— Ты должен с ней развестись! Немедленно! — Диля едва не срывает связки.

— Диляра права, — подтверждает Роксана Усмановна, моя свекровь. — Теперь всё ясно как день. Она никогда и не хотела от тебя детей. Вот уж пригрели змею.

— Вопрос с разводом решён, — чеканит Карим Маратович. — Она недостойна нашего имени.

О ком они говорят?.. Что происходит?..

Боюсь стучать. Боюсь даже шелохнуться. Подслушиваю чужой разговор, а в горле комок, вязкий и противный. Мне кажется, я сейчас задохнусь, хотя не понимаю до конца ни причин, ни следствий.

— Что вы себе позволяете?! — окрик настолько громкий и отчётливый, что меня пронзает им насквозь, и я мгновенно узнаю Алишера. — Это моя семья! И только я решаю, что с ней будет! Я не позволю втаптывать имя моей жены в грязь!

— Это наша семья! — повышает голос свёкор. — И Светлана больше к ней не принадлежит!

— Светлана — моя жена! И я во всём разберусь!

— В чём ты разберёшься?! — истерически верещит Диля. — Она тебя обманула! Она всех нас обманула! Как она посмела?!

— Не лезь не в своё дело!

— Прекрати орать на сестру! — защищает дочь Роксана Усмановна. — Иди лучше поори на свою гнилую жёнушку!

— Алишер, — густым басом обрывает всех Карим Маратович, — ты должен. Ты обязан. Ради нашего имени, ради нашей семьи. Это вопрос чести.

— Семья должна защищать всех своих членов! Без доказательств никого нельзя ни в чём обвинять! — рычит Алишер, и по его интонациям я понимаю, что он уже на пределе.

— Ты просто слепец! — выкрикивает Диляра.

— Хватит! Я достаточно наслушался!

— Алишер!.. — свёкор зовёт его, когда Алишер уже распахивает двери, за которыми стою я, обливаясь слезами.

— Света… — выдыхает муж.

Его красивое мужественное лицо искажено болью и злобой. Сейчас он настолько же одурманен яростью, как в день первой годовщины нашей свадьбы. Мне страшно на него смотреть. Страшно подумать, что произошло в этом кабинете всего несколько минут назад до моего прихода.

Меня в чём-то обвиняют. За что? Почему?

Я люблю своего мужа так сильно, как никого на этой земле. Ради него я готова на всё, как и он ради меня. До этой минуты я была в этом уверенна.

Но теперь моя уверенность пошатнулась. В глазах Алишера полыхает ужасающее пламя. Он будто хочет прожечь меня им, убивает только одним своим взглядом. Это зёрна сомнений подливают масла в смертельный огонь.

— Идём, — почти приказывает муж, хватая меня за руку.

Он тащит меня за собой чуть ли не силой. Со мной он всегда был внимательным и нежным. Что же с ним сделали?! Кто сумел в одночасье искалечить всё доверие между нами? Разве такое возможно?

— Садись в машину. Мы уезжаем, — велит мне Алишер.

И я молча подчиняюсь. Он хочет скорее покинуть дом родителей. Нам необходимо поговорить наедине. Он прав. Я и сама бы ушла после всего услышанного, хотя ни в чём неповинна.

Пристёгиваю ремень безопасности. Машина срывается с места и вылетает за ворота особняка.

Автомобиль мчит на полной скорости, рвёт воздух передним бампером. Вжимаюсь в кресло, хватаюсь за потолочный поручень — только бы получить немного опоры и создать хоть какую-то видимость безопасности. Но я уже оказалась под угрозой, уже чувствую, как земля буквально улетает из-под ног.

— Алишер, что случилось? — давлю из себя каждое слово.

— Не сейчас, — свирепо рычит муж. — Дома поговорим.

Я не понимаю, что у него в голове, что происходит. Что могло привести к такой ситуации? Не узнаю мужа. Где его хладнокровие и стать? Он словно свирепый зверь готов кинуться в любой миг и разодрать на части даже меня. Но в чём я нагрешила перед ним? Я ношу его ребёнка. Я смогла наконец отпустить своё горе во имя новой жизни.

Алишер делает резкий манёвр, выезжает на встречку, хочет обогнать чересчур медленно движущийся впереди автомобиль. Но не это авто едет медленно, это Алишер гонит слишком быстро.

