— Не знаю. Документы вроде подписала. Другим не интересовался. Женщины — они ведь хитрые! И мстительные!

— Мстительные? — вздрагивает Тимур. — Ты думаешь, Светлана тебе мстила за что-то?

— Ясное дело, за что, — выдыхаю с силой и непроизвольно сжимаю челюсти до боли. — За сына нашего…

— Но там ведь не ты был виноват…

— Я, Тимур. Только я и был виноват. А если женщина знает, что мужчина виноват, она его наказывать будет. Только не напрямую, а так — исподтишка. Дождётся случая, когда можно ударить побольнее, и отомстит.

Хусаинов бледнеет, трёт переносицу. Видимо, за мою печаль так переживает сильно.

— Слушай, — говорит Тимур, — пока недалеко отъехали от дома, давай вернёмся. На пять минут буквально.

— Зачем? — удивляюсь.

— Да я… забыл. Кое-что. Таблетки у меня…

— Так давай заедем в аптеку и купим.

— Не получится, они по рецепту.

— Не знал, что ты принимаешь лекарства, — хмурюсь и пытаюсь прикинуть, где ближайший разворот. — Ну, хотя бы ничего серьёзного?

— Не, ерунда, — отмахивается Хусаинов. — Только захвачу их и сразу поедем.

— Да не вопрос.

Вскоре доезжаю до подходящего перекрестка и разворачиваю автомобиль в обратную сторону. Тимур постоянно с кем-то переписывается по мобильному. Не задаю лишних вопросов и не мешаю, мало ли, рабочие моменты решает, к тому же, может, таблетки ему прямо сейчас нужны, а я и не знал об этом. Ничего странного, что он не рассказывал раньше. Я и сам о болячках распространяться не люблю. Так что нормально отношусь, что Хусаинов всё в себе держит.

Однако разнервничался он сильно. Пытаюсь его отвлечь, как могу.

— Знаешь, Тим, вот лично я бы всем изменщикам прям отметку в паспорте ставил, а лучше — ещё где-нибудь, на видном месте. Хоть прям на лбу. Чтобы люди сразу знали при встрече, с кем дело имеют.

— Да как-то уж жестоко очень… — возражает Тимур. — Не в Средневековье всё-таки живём, чтобы клеймить людей. Да и мало ли, у кого как получилось.

— А как получиться могло? Не сами же штаны падают! — смешок вырывается сам собой, только недобрый это смех, а скорее горький. — И вообще, чего ты изменщиков защищаешь?

— Я? Нет! Даже близко нет! Я, как и ты осуждаю. Особенно, женщин. Женская измена — самый страшный грех.

— Согласен. Но и мужская измена — тоже ничего хорошего.

— Ну… — Хусаинов делает паузу. — Честно скажу, если б ты ко мне пришёл с таким признанием, что Светлане изменил, я бы тебя понял и не осудил.

Теряюсь, что ему ответить, потому бормочу:

— Спасибо, конечно. Но я всегда считал, что смысла в этом нет. Зачем, если жена во всём хороша. Да и сам, небось, меня понимаешь. Так ведь?

— Да, — кивает Тимур и беспокойно поглядывает на дорогу. — Вот здесь сверни, покороче будет.

Приезжаем к дому. Хусаинов, не дожидаясь полной остановки, выпрыгивает из автомобиля чуть ли не на ходу. Залетает в дом, я иду следом. Подумал, раз уж заехали, надо бы в уборную заглянуть.

Прохожу в дверь. Мне навстречу выходит Оля.

— Алишер? — спрашивает она, точно не узнала, и оглядывается. — А ты что здесь делаешь?

— Да Тимур таблетки свои забыл, — объясняю, — вот и вернулись.

— Таблетки?..

— Ну, лекарства его.

— А где он?

— Ну, вот только что вперёд меня заскочил. Может, в спальню пошёл.

Ольга смотрит на меня подозрительно, но потом начинает улыбаться.

— Конечно, — кивает она. — Я пойду к Тимуру, помогу ему найти лекарство. А то он вечно забывает, куда положил. Алишер, ты пока… в гостиной подожди, хорошо?

И тут же убегает. Видимо, лекарства и правда очень важные, раз они оба так растревожились.

Прохожу мимо гостиной и иду к туалетной комнате, но сходу определяю, что там занято: в щели между дверью и полом проскальзывает тень. Кто это может быть? Ильяс ещё слишком маленький. А кроме Оли и Тимура взрослых в доме нет.

