Как бы то ни было, война, судя по всему, переходила в позиционную фазу с редкими больше диверсионными операциями в глубине территории противника. Казалось, что все стороны замерли в ожидании, занятые приготовлениями к очередному большому броску. А он будет, хоть ты тресни. И скопление натовских войск в Эстонии тому подтверждение.
Правда это или пропаганда военного времени? Кто его знает. Но казалось, что в какой-то мере власть старается сохранить человеческое лицо, и не ввергать население в "прелести" военного времени сразу с головой, хотя определённая жестокость методов поддержания общественного порядка всё-таки имела место. В частности, Влад стал свидетелем расстрела группы мародёров, которые грабили брошенные хозяевами квартиры. Их поставили на колени на грязный асфальт прямо на улице, рядом валялось награбленное добро, двое из них развозили сопли по лицу, умоляя их пощадить, еще двое, казалось, приняли свою судьбу. Раздалась команда, и группа из четырёх же полицейских под командованием пятого одновременно нажали спусковой крючок. Четыре выстрела слились в один. Тела безвольно повалились на мокрый осенний асфальт. Неподалёку скопилась группа прохожих, которые тихо о чём-то переговаривались между собой, пожилая женщина в платке перекрестилась. Никто и не собирался скрывать казнь, все должны были понять, что ситуация серьёзно изменилась и порядок будет поддерживаться самыми жёсткими методами.
В один из дней всё-таки раздался сигнал тревоги, оповещающий население об опасности радиационного заражения. На город надвигался циклон, суливший залить город радиоактивными осадками, можно было наблюдать, как народ бежит домой, чтобы максимально закрывшись в домах и квартирах пережить смертельный дождь. Бежали и Влад с Алей, отстояв длиннющую очередь за хлебом, но так его и не купив, не до этого было. Звук сирены, волнами наполнявший городские улицы, подстёгивал, словно бич надсмотрщика, одним своим звуком заставляя рабов трудиться интенсивнее. Все понимали, что тревога не учебная, все понимали, что всё по-настоящему.
В квартиру они ворвались в состоянии загнанных лошадей, готовых рухнуть и тут же околеть, но времени не было даже на это, надо было быстро проверить все окна и заклеить скотчем малейшие щели. Хорошо, что совсем недавно Влад, найдя в кладовке неиспользованную ёмкость с монтажной пеной, заполнил ей щели между бетонными плитами на лоджии, какая никакая, а защита.
Потом очередь дошла до вентиляции, которую тоже пришлось закрыть, учитывая, что короб выходил прямо на улицу, рисковать не хотелось, уж как-нибудь переждем и не задохнёмся, пока отравленный дождь будет колотить по стёклам.
По уму надо было бы еще и двери в подъезде законопатить, да хотя бы полиэтиленом закрыть, но вдруг кто из жильцов прибежит, а войти никак? Да и плёнки на все подъезды всё равно не хватит. Влад смотрел с балкона как люди в панике бегут по домам под звуки надрывающейся сирены. Вот по улице, не спеша, проехал военный фургон с установленными на крыше громкоговорителями, из которых граждан оповещали о надвигающейся опасности и необходимости укрыться как можно скорее, а также о подготовленных убежищах для тех, кто по каким-либо причинам замешкался и не может попасть домой.
Город замер в ожидании смертельного дождя. Только звук сирены разрывал пространство.
Однако, в последний момент погода сжалилась над людьми и направление ветра изменилось. Город остался относительно чистым, чего не скажешь и широкой лесополосе и нескольких деревнях севернее. Благо там почти никто уже не проживал и эвакуация нескольких десятков жителей, в большинстве своём пожилых пенсионеров, не вызвала затруднений. Влад представил, как они покидали свои дома, в которые им уже наверняка не суждено вернуться, и стало грустно. Вариантов, что им когда-то удастся это сделать, почти не было. Дезактивировать в ближайшем времени эти деревушки наверняка никто не будет, не до этого, а сами хозяева домиков могут элементарно не дожить до того самого момента возвращения. Вон, Припять сколько лет уже заброшенной стоит, никто не возвращается. Да, есть те, кто на свой страх и риск приезжает жить в такие же сельские дома, как и здесь, но таких единицы, и ради этих единиц огромная государственная машина навряд ли будет шевелиться. Войну бы пережить.
