Последнее – для законника, и Гриз чувствует, что слова пропадают впустую. Крысолов слишком завяз в своих подозрениях насчёт них, чтобы поверить хоть единому слову. И слишком высокого мнения о своей должности – чтобы послушаться.
Они только-только успевают врезаться в пропитанное водой, плотное, туманное покрывало ночи. И он тут же начинает:
– Вообще-то, вы можете считать себя арестованными. Как только я доберусь до местных властей…
– Они до вас быстрее доберутся. Вы так и не поняли?
– Я понял, что вы собираетесь запудрить мне мозги маловероятными сказочками о заговорах. И если вы только попытаетесь поднять в мою сторону свой кнут…
Свист долетает слева, из тёмного переулка, и Гриз останавливается, поднимая кнут, разрезая им туман – с ответным свистом.
– Да как вы… – начинает Тербенно, поднимая костяную дудочку.
– Вниз! – рявкает Гриз, кидаясь на мокрую мостовую. Дёргает с собой законника, и первая, шипящая струя пламени проходит у них над головами. Рыцарь Морковка пригибается сам, а в тумане и в темноте кто-то кричит:
– Все сюда! Они здесь! – и раздаётся торопливый топот, и от второго огненного удара приходится откатиться в лужу.
Гриз вскакивает, бесшумно рвётся в туманную ночь, туда, откуда летят огненные сгустки – там главная опасность, те, что сзади и сбоку – пока что лишь шаги. Низенький маг посылает навстречу длинную струю пламени – мелочь, не сравнится с молодыми виверниями. Гриз обтекает пламя, выкидывает вперёд руку с кнутом – и тут ухо ловит позади глухой вскрик Яниста, какой-то шлепок, а потом звучный голос:
– Немедленно прекратите! Я – представитель Корпуса Акан…
Голосу Тербенно вторят торжествующие вопли: «Здесь! Вали его, ребята!» – и Гриз чудом успевает стряхнуть кнут, несётся назад и оказывается позади того мага, который ближе всех к Крысолову, маг уже поднял ладонь и прицелился, так что Гриз просто прыжком сшибает его с ног, потом что-то поднимает её в воздух и отбрасывает. Воздушный Дар, – понимает она, падая мягко, как умеют только варги и кошки, перекатывается и подтягивает к себе кнут, встаёт, окидывая улицу мимолётным взглядом…
Огненная вспышка гаснет, придушенная водой: это Олкест справился с контролем Печати и теперь стоит против второго огненного мага, ещё один несётся слева, в руках – короткий меч…
Удар воздуха настигает её, воздушная петля обвивает ногу не хуже кнута, и мир на мгновение теряется, крутится и обрастает дикими красками… и запахами… и музыкой.
Музыка звучит, словно вывязывая цепь, звенит короткими, повелительными запретами: «Нельзя! Нельзя!»
Петля на ноге ослабевает, Гриз изворачивается и достаёт своего противника кнутом – тот пропадает в тумане, зато справа налетает второй, тычет ей прямо в лицо ладонь, на которой чётко виднеются языки пламени.
Не увернуться, не защититься, не успеть.
А музыка падает и падает – неуклюжими, жесткими каплями в туман. Словно замыкает кольцо или защёлкивает замок.
Печать у лица Гриз молчит. На физиономии нападавшего – совсем молодой ещё, безусый – торжество медленно перерастает в изумление. Потом в обиду – когда Гриз захлестывает его кнутом за шею.
Теперь она наконец видит Тербенно – конечно, это играет он, костяная дудочка порождает резкие, заунывные звуки – лязг металла, оковы, запреты…
Нападавшие трясут ладонями и недоумевают, и Гриз успевает парализовать ещё одного, потом она кидается туда, где в тумане и темноте мелькают тени и доносятся звуки драки.
По пути ей приходится перепрыгнуть через ноги Мечника – меч лежит неподалёку.
Она успевает в самый раз, чтобы увидеть, как Рыцарь Морковка нахлобучивает последнему нападавшему на голову мусорный бак и отправляет бедолагу пинком вниз по улице.
– Простите-извините, – выдыхает Олкест вслед. – Ух-х… вы целы?
Гриз кивает, с невольным уважением оглядывая поле битвы. Из тени стены высовываются ещё одни ноги: Рыцарю Морковке досталось не меньше трёх противников.
– Мел мне не говорила, что вы такой лихой боец.
– Ну… потому что я этому научился в Алчнодоле, – Олкест потирает скулу и ощупывает плечо. Морщится. – Видел бы это отец – сказал бы, что я посрамил всю аристократию разом. Лучше дерусь без Печати, чем с ней, и когда у всех разом Дар отказал – это мне было только на руку. Кстати, а с чего это…
Она молча кивает назад – туда, где фигура Тербенно виднеется через туманную простынь, наброшенную на город.