Неприятная догадка подкрадывается сама собой. Я стою у двери и пытаюсь вслушаться в происходящее. Кто-то разговаривает, скорее всего по телефону. Слов не разбираю толком, но успокаиваюсь хотя бы тем, что за дверью женщина, а не мужчина.

Дверь в уборную открывается, женщина выходит, продолжая телефонный разговор. Я не вижу её, но теперь слышу всё отчётливо:

— Большое спасибо тебе, Ильдар. Ты замечательный человек. Пока. Я напишу.

— Али?.. — срывается с губ в ужасе.

Я цепенею и пячусь назад.

Нет, не может быть… Как он здесь очутился?

В глаза напротив читаю недоумение и растерянность. Видно, что и Алишер не ожидал этой встречи. Однако первая его реакция быстро сменяется новыми эмоциями. Теперь он вновь открыто демонстрирует мне свою неприязнь, с которой я уже хорошо знакома.

— Светлана… — произносит Алишер с такой болью, что у меня сердце колет, а колени подкашиваются сами собой. — Как ты могла?.. Ещё и здесь? В честном доме?

— Что ты говоришь, Али? — шепчу я, недоумевая. — О чём ты?

— Да всё о том же, Светлана! — выкрикивает. — Ты что же, пришла Олю дурости своей учить?!

— Олю? А она здесь при чём? Алишер, очнись! Я ведь твоя жена! Ты что, не узнаёшь меня?!

— Бывшая жена, — поправляет Хакимов безжалостно. — И сколько бы ни пытался я хоть немного оправдать тебя, тебе нет оправдания! Уходи немедленно!

— Это не твой дом, и ты тут не командуешь, — напоминаю я и заставляю себя твёрдо стоять на ногах, не дрожа и не шарахаясь.

Хоть и трудно мне в присутствии Алишера сохранять самообладание, я должна быть сильной, держаться и не терять лицо.

— Как ты мог?! — внезапно ударяет по ушам истошный крик.

Мы с Алишером одновременно поворачиваемся, мгновенно забывая о наших размолвках.

— Это Оля?.. — с сомнением произношу я.

Хакимов не успевает мне ответить, потому что крик повторяется с двойной силой:

— Здесь?! В нашей спальне?!

— Не ори! — это Тимур. — У тебя совсем крыша поехала?!

— Что происходит?.. — бормочет Алишер.

Кажется, я догадываюсь, что происходит, но не могу ничего сказать ему. Да и события разворачиваются слишком быстро.

В гостиную, где мы стоим друг напротив друга, вбегает Ольга. Её лицо залито слезами. Следом за ней летит Тимур. Он зол и ничего не замечает вокруг.

— Оля! — требовательно зовёт Хусаинов. — Немедленно вернись! Не позорь меня!

Но Оля не обращает на него внимания. Она мчит мимо меня, не оборачиваясь, кидая на ходу:

— Прости, Свет…

— Я последний раз повторяю, Ольга! — выкрикивает Тимур и выбрасывает вперёд руку, чтобы задержать жену.

Алишер перехватывает его за кисть.

— Остынь, брат! — говорит он и преграждает путь разъярённому мужчине. — Что ты делаешь? Это ведь твоя жена!

— Ты со своей женой сначала разберись! — выпаливает Тимур, завидев меня, и выдирает руку. Тем не менее, он немного успокаивается: — Извини, брат.

И смотрит мне в глаза. Не знаю, чего он ждёт от меня, какой реакции. Я просто молчу, но замечаю, как нервно бегают его зрачки.

— Я не знал, что ты сегодня придёшь в гости, — будто бы оправдывается Хусаинов.

— Оля меня позвала, — объясняю я и оборачиваюсь к плачущей подруге.

Ольга сидит за столом в кухне, там, где пару минут назад мы пили чай с пирожными. Мне больно смотреть на неё. Я спешу хоть немного успокоить и отхожу от мужчин, которые вдвоём провожают меня недовольными взглядами.

— Оленька… — обнимаю её за плечи. — Всё будет хорошо…

Знаю, что фраза избитая и ничтожная, но также знаю, что в такие моменты только она и может хоть чуть-чуть приободрить. Она даже необходима, когда весь мир рушится и земля уходит из-под ног.

Оля сжимает пальцы на моей ладони и старается плакать бесшумно.

— Тебе лучше уйти, Светлана, — слышу я голос Тимура. — Ты плохо влияешь на мою жену.

— Замолчи! — шипит на него Ольга. Я впервые вижу её настолько отчаявшейся и злой: — Уж точно не тебе её судить!

— Что ты сказала?! — надвигается на нас Хусаинов.