План – как держать Нэйша подальше от яприля – рассыпается у меня в голове на кирпичики. Липучка звучно икает от изумления.

– Уболтал?

– Пустил в ход всё свое обаяние вкупе с убеждением, – кивает Пухлик. – И с красноречием. Не знаю – насколько его хватит…

Звучит так, будто нам каюк, и Нэйш влезет в дело этак через полчасика.

– …но на всякий случай он тут будет, поблизости. Кхм… в восьмом номере.

– На какой, к мантикорам, случай?!

– О! – радуется Липучка. – Так нас четверо! Мы могли бы составить отличную команду и отыграться у этих необразованных…

– Ну, кто там знает, – выкручивается Пухлик. – Знаешь ли, я решил, что совсем не лишним будет специалист по внутреннему миру зверей…

– П-потому что он всех потрошит, – нежненько уточняет Лортен. – Фи! Копаться во внутренностях скотов, нарушая Постулаты телесной нечис…

– Ты что, решил впутать эту мразь в дело?!

– Нет, я решил, что он что-нибудь да может знать о физиологии чертовых алкоголезависимых яприлей!

– Например, как их убить!

– Боженьки, да не претендую я на твою свиночку, шоб ей долго лет пить без последствий! Но, к слову, у тебя есть какие-нибудь варианты по поимке? Ероме очевидных, вроде «Хочешь поймать пьяную свинью – думай, как пьяная свинья»…

Мы с Пухликом играем в гляделки. Липучка играет в «Притворись дохлым и не воняй». Только от него так разит выпивкой, что о нём никак не забыть.

– Значит, так. Сейчас я вызываю Фрезу. Ты отбываешь в питомник. Там можешь хоть в хлам ужраться, а здесь чтобы больше под ногами не путался!

Липучка ищет глазами Пухлика и промахивается на полфута.

– Ужасные женщины… захватывают этот мир, – сообщает он дешевенькому канделябру на полке. – Берут бразды правления в руки, словно королева Арианта. И заставляют истинных представителей аристократии влачить жалкое существование… словно королева Арианта, да. Этому надо положить конец. Н-надо же?

– Река моей мужской солидарности высохла где-то четыре часика назад, – сочится ядом Пухлик. – Когда мне по твоей милости пришлось объясняться с Вельектом.

– Что значит, по моей милости? – возмущается Липучка. – К слову говоря, вы тут все работаете на меня. Так что, Мелони, ты забываешься… и вообще… я вас не оставлю – истинный Мечник не бросит своих друзей… или подчинённых, гм.

– Да какой тебе смысл тут сидеть. Ты ж всё равно до нитки продулся, нет, что ли?

– Ну-у, в общем-то, как раз в этом всё и дело…

Липучка мямлит что-то там о ничтожных шулерах, краплёных картах и возможности отыграться, если только старикан Вельект ему ссудит ну хотя бы сколько-нибудь.

– …и вообще, если бы я только мог отправиться в питомник или к Вельекту…

– Если бы мог? – пробуждается на стуле Пухлик.

– Сколько продул? – спрашиваю я.

Лортен растопыривает два пальца и заискивающе скалится с кровати.

– Две золотницы? – нет, что-то мало. – Два десятка золотниц?

– Две сотни? – помогает Гроски чуть ли не с надеждой.

Лортен оттягивает воротничок и хлопает губами в тяжелом вздохе.

– Истинные аристократы не размениваются на мело…

– Тысячи? – осипшим голосом переспрашивает Пухлик и подлетает со стула. – Две тысячи золотниц?!

У меня ноги корни в пол пускают. После виноватого кивочка Лортена.

Дальше мы с Пухликом выдаём одновременно:

– Десять мантикор?

– Десять костюмчиков Нэйша?

А потом тут же:

– Что?! – и пялимся друг на друга.

Липучка откашливается и пытается взять надменный тон:

– Между прочим, на светских раутах или вечеринках бывают суммы и повнушительнее… и да, я уверен, что это был крап. О, эти отвратительные деревенские шулеры с их гнусными манерами. И всё же я полагаю, что все их угрозы – не более, чем…

Пухлик подскакивает к двери. Запирает на защёлку. Потом кидается к окну, будто бешеный тхиор. Выглядывает из-за занавески и шипит сквозь зубы:

– Черти водные… – и добавляет развеселым тоном: – Ну, сегодня мы отсюда уже не выйдем. Там штук семь мордоворотов внизу. Небось, еще и Печати разные. Во что вы там играли, в «каменномордого»? И ребята такие с виду вполне зажиточные, и выпивку покупали?

