Заводь действительно была хорошая. Здоровенная сосна упала поперёк ручья, перегородив его. Весной талые воды нанесли мусор и ил, окончательно перегородив протоку крепкой плотиной, и получилась вполне приличная запруда. Рита быстро скинула с себя платье, оставшись в одной длинной сорочке. Я думал, она так и полезет купаться, но эта чертовка, хитро посмотрев на меня, лишь бросила:
– Отвернись, – и не успел я среагировать, как скинула и её.
Я резко повернулся к девушке спиной, но всё же успел разглядеть ладную фигурку. По-моему, у меня покраснели уши. Сзади раздались хихиканье и плеск воды.
После водных процедур провели ревизию наших запасов. Получалось, что продуктов, если экономить, хватит ещё на неделю, а потом надо будет что-то думать. Патронов тоже осталось негусто. Если автоматные мы не расходовали, то винтовочных было по пятьдесят штук на каждого.
– Илья, а мы когда к линии фронта пойдём? – спросила Рита, закончив подсчёт припасов.
– Думаю, что не раньше чем через месяц.
Я уже думал об этом. Ну не век же мне отсиживаться в немецком тылу.
– Почему именно через месяц?
– Немцы со дня на день должны начать, если уже не начали, крупное наступление на Курский выступ. Там сейчас сосредоточено столько их войск, что под каждым кустом либо танк, либо солдат. Мы просто не сможем пройти, а переходить линию фронта южнее или севернее – только потеря времени. К тому же придётся идти через оборудованные рубежи обороны. Под Курском немцев ждут, и их наступление обречено на провал. А вот потом уже наши перейдут в контрнаступление, и нам останется либо просто дождаться их здесь, попутно всячески вредя фрицам, либо идти навстречу через отступающие порядки немцев, пока те не встали в оборону. Вот как-то так.
– Ты в этом уверен?
– Я это знаю.
Вечером приготовили оружие и запас продуктов на пару дней. Предстоял ранний подъём. Я хотел пройтись чуть в стороне от уничтоженного нами моста километров на двадцать и пошуметь там. Заодно, если получится, взять языка и разжиться новой картой.
Казалось бы, что такое двадцать километров для молодого здорового человека по хорошей дороге? Часов шесть-семь ходьбы, если с перекуром. Не расстояние, а так, прогулка. Но то по дороге. А вот это же расстояние по лесу – это, что называется, две большие разницы. Мы добрались до своей цели лишь ближе к вечеру, дважды переходя вброд речушки.
Отойдя от дороги так, чтобы нас с неё не было видно, устроились на привал. Ноги гудели. Я всё же лётчик, а не спецназовец какой. Моё дело по небушку летать, а не по земельке топать. Даже Рита, с её подготовкой, и то устало привалилась к стволу дерева.
А на дороге в это время кипела жизнь. Машины сновали туда-сюда почти беспрерывно. Похоже, это была не самая лучшая моя идея – устраивать здесь шум. Нам просто не дадут уйти при таком трафике. Да и не угадаешь, что там в кузове под тентом у проезжающих грузовиков. А если личный состав? Вот тут к нам и придёт северный пушной зверёк. Ну да ладно, поглядим, что будет дальше.
Передохнув и слегка подкрепившись, подобрались ближе к дороге. Начало смеркаться, и интенсивность движения заметно снизилась, а вскоре движение и вовсе прекратилось. Я примерно минут двадцать наблюдал за пустынной дорогой и уже собрался уходить обратно в лес, когда из-за поворота в полукилометре от нас вывернула легковая машина.
А ведь это шанс, и шанс неплохой. Решение пришло мгновенно.
– Пума! Я остановлю машину, а ты бей по водителю, когда он вылезет. Пассажира берём живым.
– Есть! – коротко ответила Рита, устраиваясь с карабином поудобнее.
Получилось всё просто идеально. Я прострелил переднее колесо, и авто завиляло по дороге, остановившись почти напротив нас. Едва водитель открыл дверцу, как пуля отбросила его обратно в салон. Через пару секунд обе задние дверцы распахнулись, и из них, паля во все стороны из пистолетов, выскочили два офицера. В руках одного из них был портфель.
Ох мои же вы хорошие. Вот как не похвалить этих двух фрицев? Оба бросились бежать с дороги, да не куда-то там, а почти прямиком в нашу сторону. Видимо, не разобрались, откуда по ним стреляют.
– С портфелем берём, второго вали, – командую я, выцеливая свою добычу.