Скорость 160. Набавляет. 170. Почти 180.

Впереди грузовик.

Я кричу.

Фары грузовой машины бьют в лобовое стекло резким ослепляющим светом. Меня бросает в сторону. Ударяюсь виском о боковую стойку. Автомобиль Алишера накреняется — я ощущаю это по тому, как откидывает моё тело. Уже ничего не вижу, потому что закрыла глаза. Лишь на голых инстинктах прижимаю руки к животу. Мой ребёнок! Мой ангел! Во что бы то ни стало, я защищу тебя!

Муж резко выкручивает руль. Колёса врезаются во что-то мягкое. Обочина. По инерции кузов несёт дальше, но Алишер уже давит на тормоза.

Поднимаю веки: мы на обочине загородной трассы. Алишер каким-то чудом смог уйти от столкновения, не зацепив грузовик.

Тихо. Вечер опускается за окнами. На этой трассе обычно мало машин.

— Алишер… — выдыхаю я, ощущая слёзы в горле. — Мы чуть не погибли…

— Прости, — вновь его голос спокоен и рассудителен.

Голос, который всегда пробирал меня до мурашек, — мужественный, вкрадчивый баритон. От него становится тепло на сердце.

Смотрю на профиль мужа, хочу его обнять. У него такие брутальные, почти хищные черты лица, при этом самые добрые, внимательные и ласковые глаза, когда он смотрит на меня. Знаю, Алишер может становиться суровым и напористым в моменты деловых споров, ведь на нём огромная ответственность. Но рядом со мной он совсем иной. Мне он отдаёт всё самое лучшее в себе.

— Прошу, объясни мне, что произошло, — убеждаю я.

Муж только качает головой.

— Я не позволю себе произнести эту грязь, — говорит Алишер. — Поехали домой.

Еле удерживаюсь от того, чтобы рассказать ему о нашем радостном событии, о великом чуде, которое живёт во мне.

Спокойно доезжаем до дома.

Наша квартира в самом сердце Москвы, в одном из уютных переулков Старого Арбата. Мы выбрали эту квартиру вместе с Алишером, но последнее слово он оставил за мной. Мне хотелось, чтобы наше семейное гнёздышко сочетало в себе современность, престиж и дух столицы. Но я не люблю кричащий пафос. Счастье любит тишину. Потому наша квартира расположилась в одном из сохранившихся особняков, отреставрированных до первоначального вида. За классическим скромным фасадом — сто пятьдесят метров роскошного и при этом современного пространства с четырёхметровыми потолками.

Квартиру обставляла я: мне удалось сохранить и старинную лепнину, и добавить к ней минималистичные функциональные предметы мебели. Алишер полностью поддержал мой выбор. Наш первый по-настоящему семейный проект, наша гордость. А ещё одна гордость теперь заполняла меня изнутри.

Муж переступает порог, идёт в гостиную, садится на диван. На его лице — усталость. Я устраиваюсь у него на коленях, обнимаю, глажу по волосам.

— Расскажи мне, — снова прошу я.

— Нет, — Алишер напрягается, смотрит в одну точку. — Ты — моя. И вместе мы справимся. А я со всем разберусь.

— Хорошо, — соглашаюсь и просто смотрю на него.

В вечерних сумерках он такой красивый, элегантный и внушительный. Целую в щёку. Алишер откликается на мой поцелуй и притягивает меня к себе.

— Подожди, — останавливаю его. — Ты должен знать.

— О чём? — вновь напряжение в глазах напротив.

— Теперь нам нужно быть очень аккуратными, — загадочно улыбаюсь.

Вижу непонимание в лице мужа. Он изучает меня взглядом. Наверное, уже догадывается, на что я намекаю. Хочу, чтобы он понял без слов, и тогда восторг и счастье окутают его и меня.

— Света, — металлическим голосом чеканит муж, — объясни.

— Я беременна, — улыбаюсь. — Уже три недели.

— Что?..

Вместо радости я различаю недоумение, шок, растерянность. Конечно, он удивлён, но почему как будто бы не рад?..

— Три недели?.. — переспрашивает Алишер потрясённо.

— Да.

Он оставляет меня одну на диване. Что с ним? Не понимаю его реакцию.

— Этого не может быть… — произносит муж в пустоту.

— Я тоже сначала не поверила, но это точно.

Алишер накрывает голову руками. Его трясёт.