Липучка истово кивает, даёт уточнения вроде «Да-да, они сами предложили отыграться, даже в долг!»

– Мел, – спрашивает после этого Пухлик. – Ты как относишься к грязной и, возможно, немножко поэтической ругани?

– Почти как к метанию ножей.

Гроски заворачивает сокрушительную тираду – такие обычно можно от Фрезы услышать.

– Банда «удильщиков». Вряд ли местные, такие ребята быстро перемещаются. Хиляки-игроки – опытные шулеры. Их задача – усыпить бдительность приезжего и обыграть на хорошую сумму. Потом влезают ребятишки помощнее, которые долги выбивают. Ты выдал им расписку? Вообще подписывал что-нибудь?

– Слово настоящего аристократа стоит сотню…

– …пудов навоза яприля, – выплёвываю я.

Пухлик выглядит уж слишком весёленьким. Так, будто самолично играл с Лортеном, и тот ему теперь должен заложить половину питомника (черт, две тысячи – это ж чуть ли не годовой бюджет!).

– Понятненько. А отпускать тебя к Вельекту за денежками они отказались.

- Я предлагал этим неотёсанным невеждам отыграться, но…

– Ага, они почему-то не согласились, с чего бы только. Что ты им наплёл? – вот во взгляде у него – ни капли веселья. Глаза у него не пойми какого цвета – то ли темно-серые, то ли карие, то ли бурые, и в них пляшут хищные такие огонёчки. – Что сюда приедут твои товарищи и привезут хоть сколько-нибудь деньжат?

– Я всегда знал, что на вас можно рассчитывать! От чистого… ик… сердца.

– Серьёзное дело? – спрашиваю Пухлика. Тот потирает лоб.

– Если мы не выйдем к ним хотя бы с сотней золотниц, или не выпишем чек, или не подпишем векселя – эти ребятушки через часик начнут нас потихоньку прессовать. Лортен, ты им разболтал насчёт своей должности?

– Разумеется, я представился – нормы вежливости…

– Стало быть, они играли с тобой, зная, что ты директор питомника. Где есть, чем поживиться.

Пухлик снова падает на стул и живописует. Не выпустят из таверны, если не будет денег. Лортена оставят заложником. И кого-нибудь из нас. Заставят подписать какие-нибудь векселя, чеки, закладные…

– Питомник под королевским покровительством.

– Мел, деточка, если ты думаешь, что они с этими бумагами заявятся к трону его величества Илая – ты сильно ошибаешься. Но они могут перепродать бумажки более серьезным людям. Контрабандистам или пиратам. Или вовсе монстрам.

– Вроде как Братству Мора?

– Вроде как стряпчим, – Гроски делает охранный жест, – упаси нас Девятеро… В общем, кто-то потом да явится к Лортену требовать своё – доступно?

Доступно. За Липучкой не будешь всё время присматривать. И от всего его не защитишь. Рано или поздно его возьмут в оборот – и мало ли чем он там заплатит: деньгами питомника, или сведениями – куда выпускают животных, или самими животными…

– Давно считала, что нам нужен новый директор.

Идиотизм, конечно. Как бы мне ни хотелось настучать Бабнику по дурной башке – он хотя бы не лезет в дела питомника. Вон, в Ирмелее зверинцем-заповедником рулил какой-то бывший военный в чинах. Любитель жёсткой дисциплины и распорядка. Потому рацион у животных не менялся никогда – ни количество, ни качество, сколько записали, столько и даём.

Не говоря уж о том, что должность директора королевского питомника – только для чертовой знати. А среди придворных Илая Вейгордского хватает придурков почище Лортена.

– Ужасные слова, – расстраивается Липучка. – Как подумаешь, кого я пригрел на груди. Всю жизнь свою… рыг… кладу на алтарь во имя благополучия питомника.

Пухлик поглядывает вниз и что-то просчитывает. Потирая щетину на подбородке.

– Выйдет прорваться?

– Может, и выйдет. Атархэ у этих ребят вряд ли водится, мощная магия тоже… разве что вот амулеты да ножички воровские. Не хотелось бы такой поймать под ребрышки случайным образом.