Через три года, на V пленуме, созванном сразу же после закончившейся второй сессии VIII съезда КПК, которая утвердила политику «большого скачка», по предложению Мао Цзэ-дуна Линь Бяо избирается членом Постоянного комитета Политбюро и заместителем председателя ЦК КПК.
