— Что-нибудь выяснили?
— Немного, — она выдыхает и садится напротив. — Я стучалась в двери, но мне никто не открыл. Поговорила с соседкой Светланы. Там живёт такая, знаете, бабушка-божий одуванчик. Блюдёт за всем подъездом. Так вот она сказала, что Светлана уже минимум три дня в квартиру не приходила.
— Что?! — я в таком шоке, что уже не сомневаюсь — с моей женой что-то стряслось.
— Успокойтесь, — ворчит Зуля. — Не надо паниковать раньше времени. Вот, — она протягивает мне какую-то бумажку. — Это Светин номер телефона, который не отвечает и её адрес. Это не очень поможет в поисках, но пусть у вас будет. Творится что-то неладное, и девочке надо помочь. Надеюсь, с ней ничего плохого не случилось…
Вскоре Зуля уходит. На прощание обещает сообщить мне, если что-то узнает.
А я не могу поверить: теперь у меня есть всё, чтобы найти жену, но и этого мало! Куда она могла подеваться?!
От отчаяния решаю хотя бы своими глазами посмотреть на тот дом, где живёт моя любимая женщина. Жила…
Нахожу и улицу, и нужное здание, и подъезд. Знаю, что бесполезно, но иду к квартире, звоню в дверь.
Тишина…
Снова выхожу на улицу, озираюсь.
Какой ужас!.. В полушаге от цели, но не дотянуться! Как же так?! Что за проклятье?!
Бесцельно брожу вокруг дома, по дворам. Смятение убивает. Кажется, ещё немного, и я начну сходить с ума. Уже схожу!
Будто в горячке, начинаю приставать к случайным прохожим. Показываю всем подряд фотографию своей жены.
— Вы знаете эту женщину? Вы её видели?
Кто-то шарахается, кто-то отрицательно вертит головой. Пару человек всматриваются в изображение, неуверенно кивают. Но всё, что они могут сказать, что где-то вроде видели это лицо. И больше ничего.
Так я хожу час, два, три.
Уже вечер. Холодает, но я не чувствую холода.
На стадионе ребятня играет в снежки. Несколько минут тупо смотрю на них. Зачем — непонятно.
В конце концов, мне прилетает снежком по голове.
— Ой! Простите, дяденька! — извиняются мальчишки. — Мы не хотели.
Отряхиваюсь и вдруг решаюсь спросить, просто так, от нечего делать:
— Ребята, а вы случайно не видели эту женщину?
Мальчики подходят и с любопытством таращатся в мой телефон.
— А я её знаю! — выкрикивает вдруг один. — У неё ещё очень большой живот!
— Да! — восклицаю я. — Да, она беременна! Где ты её видел?
— Здесь! — он показывает пальцем куда-то в сторону. — Она упала, а я хотел ей помочь. Но она как будто уснула. Я испугался и позвал маму…
— Уснула?.. — в ужасе переспрашиваю.
— Угу, — кивает. — Мама побежала сюда и потом позвонила в «скорую». Тётеньку повезли в больницу…
Глава 53. Светлана
Открываю глаза.
Где я? Что происходит?..
Ничего не помню. Силюсь вспомнить, но — не получается.
— Очнулись? — спрашивает чей-то голос. — Очень хорошо. Разговаривать можете?
Открываю рот, но никаких звуков неслышно. Горло саднит. Кажется, я сильно охрипла. Пытаюсь что-то просипеть.
Ловлю взгляд мужчины. Он мне незнаком. Но не это самое страшное…
— Вы знаете, как вас зовут?
Боже…
Зовут… Меня зовут…
— Не помню, — произношу через силу.
Голос сел. Так бывает при сильной ангине. Я простыла?
— А то, что вы были беременны, помните?
Не сразу понимаю, что он имеет в виду. Беременность?.. Это когда появляются дети… Я была беременна?..
— Не помню…
Мужчина вздыхает.
Разглядываю его одежду: на нём белый халат. Так одеваются врачи. Значит, я в больнице?..
— Вас пришлось оперировать, — продолжает мужчина, — поскольку была вероятность смерти плода…
Плода?.. Как будто о яблоках говорит…
— А это в свою очередь могло повлечь и вашу смерть, — заканчивает он мысль.
— У меня есть ребёнок? — произношу неуверенно.
Доктор молчит.
Тру глаза и стараюсь вспомнить что-нибудь, хоть что-нибудь о себе… Кто я???
