С командованием 127-го истребительного авиаполка, который занимался сопровождением транспортных самолётов, обговорил взаимодействие, время вылета и позывные и отдал приказ готовить наши с ведомым машины к вылету.

Вышел из штабной землянки, на ходу застёгивая зимний комбинезон, и едва не налетел на стоящего у входа Санчеса. Испанец стоял, подставив лицо лучам зимнего солнца. Глаза его были закрыты, а на губах играла лёгкая улыбка. Комбинезон, несмотря на морозец, был расстёгнут до пояса и из-под надетой под комбез разгрузки выглядывала колодка Звезды Героя.

Надо сказать, что на боевые вылеты мы все летали без наград. Да и в других полках многие также оставляли свои ордена и медали на земле, уходя на задание. Были, конечно, любители пофорсить, но большинству не хотелось, чтобы эмаль с наград стиралась и колодки растрёпывались. Вот и Санчес раньше не был замечен в этом, а тут вдруг ни с того ни с сего вырядился. А ведь под разгрузкой награды трутся ещё сильнее.

Разгрузки эти – чисто моя работа. Как-то сшил себе из куска брезента такую, разложил по кармашкам пистолет, пару запасных магазинов к нему, суточный «рацион Д» в качестве НЗ[73], перевязочный пакет и пару гранат в специально отведённые для них места, да и вышел, как говорится, на люди. Люди новшество оценили, правда, долго крутили-вертели меня, как манекен в магазине. В следующие несколько дней, раздобыв где-то самую настоящую швейную машинку, подобными разгрузками обзавелись все лётчики эскадрильи, а техники соорудили себе нечто похожее, только в виде пояса с кармашками и петлями под инструменты.

– Ты чего это, Мигель, сияешь, как новенький пятак, и весь при параде? – кивнул я ему на грудь.

– День-то сегодня какой хороший, командир. – Он, не переставая улыбаться, глубоко вдохнул, будто собирался взлететь в эту бездонную синь, и посмотрел мне в глаза. – Аж жить хочется.

Едва заняли места в кабинах своих машин, двигатели которых уже были прогреты, и винты молотили на холостых оборотах, как со стороны штаба в воздух взлетела зелёная ракета. Всё, нам пора.

Чуть в стороне замечаю плывущие по небу девять транспортных ПС-84. Хотя нет, один из них – это DC-3, наша «дуся». Давненько с её экипажем не виделись. Парни тоже не отдыхают, а мотаются туда-сюда, вывозя из города раненых и продукцию Ленинградских заводов, а обратно идут загруженные сверх всех нормативов продовольствием, медикаментами и всем, что необходимо осаждённому городу. М-да, а самолёты-то все гражданские, без оборонительных верхних огневых точек. Одна надежда у них на сопровождение.

Набираем высоту и догоняем «дусю». Пристраиваюсь рядом и приветствую собратьев покачиванием крыльев. Вижу, как Ермолаев, командир экипажа, машет рукой в ответ. Летим в режиме полного радиомолчания.

Через минуту к группе транспортников пристраиваются машины 127-го полка – пять «харрикейнов». Идём с Кортесом в набор высоты и начинаем выписывать змейку над транспортниками. Так и скорость сохраним и обзор себе обеспечим.

Пересекли восточный берег Ладоги и взяли курс на Волхов. Здесь в небе медленно и величественно плыли редкие белые облака, своими пышными огромными шапками вздымаясь на невероятную высоту. Красиво.

Вот из-за этой красоты уже на подходе к Волхову на нас и вывалились шесть «мессеров».

– Кречет! – вышел я на связь с ведущим сопровождения. – Прямо по курсу выше шесть «худых»!

– Командир! Справа на четыре часа восемь… десять… двенадцать «мессов»!

Голос у Санчеса слегка дрогнул, и понять его можно. Будь мы одни, имели бы свободу действий, а так мы буквально связаны по рукам и ногам транспортниками.

Твою ж!.. Вечер, как говорится, перестаёт быть томным.

– Кречет! Ещё двенадцать штук «худых» заходят сзади. Бери тех, что по курсу, а мы хвосты резать будем.

Надеюсь, с транспортников уже сообщили об нападении. У них рация всяко помощнее будет, да и руки, что называется, посвободнее.