Помимо огромного числа беженцев, пребывавших, в первую очередь, из Ленинградской и Псковской областей, город быстро наполнялся военной техникой и непосредственно военными. Хотя попадались люди и из Мурманска, который также был атакован ядерным оружием и из Петрозаводска, но из последнего бежали в большей степени из-за того, что ожидали полномасштабных военных действий с использованием так называемых обычных вооружений. Встретить танк или БТР на улице уже не было чем-то неожиданным. То и дело проносились "Тигры" с установленными на крышах пулеметами. То тут, то там асфальт был перепахан танковыми траками.
За это время под размещение беженцев уже отдали рядом находящийся городской дом культуры, собственно туда же перебралось армейское руководство по управлению всеми лагерями беженцев в городе. На это Владу указал один из эмчеэсников, когда тот обнаружил, что палатка, где еще пару дней назад он имел разговор с майором Гареевым, заполнена стройными рядами раскладных коек, занятых людьми. Кашель, чих, скрип пружин, где-то в глубине тихо плачет ребенок.
Буквально перед зданием Дома культуры, спилив росшие там сосны, организовали вертолетную площадку. Там же стоял узнаваемый по фильмам про Афганистан вертолёт Ми-8 с установленным на подвесках вооружением и звездами на бортах. При этом центральная площадь города вообще была перекрыта военными и перепрофилирована в одну сплошной аэродром для винтокрылых машин, которые то и дело барражировали над городом, распугивая голубей и ворон, которых тоже заметно прибавилось за последние недели. То и дело от громкого звука, издаваемого лопастями, начинала верещать автомобильная сигнализация, припаркованных автомобилей.
Подъезды ко многим административным зданиям были перекрыты блокпостами и бетонными блоками, уложенными на проезжую часть в шахматном порядке. Самые широкие улицы тоже были перегорожены, и в других местах тоже возводились укрепления. Создавалось впечатление, что город готовят к обороне и уличным боям. Но что тогда делать с беженцами, которые всё прибывали и прибывали? По слухам, их переправляли вглубь страны по отремонтированной железной дороге, но сам Влад этого не наблюдал. Александр, тот, что капитан полиции, рассказал, что за городом начали восстановление старого аэродрома, который прекратил своё существование ещё в начале 90-х как не нужный и нерентабельный атрибут социалистической эпохи. Людей будут вывозить с помощью авиации? Вполне может быть. А может быть, военные строят его для своих военных целей. Кто знает.
Передвигаться по городу самостоятельно и в одиночку становилось всё сложнее. Влада уже два раза останавливал военный патруль для проверки документов, а один раз даже пришлось пройти под конвоем в комендатуру для выяснения личности, несмотря на то, что паспорт был показан тут же и без препираний. Видите ли, он был похож на фоторобот какого-то мародёра. Всё шло к тому, что ночевать пришлось бы в застенках, но дежурный всё-таки внял просьбе Влада и позвонил в полицию, где служил знакомый капитан с четвёртого этажа его дома.
Если честно, Влад не сильно рассчитывал, что этот звонок ему поможет. Пускай они с капитаном, и были соседями по подъезду, но близкими друзьями не являлись. Перебрасывались, бывало, парой фраз, да "прикурить" давали друг другу, если у кого аккумулятор разряжался. Но, попытка не пытка, решил Влад, и каким-то чудом смог убедить дежурного набрать указанный им номер. Представлять, что будет с Алей, если он не придёт домой ночевать он даже не хотел, обзвон больниц и моргов с последующей истерикой, учитывая ситуацию, был гарантирован. А под его описание может попасть далеко не один труп, доставленный в место складирования.
