— Так себе объяснение, Влад, — казалось, капитан издевается над ним.

Он вздохнул и встал со стула, посмотрел на часы.

— Времени у меня мало, ребятки, — обронил пограничник. — Лясы точить мне тут с вами особо некогда. Только вот, что вам следует уяснить: противник готов пойти на всё, лишь бы уничтожить всех, кто был в том поезде. Если у вас зародилась мысль, что вам удастся отсидеться, то это мысль крайне неудачная. Вас всё равно найдут. А если они поймут, что агентурная сеть всё-таки не справляется, они могут прибегнуть к самым радикальным мерам.

— Это к каким же? — начал было Влад, но капитан, казалось, его уже не слушал, он спокойно проверял карманы, и свой автомат.

— У меня есть цель, до которой я постараюсь добраться, чего бы мне это не стоило. И чем больше человек из того поезда я приведу с собой, тем больше шансов будет на то, чтобы всё исправить.

— И много тех, кто остался жив из того поезда? — раздался из угла робкий голос девушки.

— Здесь — только вы двое. Остальных спасти не удалось. Несмотря на самый высокий допуск, убедить высшее начальство в том, что какие-то гражданские требуют серьёзной охраны, а значит отвлечения столь ценных человеческих ресурсов, очень трудно, практически невозможно Тем более, когда не можешь раскрыть всех деталей. В общем…

Но договорить он не успел, их прервал истошный звук сирены, который было слышно даже через закрытые двери, за дверью послышался топот бегущих людей, а монотонный голос из громкоговорителей вещал: «Атомная тревога! Внимание! Атомная тревога!».

— Ты спрашивал, на что они готовы пойти? Вот тебе и ответ.

Пограничник закрыл лицо ладонью, грязно выругался, и сообщил:

— Этого следовало ожидать. Так, вы идёте со мной?

— А если я не хочу, — решил проявить дух противоречия Влад.

Он поднялся со стула, в то время как американка, казалось, сжалась в комок, забившись в угол, и впав в некое подобие транса.

— Верить мне или нет, решать вам, но так у вас есть хоть какой-то шанс, а останетесь — умрёте ещё до рассвета. У нас максимум п-пятнадцать минут. Доживём до завтра — уже хорошо. А сейчас нам нужно просто выжить. Вы хотите жить?

Пограничник всем своим видом показал, что собирается уходить и как можно скорее. Пятнадцать минут — много это и мало, особенно, когда к тебе летит межконтинентальная баллистическая ракета, или что там ещё может прилететь?

В конце концов, что теряет Влад? Что теряет ещё час назад абсолютно незнакомая американка Джессика? Будет ли ещё хуже, если они откажутся идти за пограничником? Ничего они не теряют! И хуже может быть только, если Влад решит остаться здесь. Хочешь — не хочешь, а здесь Влада уже ничто не держало и не связывало его с городом. И как бы это цинично не звучало, но если ракета долетит и взорвётся, то вопрос с похоронами жены отпадёт сам по себе — её тело, как и множество других, в том числе живых людей, будет кремировано в момент ядерного взрыва. Или чуть позже, но это, по большому счёту, уже не важно.

Он поднялся, показывая всем видом, что готов следовать, хоть в Пекло. И дело даже не в том, что военный, как казалось Владу, откровенно бредил, а в какой-то злобе, которая должна была найти свой выход, иначе становилось совсем невыносимо. На душе скреблись даже не кошки, а какие-то неведомые звери, готовые порвать эту самую душу в клочья, если не найти способ себя отвлечь.

Одновременно с раздавшейся сиреной на разный лад зазвенели мобильные телефоны, и на их экранах высветились сообщения о необходимости найти укрытие, запастись продуктами питания, водой, документами и лекарствами (Влад с сожалением вспомнил про свой "тревожный" рюкзак, который остался в разгромленной квартире) и местах сбора для эвакуации, но последнее предназначалось, очевидно, уже для тех, кто переживёт эту ночь. За оставшееся время было понятно, что мало кто успеет куда доехать или добежать. Речь сейчас шла лишь о том, где бы закопаться подобно кротам поглубже под землю и не высовываться как можно дольше.