Транспортники резво пошли вниз, чтобы избежать атаки с нижней полусферы, а мы с Санчесом дали залп с предельной дистанции по атакующим в лоб самолётам противника. Один «мессер» тут же пошёл к земле, а второй, распуская чёрный дымный след, отвалил в сторону – похоже, тоже отлетался. Всё нашим проще будет.

Закладываем крутой вираж и идём на перехват второй группы немцев.

– Командир! Ещё пара наверху.

Вот ведь зрение у моего ведомого! Я с большим трудом смог разглядеть в вышине две едва заметные точки. Похоже, там тот, кто командует всем этим кордебалетом. Ёрш твою медь! И не достать гада!

– Не теряй их из вида! Атакуем!

В своей манере смогли сбить сразу двоих с дальней дистанции, а потом закрутилась круговерть воздушного боя. Немцы бросались на транспортники с разных сторон, словно стая волков, кружащая вокруг стада. Отбиваться становилось всё труднее и труднее. Немцы смогли почти с ходу сбить четыре «харрикейна», держался только их ведущий с позывным Кречет. Ох, что он вытворял! Вот кто настоящий ас. Он успел срезать трёх фрицев, прежде чем его подожгли.

А потом нам стало совсем хреново. Мы просто не успевали отразить все атаки немцев на транспортники, и уже три из них едва держались в воздухе, жирно чадя чёрным дымом от горящих двигателей. Чёрт! Там же дети!

Уворачиваюсь от огненного трассера и на мгновение ловлю в прицел зазевавшегося немца. Эх, красота! Только остекление, окрасившись изнутри красным, брызнуло в разные стороны. Тут же ставлю заслон из трассеров на пути другого «мессера», пытающегося прорваться к «дусе».

Санчес в это время влепил очередь в ещё одного. Продукция немецкого авиапрома такого надругательства не выдержала и взорвалась. Но много, как же их много на нас двоих в данной ситуации.

И в это момент меня подловили. Остекление фонаря брызнуло осколками, а в левую сторону груди что-то сильно ударило, выбивая из лёгких воздух. В глазах на мгновение потемнело. Откуда-то из-под ног отчётливо потянуло гарью, а машина начала заваливаться на левое крыло помимо моей воли. Мимо, прямо над фонарём кабины, пронёсся истребитель Санчеса, отчаянно стреляя по атакующему транспортник немцу.

Из-под педалей выплеснулось пламя и облизало мои ноги. Похоже, отлетался. Истребитель на рули не реагировал. Попытка открыть фонарь не увенчалась успехом: заклинило. Уже сваливаясь в последнее пике, поймал в прицел выходящего из атаки фрица и всадил в него весь оставшийся боекомплект.

«Сотый», – подумал я, и тут же страшной силы удар сзади по голове отправил меня в небытие.

Какая сила выбросила меня из кабины, каким чудом я смог дёрнуть за кольцо парашюта, осталось загадкой. Во всяком случае, я не видел, как Санчес, понимая, что не успевает сманеврировать, чтобы отогнать немца от транспортного самолёта, прикрыл его своей машиной и принял в себя всю очередь, предназначавшуюся транспортнику с детьми. Самолёт затрясся, теряя куски обшивки, на мгновение замер в воздухе и, перевернувшись через крыло, рухнул на землю. Так геройски погиб отважный сын испанского народа, дважды Герой (посмертно) Советского Союза, лётчик-истребитель Мигель Гарсиа Санчес.

Не видел я и того, как в тот самый момент, когда мой ведомый прикрыл собой транспортник с детьми, на немцев набросились подошедшие нам на помощь шесть «яков» и четвёрка МиГ-3 Волховского фронта.

Светлана

С самого утра она буквально не находила себе места. Всё валилось у неё из рук. Думала, на работе сможет отвлечься от морока и успокоиться, но не тут-то было. В какой-то момент всё поплыло у неё перед глазами, и она едва не упала, успев ухватиться рукой за полку с картотекой.

– Светочка, что с тобой?

Евдокия Александровна подскочила к своей молодой коллеге и подруге и помогла сесть на табурет. Она с тревогой смотрела на девушку, не понимая, что происходит. Нет, голодного обморока быть не должно: благодаря жениху Светланы, они питались вполне нормально. Тогда что? Неужели?.. Да нет, в любом случае рано ещё.