Фигура Тербенно совсем пропала – растворилась за туманом и другими фигурами, народ стоит группами, под фонарями, шныряют ушлые торговцы, все переговариваются, кто-то с зонтиками, кто – с водными амулетами. Слишком много людей на улицах, будто бы ждущих, у храмов толпятся жрецы, в окнах свет, и чего, чего они так все ждут?

– Конечно, не слушаете, – вздыхает Олкест. – Может, вы хотя бы сообщите мне – что…

Голос его пропадает, изглаживается. Заглушенный звоном крови в ушах. Якобы-Ребенок Энкера говорил о полнолунии. Кто бы ни поставил этот спектакль – он больше не выведет своих актеров на сцену до финального действия. Зато… зато неплохо бы подогреть интерес.

– Чудо! – взрывается воплем улица. Кричат торговки нойя, прорицательницы, некоторые жрецы. – Знамения! Он придет в это полнолуние! Придёт, чтобы указать путь! Он придёт!

– Придёт! – ликующим эхом отдаётся с другой улицы. – Придёт! Он придёт! Полнолуние! Защитник людей придёт!

– Придёт! – подхватывают толпы людей (широко раскрытые глаза, распяленные рты, ожидание чуда в каждом жесте). – Чудо Энкера вернется! Явится! Покажет себя!

Крики растекаются – от центра, от храмов, от палаток прорицательниц, от фургонов нойя… Охватывают город, будто лихорадка – и через несколько минут уже не понять: кто кричал, потому что вопят все, передавая друг другу весть.

– Полнолуние завтра!

– Он явится! Завтра!

– Мы увидим чудо! Чудо!!

Полыхает небо над головой – и сначала Гриз кажется, что там гроза. Пока она не поднимает голову. Низкий, темно-сизый свод прорезала не молния.

Птичий силуэт. Мгновенный высверк крыльев феникса.

ЯНИСТ ОЛКЕСТ

Город вокруг бесновался, будто штормовое море. Он вскипал толпами, этот город, и накатывался волнами людских голосов, и в неясном гуле улиц различались истерические выкрики – будто вопли чаек. «Чудо!» «Он придёт!» «Полнолуние!»

Даже небо заполыхало то ли ранним рассветом, то ли ненужным закатом. И где-то там по мокрым улицам с суетящимися людьми, среди воплей и ликования, шел к своей смерти идиот-законник с глупой дудочкой.

А Гриз Арделл застыла посреди хаоса, запрокинув в небо задумчивое лицо. Островок невозмутимости в море безумия. Фреска, перенесенная в жизнь из древнего храма: «Невыносимая Дева в ожидании неминуемого».

– Что мы будем делать? – мне пришлось кричать ей это в ухо, но даже тогда она не моргнула. – Будем делать хоть что-то?!

Морось медленно сеялась сверху, на её лицо – блестящая в свете тусклого фонаря. Ресницы медленно двинулись вниз – словно под тяжестью капель или слёз. И пришла неуместная, дикая мысль: она же с непокрытой головой сейчас, под дождем. Без водного амулета или зонта – вдруг простудится.

Потом ресницы взметнулись, и под ними взвились извивы зеленого пламени. Арделл рванулась вперед так стремительно, что её окрик «За мной!» – долетел до меня уже издалека.

Дальше мыслей почти не было, кроме одной, прыгающей – о чьей-то неизменной невыносимости. Мы неслись по запруженным людьми улицам, потом по каким-то переулкам, закоулкам, спрямляли через дворики, вляпывались в лужи – и за это время Арделл не оглянулась ни разу и не сказала ни слова. У меня все силы уходили на то, чтобы дышать, бежать и не потерять её из виду.

Когда силы начали меня оставлять – Арделл приникла к какой-то лавчонке мясника и принялась барабанить в дверь.

– Джемайя, извини, но это срочно!

Изнутри щёлкнул засов, и дверь отворилась сама собой.

– А, плохая покупательница вернулась. Я не спал и не работал – в такую-то ночь! Крики отсюда слышно. А кто это с тобой?

Мы ввалились в лавку Мастера – волшебное место, полное пыли и зачарованных предметов. И мелкий, скрюченный слепой хозяин, в круглой шапочке с вышивкой, какие носят в Дамате.

– Ещё один плохой покупатель? И тоже не-твой? Или ты всё-таки созрела, чтобы купить хоть…

– Джемайя, я созрела, чтобы попросить о помощи, – как Арделл так быстро перемещалась в таком забитом пространстве? – Твои пташки на улицах сейчас?