Страх и ужас. Как ещё можно описать свои ощущения, когда ты понимаешь, что в твою сторону летит ядерная боеголовка, которая испепелит тебя в считанные доли секунды, взорвись она прямо над тобой. В такие мгновения ты начинаешь по-настоящему понимать, что инстинкт самосохранения это не какое-то абстрактное чувство и эволюционный атавизм, доставшийся нам от далёких предков, которые прятались на высоких деревьях от саблезубых кошек.

Нет! Вот оно! Выброс адреналина, стук крови в висках, сбивчивое участившиеся дыхание, понимание, что с минуты на минуту ты познаешь, что такое окончательная безвозвратная тьма. И из неё уже не будет выхода, и ты уже никогда не проснёшься и не сможешь, сладко потянувшись, увидеть падающий на подушку лучик солнечного света.

Иногда человек готов к этому последнему и безвозвратному небытию, но обычно он согласен с ним встретиться, когда прожил долгую и плодотворную, хотя бы в его собственном понимании, жизнь. Дети, внуки, достижения. Посаженные деревья, построенный дом. И осознание того, что твоё тело, в самом деле, выработало ресурс, и ты хочешь уснуть последним сном.

Кто-то ждёт, что попадёт в Рай, кто-то — в Ад, кто-то ждёт очередного перерождения в новом человеческом теле, в собаке, муравье, или даже просто в камне. Индусы такие индусы! Но никто не хочет уйти раньше предназначенного ему природой (или Богом, уж как хотите) времени. Желание жить и сохранить себя — базовая эволюционная прошивка, которая сделала людей теми, кто они есть, которая управляет всеми животными созданиями в этом мире. И не дай вам Бог увидеть, на что способны животные, лишь бы сохранить свою жизнь.

И сейчас Влад ощутил воздействие на себе инстинкта самосохранения в полной мере, в какой-то момент он осознал, что на него накатывает паника. Ты оказался перед лицом неминуемой, почти стопроцентной гибели, и у тебя, по словам незнакомого солдата, которого ты и видел-то всего раз до этого, но успел об этом забыть, есть не более пятнадцати минут. То есть в реальности времени может быть гораздо меньше. Десять минут? Восемь? Пять? Всё зависит от того, откуда были пущены ракеты, и как хорошо сможет отработать ПРО. Взорвутся боеголовки раньше, или позже намеченной точки, такое тоже вполне может быть.

Впрочем, уже сам по себе сигнал тревоги означает, что какая-то из ракет смогла пробиться через заслон противоракетной обороны и скоро достигнет своей цели. Вопрос в том, не прозвучал ли он слишком поздно?

Неужели всё, что говорит их новый знакомец, этот странный пограничник с неопределёнными, но очень большими полномочиями, это правда? Что вот эта ракета сейчас летит не просто по цели, по населённому пункту, а именно по их с Джессикой душу. Да ну, бред! Ну, реально же бред! И вот эта вся возможность откатить реальность или как он там сказал, разве это не бред травмированного на войне солдата, который наблюдал смерть своих товарищей и потерял своих близких в результате так называемой первой волны?

Кто его знает, как там контузия сказывается на мозговой деятельности. Влад вспомнил один сериал, в котором контуженному на войне бойцу даже в мирное время виделось всякое, что вполне можно было бы назвать галлюцинациями. А тут как бы сама окружающая обстановка может свести с ума кого хочешь.

"Атомная тревога!" — продолжал монотонное вещание голос, перемежаясь с надрывным воем сирены. По коридору стучали армейские ботинки, постепенно затихая, вот кто-то протопал этажом выше. Крики, команды. Люди экстренно ищут место, где можно было бы укрыться от надвигающегося Армагеддона. Сложно представить, что готовых укрытий хватит на всех. В общем, каждый сам за себя, а там уже видно будет, кто выживет, а кто нет.

Пограничник открыл дверь, за которой уже никого не было. Однако, быстро ребята решили, что важнее: караул, или собственная жизнь! Хотя кто знает, какие у них там действуют внутренние инструкции на такой случай. Не исключено, что там написано "в случае ядерной атаки, заставшей вас врасплох — спасайся, кто может!"