Деньгами скинулись все. Каждый выгреб из своих карманов буквально всё до последней копейки. Учитывая, сколько лётчики насбивали фрицев, сумма вышла приличная. Технарям с оружейниками тоже шли неплохие выплаты, мы всё же гвардия, да плюс ко всему премии за качественный ремонт (да, платили на войне и за это). Вообще, буквально всё было тщательно подсчитано – кому и за что[57]. На фронте деньги всё равно тратить особо некуда, разве что иногда приезжает автолавка «Военторга».
Вот интересно, я ведь хорошо помню из той своей жизни, как в девяностые работягам задерживали зарплату. У меня сосед работал на заводе, так им к восьмому марта выдали половину зарплаты за март месяц – правда, прошлого года. И живи как знаешь. Правда, по безналу, в счёт зарплаты, периодически давали замороженную селёдку. Работяги брали сразу по два-три брикета по одиннадцать кило каждый. Так и жил сосед, питаясь всей семьёй этой самой селёдкой во всех видах[58].
А здесь, на фронте, когда идёт война, когда враг не даёт ни дня передышки, деньги выплачиваются строго день в день, без задержек. И не только нам, лётчикам, но и на передовой. Вот и задумаешься: где на самом деле война? Там или тут?
Гайдар с Данилиным, выпросив у местных ЗиС-6, в срочном порядке укатили в Москву. Пока их не было, наша часть аэродрома представляла собой разворошённый муравейник. Никто не ходил шагом, все бегали как угорелые, стараясь как можно быстрее и качественнее подготовить истребители к перелёту и будущим боям. Тем более что из техсостава полетят не все, хотя я и пообещал при первой же возможности забрать остальных.
Запах краски витал в воздухе над стоянкой самолётов, несмотря на морозец. Технари соорудили для каждой машины здоровенный ангар по типу палатки из брезента, ставили туда печку и в тепле занимались обслуживанием и покраской. Кузьмичу где-то удалось раздобыть настоящую белую краску. Всё лучше, чем наши соседи с окрашенными разведённой известью самолётами. Хотя в нашем случае это так себе маскировка: оконечности крыльев так и остались красными, да и здоровенные красные звёзды на крыльях и фюзеляжах явно не способствовали скрытности. Но приказ есть приказ, да и получилось очень эффектно.
Наш отряд продразвёрстки, как я их назвал, вернулся после полутора суток аж на двух машинах, загруженных так, что рессоры едва не ломались. Где и кого они ограбили, было неизвестно, а эти два деятеля лишь загадочно улыбались. Данилин проговорился, что это заслуга Гайдара, который в Москве поднял буквально на уши всех своих друзей и знакомых и с их помощью раздобыл всё это. Плюс кое-что смогли купить в коммерческих магазинах (я и не знал, что такие в это время есть). Дважды их останавливал военный патруль, и один раз едва не арестовали милиционеры, приняв за спекулянтов. Тут уже Данилину пришлось задействовать свои связи.
Привезли Гайдар с Данилиным ленд-лизовские и отечественные сухие суповые концентраты, яичный порошок (прозванный «яйца Рузвельта»), тушёнку, консервированный животный жир, вытопленный из сала, консервированный колбасный фарш (который солдаты почему-то не особо любили), концентрированное молоко, сухое молоко, какао-порошок, муку в мешках по сто английских фунтов[59], сахар, рис, манную крупу, четыре бочки подсолнечного масла и несколько мешков с сухофруктами.
Кроме того, добыли большое количество так называемого «рациона Д» (Ration D), представлявшего собой плитку весом около ста граммов, состоящую из смеси шоколада, сахара, овсяной муки и сухого молока. На вкус, так скажем, сильно на любителя, зато пищевая ценность трёх таких плиток составляла тысячу восемьсот килокалорий и равнялась суточному минимуму питания. Самое то в блокадном городе.
Взлетали тяжело. Перегруженный «дуглас» с трудом оторвался от полосы и медленно начал набирать высоту. Командир экипажа, капитан Ермолаев, хотел было оставить второго пилота и бортмеханика, чтобы взять побольше груза, но я категорически запретил. И так с самолёта сняли всё, что можно, чтобы максимально облегчить его.