– Стандартная мелодия на блокировку Дара, – говорит законник, не дожидаясь их вопросов. – Не благодарите.
Олкест бормочет что-то вроде «Это ещё кто кого…», Гриз же просто замечает, что атархэ законник не убрал. Держит недалеко от губ, и в темноте различается едва заметное свечение на ладони: Печать в готовности.
– Нужно уходить.
– Нет. Это переходит всякие границы, и я намерен выяснить, что здесь творится.
Он кивает на распростёртые в лужах тела и задирает подбородок, и сердце Гриз валится в пропасть, когда она различает сквозь туман высокомерный прищур.
– Что вы собираетесь…
– Действовать по букве закона, разумеется. Думаю, я потребую ответа непосредственно у господина Тоу, – Гриз делает шаг вперёд, и законник вскидывает атархэ. – Не приближайтесь! Пальцы у меня не дрожат, как видите. Так что я мог бы вас арестовать и заставить пойти вместе со мной…
– Вы, неблагодарный сын мантикоры! – вспыхивает Олкест, подаваясь вперед. Гриз удерживает его на месте: между ними двадцать шагов, а сколько времени нужно Тербенно, чтобы сыграть боевую мелодию – неизвестно.
– Или я мог бы усыпить вас! – повышает голос Тербенно. – Учитывая вашу любовь чинить препятствия сыску. Но если вы будете благоразумными…
Гриз безнадёжно качает головой. Меряет расстояние взглядом: успеет она с учётом длины кнута? Едва ли.
– Вы туда не дойдете живым. А если дойдете – оттуда не выйдете.
– Увидим, – усмехается законник. – Я, как видите, не нуждаюсь в вашем покровительстве. Предоставьте разбираться профессионалу. А ваши методы… и ваши, господин Олкест… мы обсудим позже.
Окидывает на прощание презрительным взглядом и начинает отступать, не расставаясь с дудочкой. Затем разворачивается – и по мокрому переулку отдаются чёткие шаги, а через три секунды туман, морось и ночь съедают фигуру законника совсем.
Гриз Арделл остаётся стоять, опустив кнут – на улице, посреди мусора и тел. В туманной ночи Энкера, которую прорезает перекличка любопытных. И лежат и стонут парализованные, и Олкест над ухом обрушивает на Тербенно удивительно красочные эпитеты (Гриз почти уверена, что слышит что-то вроде «слепоглухобаран на всю голову»), и нужно решать…
Очень медленно, словно опасаясь порвать покрывало тумана, Гриз трогается вслед за законником. Разум шепчет: давай, быстрее, за ним. Бесшумно нагнать, оглушить, потом найти транспорт, потом снотворное, что угодно, лишь бы не сунулся…
Интуиция вопит: не приближайся, не ходи за ним, слушай ночь, потому что это – ночь непростая, ты же забыла, что тут происходит по ночам. Стой на месте!
Гриз выбирает среднее – и движется медленно. И слушает. Стоны и ругательства позади. Перекличку из ближних домов. Попискивание испуганных крыс. Город, пропитанный водой, памятью и тайнами…
Рыцарь Морковка топает вслед и по-прежнему высказывает всё, что думает по поводу Тербенно.
– Ох… простите. Я обычно не ругаюсь, особенно при дамах. Хотите, догоню его и врежу?
– Думаете, его это остановит?
– Хуже не будет в любом случае, – он тяжко выдыхает. – Понятно, почему с преступностью в стране такое вот… Ну так что вы собираетесь с ним делать? Оглушать? Или парализовывать? Или… у вас там есть ещё снотворное?
– На людях? Даже если он нас не отследит – сами же на себя наведем тех, кто нас ищет. И это мы ещё не знаем, что он может со своей дудочкой.
– Вообще-то, кое-что о магах с Даром Музыки я читал, – ожидаемо выпаливает Олкест. – Обычно у них в распоряжении около дюжины мелодий. Могут нагонять сон, подчинять своей воле, блокировать магию – он этим и воспользовался, да? В одной энциклопедии есть еще о мелодиях замедления, оцепенения… Вот, кстати, не могу сказать, сколько им требуется времени: наверное, все мелодии разные. Но мы могли бы его отвлечь: Дар требует сосредоточенности, точности, правда, есть туманные упоминания об опасностях такого Дара, но это скорее вне нормального обучения, а упоминания о сиренах мне кажутся слегка относящимися к области мифоло… вы меня не слушаете, да?