– Щебетуньи мои… – старик улыбнулся с нежностью, – ну, где ж им быть.

– Нужно отследить кое-кого у дома мэра. Если только его не задержали – как раз должен быть где-то рядом. Высокий, темноволосый, в плаще. Дар Музыки.

– Постоянно орёт: «Я – представитель закона!» – добавил я себе под нос, но старый Мастер услышал и захихикал.

– Какие у тебя интересные знакомые. Музыкант и законник? Я бы послушал – что он сыграет… а атархэ?

– Костяная дудочка.

– Так, – Печать Мастера – знак Камня – едва заметно засветилась на ладони белым. – Так… Мои щебетуньи почуют музыкальный атархэ… сейчас, сейчас… есть у тебя время? Конечно, нет, у тебя никогда его нет, ты даже сюда бежала, я слышу. Но надо подождать, сейчас…

– Конечно, Джемайя, – кивнула Арделл. – А мы пока одолжим у тебя пару Водных Чаш? Да? И если бы где-нибудь развернуться.

– Сейчас… сейчас… – старик морщился, прислушиваясь и подергивая носом. Водил ладонью так, словно управляет чем-то на расстоянии. – Бери вон там, на полке. Хорошие, опробованные. Сквозники у тебя есть? Есть, конечно, ты бы попросила, если бы не было. А развернуться можно в подсобке, это вот сюда зайдите и вот в этот люк, вниз…

Варгиня кивнула, будто это всё было в порядке вещей. Сгрузила мне на руки тяжеленную каменную Чашу, сама схватила такую же. Каким-то чудом протиснулась за прилавок, пройдя мимо хозяина (я чуть не опрокинул бедного Мастера вместе со стулом). И шастнула по лестнице вниз, крикнув:

– Джемайя, я всё объясню, это очень важно!

– Конечно, важно, раз это говоришь ты, – спокойнейшим тоном полетело мне в спину. – Да где же, где же…

Лестница скрипела и норовила рассыпаться под ногами, зато «подсобка» меня поразила. Мы оказались в низком зале раза в четыре побольше самой лавчонки. Выстлан зал был даматским ковром – произведением искусства восточных мастеров. В углу стояла мягкая тахта оттуда же. Вдоль стен громоздились ящики, ящички и комоды, под светильником уместились два длинных стола с инструментами для работ по камню, металлу и дереву. Был даже маленький кузнечный горн – в углу напротив тахты.

И – бесконечные сокровища на столах, в ларцах на полках и в ящиках: ограненные и неограненные камни – аккуратно разложены в разные коробки, пластины серебра и тонкий блеск золотых нитей, красное и палисандровое дерево, мерцание и переливы тейенха – теплой древесины.

Храм артефактов. Миниатюрное напоминание о Мастерграде – Закрытом Городе Мастеров, куда есть путь магам лишь с одним видом Дара, где хранятся невыразимые тайны и где я так мечтал побывать в детстве.

– Олкест! Вы знаете, как вызвать дежурного Корпуса Акантора?

Артемагиня уселась прямо на ковер, обнимая Сквозную Чашу.

– Аканторский Корпус. Ну? Или кого-то из прессы. Хорошо бы еще пробиться в королевский дворец или что-то в этом роде. Хм. Или к Кормчей?

Наверное, у меня все-таки отвисла челюсть, потому что она пояснила:

– Тербенно, скорее всего, дойдет до дома Тоу целым. Слишком много народу на улицах. Куча свидетелей, да и затеряться легко. Вопрос – что с ним будет после того, как он войдет. Единственный выход, чтобы он дожил до рассвета – в том, что как можно больше людей узнают, где он. По возможности – официальных служб. Это понятно?

По-моему, законник мог убиться и на ровной улице. Но я все же уточнил:

– Вы собираетесь заявить, что законник Тербенно в опасности, и вызвать сюда еще больше законников?

– Нет, я собираюсь на него жалобу подать, – деловито отозвалась Арделл, отыскивая сквозник в кармане куртки. – Он же собирается арестовать мэра Энкера, когда должен ловить Душителя!

Видимо, мое лицо опять требовало пояснений, потому что она махнула рукой:

– Да до них так быстрее доходит. Как у вас с прессой? Знаете, как с ними связаться? Тогда пресса на вас. И, Янист…