Два выстрела прозвучали практически слитно. Ритин фриц взмахнул руками и замертво упал на землю, а мой как-то по-бабьи взвизгнул и, свалившись, заскулил. Ну да, пуля в ляжку – это больно. Пока подранок не очухался, быстро бегу к нему, не забывая контролировать: ещё чего доброго начнёт палить, а мне моя шкурка дорога.
Фриц почти успел поднять пистолет в мою сторону, когда я с разбегу врезал ему сапогом в лицо. Мордальная красота ему уже точно не понадобится. Немец с витыми погонами майора был явно не рад такому обращению, поэтому решил затаиться в обмороке. Я быстро избавил его от портупеи и пистолета, вытащил из штанов брючный ремень и перетянул им ногу, чтобы фриц не помер раньше времени. Рита достала откуда-то кусок верёвки и сноровисто связала пленнику руки за спиной.
Всё, клиент упакован. Осталось проверить авто на предмет чего-нибудь полезного. Заодно неплохо было бы столкнуть машину с дороги, чтобы не сразу заметили.
Продукция немецкого автопрома из трофеев порадовала лишь чемоданом в багажнике. Больше ничего интересного не было, и мы, поднатужившись, столкнули этот агрегат в кювет. На обратном пути подхватили убитого Ритой немца, оказавшегося лейтенантом. Мой подранок к этому времени пришёл в себя и пытался развязать руки. Увидев убитого, он вдруг начал как-то странно всхлипывать. Сквозь всхлипы было слышно лишь одно слово, которое он повторял без конца: «Клаус! Клаус!»
– Я вижу вас, майор, расстроила смерть вашего подчинённого? – спросил я на языке Гёте. – Ну что же, это похвально, когда начальник так относится к низшему по званию.
– Вы бандиты! Варвары! Убийцы! – Немец смотрел на меня с ненавистью. – Клаус был моим племянником, сыном моей сестры. Бедный мальчик! Что я теперь скажу Урсуле?
– Я так полагаю, что вы этой вашей Урсуле уже ничего сказать не сможете. Но я непременно её разыщу, когда мы войдём в Германию, и передам ей, что её сын и брат были казнены мной, когда пришли на мою Родину убивать и грабить.
– Вы варвары! Убийцы! Бандиты! – задёргался немец, брызгая слюной.
– Вы повторяетесь, майор. Да и не только вы. Каждый убитый мной немец говорил точно так же. Поверьте, меня это нисколько не задевает. Я даже не буду вам объяснять, кто из нас с вами варвар, бандит и убийца: по-моему, это глупо – что-либо объяснять трупу. А ведь вы труп, майор. Вам осталось лишь сделать выбор, как вы умрёте. Можете быстро, а можете – долго и в страшных мучениях. Мы, варвары, знаете ли, такие затейники в плане устроить своей жертве непередаваемые ощущения перед смертью.
– Что вы хотите?
– Всего лишь пообщаться. Вы отвечаете на мои вопросы и после умираете быстро и безболезненно. Я думаю, это хорошая сделка.
Майор, будучи интендантом, обладал некоторой информацией. Главным было то, что немцы наступление всё же начали, хоть и позже, чем в известной мне истории. Потери у них были большие, но пленный бахвалился, что этот удар сокрушит оборону большевиков, потому что вермахт сосредоточил перед наступлением большое количество новейшей техники.
О партизанах он сказал, что до недавнего времени, после того как ещё зимой были уничтожены два отряда, в окрестных лесах было спокойно, но на днях крупный отряд напал на колонну снабжения люфтваффе у моста и полностью уничтожил её вместе с мостом, что затруднило обеспечение полка бомбардировщиков топливом и боеприпасами. По словам немца, отряд был рассеян и уничтожен. Я на это заявление лишь хмыкнул. Приписки и у немчуры распространены, несмотря на их пресловутый орднунг.
Для обеспечения безопасности перевозок все важные мосты, железнодорожные переезды, броды через реки взяты под усиленную охрану. Подняты все силы местной полиции и охранные части.
Но самой неожиданной новостью, от которой я буквально сел, была другая. Я наконец-то узнал, из-за кого я очутился здесь. Гитлер, прекрасно понимая, что толковых танковых военачальников у него, мягко говоря, не до фига, а после гибели Манштейна стало на одного меньше, решил вернуть находящегося в опале с февраля месяца на должности главного инспектора бронетанковых войск Гудериана обратно в войска. Незадолго до этого Гудериан в очередной раз вдрызг разругался с командующим группой армий «Центр» фельдмаршалом фон Клюге, с которым у него были не самые лучшие отношения ещё с сорок первого года. По слухам, дело едва не дошло до дуэли[107].