Так же тяжело взлетали истребители первого и второго звена: их тоже загрузили до предела. Старшина Федянин лично контролировал, как в фюзеляжи запихивали мешки и ящики. Только что на коленях у лётчиков не было груза. Третье звено и я со своим бессменным ведомым, уже лейтенантом Санчесом, шли пустые, на случай если придётся принять бой. Прямо сердце кровью обливалось, когда видел оставшийся на аэродроме груз. Хотелось плюнуть на всё и дать команду грузить и в наши истребители, но здравый смысл всё же возобладал. Не дай бог, нарвёмся на фрицев, и не поможет никакое лётное мастерство. Перегруженные истребители в полёте были похожи на утюги: манёвренность точно такая же.
Глава 9
Ленинград Суровый февраль сорок второго
Местом нашего базирования нам определили недавно построенный аэродром в Сосновке. Благо тут была возможность сесть и нашему транспортнику. Кроме нас здесь уже базировались 159-й истребительный на истребителях P-40 Tomahawk, 26-й истребительный на МиГ-3, И-16 и И-153, 13-й разведывательный и 44-й бомбардировочный на СБ авиаполки, а также 38-й батальон аэродромного обслуживания. Последнее для нас было особенно актуально. В общем, то ещё столпотворение.
Долетели без приключений с посадкой на дозаправку на аэродроме в Череповце. Маршрут наш был довольно длинным и изломанным. Вначале от Кубинки до Череповца с посадкой, затем от Череповца предстояло пройти между Волховом и Лодейным полем и уже там повернуть над Ладожским озером на Питер. Над Ладогой нас должны встретить истребители ЛаГГ-3 44-го истребительного полка.
Наш прилёт, что вполне естественно, не остался незамеченным. Как и везде, где мы появлялись, к нам началось паломничество любопытствующих. Ну так ещё бы, ставшая уже легендарной целая эскадрилья Героев Советского Союза. А сколько восхищения и надежды было в глазах обслуживающего аэродром гражданского персонала!
Техники тут же принялись разгружать истребители от их груза и устанавливать палатки-ангары, а мне предстояло найти местное начальство и доложить о прибытии. Но сначала нужно было пристроить наш груз. Думаю, с этим нам поможет местное руководство.
– Товарищ майор! – окликнул меня Гайдар. Рядом с ним шёл невысокий человек в военном полушубке и белой командирской шапке-ушанке. – Вот, знакомьтесь. Интендант третьего ранга[60] Кучумов, начальник склада материально-технического обеспечения.
– Здравия желаю, товарищ майор! – молодцевато козырнул интендант. – Я вижу, вы продовольствие доставили, спрашиваю сопроводительные документы, а товарищ политрук говорит, что документов у вас нет. Как так? Мне же надо вначале принять продукты на склад, а потом уже отгружать. А как я возьму их на учёт без накладных?
– Видите ли, товарищ интендант третьего ранга, – начал я, – все продукты доставлены сюда по нашей личной инициативе. И, понятное дело, документов на них нет. Нам бы пристроить весь груз в детские сады, детские больницы и детдома. В общем, детям. Может, подскажете, как это лучше сделать?
– У вас тут чуть ли не контрабанда, – хмыкнул Кучумов. – Ладно, что-нибудь придумаем. Лизавета! – громко крикнул он. – Подь сюда!
К нам быстро подбежала закутанная в пушистый платок женщина.
– Что, Вить?
– Вот, – Кучумов чуть приобнял женщину, – моя супруга Елизавета. Работает у меня кладовщиком-учётчиком. Умница и аккуратная, всё у неё под строгим учётом и контролем.
От похвалы женщина чуть засмущалась. Красавицей её, конечно, не назовёшь (особенно портило вид родимое пятно размером с пятикопеечную монету над левой бровью), но и не дурнушка.
– Давай-ка займись делом. Нужно принять весь груз у товарища майора и выписать ему все положенные накладные. Груз принимай по факту, так как документов на него у них нет. Они всё это привезли по собственной инициативе. А как примешь на склад, я скажу, куда распределять. Вы не волнуйтесь, товарищ майор, – это уже мне, – всё сделаем, как вы и сказали, и распределим в самое ближайшее время. И спасибо вам огромное.
