В тот вечер Олег решил, что с него хватит, и, когда все улеглись, пошёл в нужник. Из петли его вытащил Сашка.

– Ты что, сдурел? – прошипел он, отвязывая от балки верёвку с петлёй на конце.

– Не могу я так больше, – затрясся в рыданиях Олег. – Лучше умереть, чем так.

– Ну и дурак, – зло бросил Сашка. – Что толку от твоей смерти? Эти-то так и будут жить дальше. Ты если уж надумал помереть, так кого-нибудь из них с собой на тот свет забери. А ещё лучше присматривайся да думай, как не одного забрать, а побольше.

Так они и подружились. А вчера, после того как Олег вычистил нужник и присел за углом передохнуть, к нему вдруг подсел Колька Кочур из второй роты.

– И не надоело тебе всё это? – спросил он, протягивая открытую пачку.

– А что поделаешь? – с горьким вздохом произнёс Олег, беря одну из сигарет.

– Ну, надо как-то отпор дать. Или ты собираешься всё это терпеть до конца жизни?

– И что ты предлагаешь? Поубивать всех?

– Да хотя бы и поубивать! – рубанул кулаком в стенку Николай. – Или тебе кого-то из них жалко?

– Жалко?! – Олег аж вскочил. – Да я бы этих тварей живьём закопал! Вот только… – Он замолк и весь как-то осунулся. – Что я один-то могу?

– А если не один? – Николай пристально смотрел ему в глаза.

– Я готов! – Олег сам удивился, откуда взялась у него решительность. – Что нужно сделать? Из пулемёта их перестрелять?

– Нет, не из пулемёта. Вы ведь завтра в караул на станцию заступаете? Ты на какой пост идёшь?

– Известно на какой, – усмехнулся Олег. – В пеший патруль вдоль составов. Эти-то туда не пойдут. Там весь день ни присесть, ни покурить. Там и у начальства на виду, и цистерны с бензином с одной стороны да эшелон со снарядами – с другой.

– А напарник кто?

– Так Сашка Бреев. Мы завсегда с ним вместе.

– А он как? – Николай покачал перед собой ладонью с растопыренными пальцами.

– Он так же, как и я, всех этих ненавидит.

– Надёжный, значит? Веришь ему?

– Верю, – решительно сказал Олег. – Он меня от смерти спас.

– Ну тогда, как стемнеет, приходи к мастерским. Там тебе скажу, что надо делать.

К мастерским Олег пришёл не один. Он привёл своего друга Сашку, которому ещё днём всё рассказал.

– Я так и думал, что вы вдвоём придёте, – раздалось из темноты, и к ним вышел Николай.

– Мы это… Мы готовы… – хрипло произнёс Олег и посмотрел на друга.

Сашка быстро закивал головой.

– Ну, тогда слушайте, что нужно сделать. Когда выйдете в патрулирование, нужно будет вот эти вот штуки ровно в полдень подложить под цистерну с бензином в середине состава.

Николай нагнулся и поднял с земли две железные цилиндрические коробки от противогазов. Только, судя по тому, как он их держал, в них было что-то более увесистое, чем противогаз.

– Это мины. Нужно открыть крышку, вот так, – продемонстрировал он, – и зажечь вот этот шнур. У вас будет две минуты на то, чтобы убежать. А если дёрнуть вот за это колечко, то взрыв произойдёт сразу. Но это на крайний случай. Так как, вы готовы?

– Мы всё сделаем как надо, – каким-то не своим, твёрдым и решительным голосом ответил Олег.

Если бы кто видел его в этот момент со стороны, то не узнал бы. Куда подевался тот всеми унижаемый и вечно забитый человек? Нет, сейчас с гордо поднятой головой стоял воин, готовый отдать даже саму жизнь ради Победы.

В патрулирование они вышли как обычно, и как обычно ходили вдоль составов туда-сюда от одной входной стрелки до другой. Всё было привычно, непривычной была только тяжесть сзади на ремне. Проходя мимо станции, они оба с нетерпением поглядывали на большие часы, висящие на столбе, мысленно подгоняя стрелки.

За пять минут до двенадцати они остановились посредине состава с топливом и начали пристраивать мины под днище цистерны.

– Ждём пару минут, и поджигай, – шёпотом произнёс Сашка, распрямляя запальный шнур.