— С вами произошёл несчастный случай. Хорошо, что помощь пришла быстро…
— А как же ребёнок? — снова повторяю свой вопрос.
Не знаю, почему, но мне хочется разрыдаться. Происходит что-то ужасное, хотя я совсем не понимаю, что именно.
Доктор качает головой.
— Вы совсем ничего не помните?
— Нет…
— Откуда вы? Где ваши документы? Может, вспомните кого-то из родственников?
— Я… — напрягаю память изо всех сил. — Я…
— У вас амнезия, причём обширная, — говорит доктор с серьёзным лицом. — Это может пройти быстро, но в некоторых случаях…
Замолкает.
— Что… что в некоторых случаях?
— В некоторых случаях память не возвращается.
— Никогда?
— Никогда.
— Но… — теряюсь, что ответить. Я помню только, что у меня есть воспоминания, но какие это воспоминания, вспомнить не могу. Из-за этого меня вдруг накрывает паникой. — Никогда? Я никогда ничего не вспомню?
— Никто не ответит вам на этот вопрос. Пока что вы будете находиться здесь. Под наблюдением. Дальше, при плохом развитии болезни, вами займутся социальные службы. Возможно, вас кто-то ищет из родственников…
«Не ищет», — проносится в голове.
Даже не знаю, почему я так подумала. Но я убеждена: меня никто не ищет. И «родственники»?.. При этом слове внутри аукает пустота. Может, я — сирота? Потому меня никто не ищет…
Но как же?..
— Ребёнок! — вспоминаю это странное, но доброе и тёплое слово, оно греет мне сердце и одновременно вызывает беспокойство. — Где мой ребёнок?
— Понимаете, — произносит доктор медленно, — мы сделали всё, что было в наших силах…
— Он… умер? — последнее слово застревает в охрипшем горле, раздирая его на части.
Мужчина вновь вздыхает:
— Он… жив.
— А можно я его увижу? — робкая надежда пробивается сквозь плотную муть в голове.
У меня есть ребёнок. Я не знаю, хорошая это новость или плохая, но я радуюсь очень сильно.
— Вы пережили очень серьёзную травму, — говорит врач. — Сейчас вы не чувствуете боли, потому что находитесь под воздействием сильных обезболивающих препаратов. Первое время вам будет непросто ходить. Вам потребуется посторонняя помощь.
— Да. Да, понимаю, — говорю и захожусь в кашле.
— Кроме того, — убеждает врач, — у вас проявился побочный эффект от наркоза. Это часто случается. В течении недели кашель должен пройти.
— Хорошо…
«Неделя — это… это семь дней», — автоматически вспоминаю я.
Стало быть, я умею считать. Да, умею. И читать. И, наверное, писать. Да, кажется это я всё помню. Я училась таким вещам. Как училась — вспомнить не смогу, но точно знаю, как выглядят цифры и буквы.
Меня радует эта мысль.
— Будет лучше, — заговаривает врач в спокойном, доброжелательном и вкрадчивом тоне, — если вы подпишите особые бумаги…
— Бумаги? Для лечения?
— Да, — через паузу повреждает мужчина. — Для лечения. Чтобы вам было проще и лучше.
— Хорошо, — соглашаюсь. — А я могу увидеть ребёнка?
— Вам сейчас нельзя волноваться. А ребёнку нужен правильный уход. Вы не сможете этого обеспечить.
— Да… наверное. Но мне бы хотелось…
— Послушайте моего совета, пожалуйста, — настойчиво убеждает доктор. — Вы очень слабы. Вам самой нужна помощь. Возможно, психиатрическая. У вас не получится выполнять необходимые функции. Потому вам лучше всего подписать документы на отказ.
— Отказ? — переспрашиваю.
Это слово мне знакомо, но я не понимаю, что оно значит сейчас.
— Да, отказ. Тогда вы сможете спокойно восстановиться. А мальчику найдут хорошую семью, где его будут любить и заботиться. Так правильно.
— Мальчику… — повторяю я. — У меня сын?
— У вас родился мальчик. В данный момент его здоровью ничто не угрожает. И для него есть подходящие родители. Вы же хотите, чтобы у всех всё было хорошо?
— Конечно, хочу. Но… мой сыночек… — что-то ёкает во мне при этих словах.
— Правильно. Всё правильно, — ласково увещевает доктор. — Сейчас я принесу вам необходимые документы. И вы всё подпишите. Да?