– Эй! Вы что там делаете?!

Громкий окрик, раздавшийся откуда-то справа, заставил их вздрогнуть. К ним быстрым шагом приближался сам господин штабс-капитан Вилкас с двумя своими подручными. Видимо, решил лично проверить несение службы в карауле.

Сашка скинул с плеча карабин и выстрелил. Вилкас, нелепо взмахнув руками, грохнулся на спину. В ответ прозвучала автоматная очередь и пули просвистели совсем рядом с вжавшимся в колёсную пару Олегом.

Сашка будто бы споткнулся и стал медленно оседать на землю. Из последних сил он прохрипел:

– Взрывай! – и упал замертво.

Олег в растерянности смотрел на своего друга, лежащего на земле, на бегущих к нему двух карателей в ненавистной форме. Вдруг он резко выпрямился и метнулся к минам. Он ещё успел почувствовать, как автоматная очередь разрывает его спину, но палец был уже просунут в кольцо, и, падая, он из последних сил рванул его на себя.

Расположение «Русской дружины»

Фельдфебель второй роты Плужников не находил себе места. Он не спал всю ночь, ожидая, что вот-вот за ним придут, и буквально весь извёлся за утро. А стрелки часов словно прилипли к циферблату.

Словно в тумане прошли подъём и завтрак. Затем он проверил несение службы караулом, заодно ещё раз обговорив детали с верными людьми, зашёл в ремонтные мастерские и перекинулся парой фраз с бывшим воентехником Ермиловым. Все были готовы и ждали сигнала. Вот и Плужников сидел сейчас, гипнотизируя стрелки часов, что лежали перед ним на столе, и ждал его. Впрочем, как сказал тот майор, независимо от того, будет взрыв на станции или нет, операция начнётся ровно в полдень.

За пятнадцать минут до назначенного времени Плужников встал, повязал на правую руку белую повязку, сделанную из оторванной от простыни полосы ткани, передёрнул затвор автомата, засунул за пояс три гранаты с длинной ручкой и подошёл к окну.

Из его каптёрки хорошо были видны внутренний двор и одна из вышек. Пулемётчик на ней развернул МГ и весь напрягся. На его правом рукаве хорошо было видно белую повязку. Сегодня на всех вышках и на въезде стоят его люди. Благодаря тому, что господин штабс-капитан откровенно забил на службу, расписание нарядов составлял фельдфебель. Вот он и распределил верных людей на ключевые посты.

У штаба стояла легковая машина. Похоже, господин подполковник фон Ламсдорф собственной персоной решил проверить, как несёт службу вверенное ему подразделение. Ну оно и кстати. Тут он и останется.

Стрелкам осталось совсем чуть-чуть до встречи на двенадцати, когда казармы едва заметно встряхнуло. Протяжно завыла сирена, и почти сразу же вокруг началась стрельба. Пулемёты били по казарме немецкого взвода и по штабу. Внутри казарм тоже звучали выстрелы. Плужников выскочил из каптёрки и сразу же к нему присоединились четверо из внутреннего наряда – все с оружием и с белыми повязками на рукавах.

Из канцелярии роты вывалился ротмистр Ведерников. Было видно, что он, как обычно, пил и сейчас пытался понять, что происходит.

– Фельдфебель! – заорал он, выпучив глаза. – Какого…

Договорить он не успел: старшина всадил ему в живот короткую очередь из автомата. Ротмистр сложился пополам и завалился на пол.

– За мной! – скомандовал Плужников, выбегая на улицу.

Во дворе вовсю шёл бой. Вернее, даже не бой, а избиение. В этот момент со стороны станции раздался оглушительный взрыв. Казалось, что все здания вокруг подпрыгнули, а кое-где даже выбило стёкла.

Из раскрытых ворот мастерских выкатились оба бронеавтомобиля и открыли огонь из пушек и пулемётов. Довершил разгром штаба и немецкой казармы огнемётный танк. Он выпустил по каждому из строений по одной огненной струе. Этого хватило. Пламя растеклось по внутренним помещениям, сжигая тех, кто был ещё жив.

– Господин фельдфебель! – подскочил один из теперь уже точно бывших дружинников с белой повязкой. Плужников так глянул на него, что тот осёкся. – Виноват, товарищ старшина! Там это, что-то непонятное в казарме третьей роты происходит.