А потом у нее перехватывают контроль над алапардами.

Рвётся тонкая ниточка, которую она оставила в их сознаниях, легкое ощущение единства отсекается резко и по-живому, а уже в следующую секунду Шалфей и Лаванда становятся в позицию охоты: прямой хвост, вздыбленный загривок. И начинают наступать уже непритворно. Тихо, кровожадно рыча.

На Олкеста – и на того, кто пытается изображать из себя Ребёнка Энкера, потому что они теперь почти на одной линии. Рыцарь Морковка – дальше по улице, якобы Дитя Энкера – ближе с величественно вытянутой рукой.

– Ты смеешь угрожать мне, варг? Натравливать на Защитника Людей бестий?

«Вместе!», – мысленно вопит Гриз, снова и снова. – «Мы вместе!» Но её крик словно разбивается о камень или о щит – будто там, где был вход в сознания зверей, вдруг выросла стена. Шафран и Лаванда идут вперёд, ладонь Ребенка Энкера вытянута в повелительном жесте – и обжигающее будущее встает перед глазами. Секундно.

Сейчас всё повторится – короткое «Умрите», два тела на улице…

– Остановите их сейчас же! – гневно кричит выпавший из роли Олкест. Гриз не отвечает: мало времени. Обогнуть алапардов, привычно встать между ними и жертвой щитом, плевать, что спина остаётся неприкрытой…

В миг, когда она срывается с места, из-за спины долетает звучный клич:

– Именем закона! Стойте на месте, вы арестованы!

И события обращаются детской игрушкой – калейдоскопом. Взлетают и падают разбившейся мозаичной картиной.

Человек в капюшоне смотрит за спину Гриз – туда, откуда гремит клич Тербенно. Мгновенное, резкое движение – в воздухе оказывается что-то поблескивающее, летит на мостовую. Инстинкты толкают вперёд – быстрее, быстрее, прочь от этой штуки!

Гриз обращается в ветер, в алапарда на улице Энкера, в неистовость свистящего кнута. Позади, вспухают клубы серого дыма, тянут косматые лапы – и не могут догнать.

Олкест застыл посреди улицы, Гриз хватает его за плечо и дергает за собой. Сворачивает в ближайшую подворотню, бросает:

– Дыхание задержите!

Ночное небо безоблачное, а на улице клубятся серо-черные тучи. Гриз роется пальцами под плащом, в сумке, отыскивает антидотную маску и с силой впечатывает Олкесту в лицо.

– Надевайте!

Пальцы чуть-чуть покалывает, и кружится голова. Рыцарь Морковка смотрит на нее круглыми глазами, но маску надевает, потом начинает копаться в своих карманах. Гриз прикрывает рот и нос рукавом.

– Думаете, это какой-то яд?

Он наконец протягивает ей свою маску. Гриз надевает и с облегчением делает вдох.

– Я живу в одном доме с Амандой. Ладно, я пошла. Упаду – втаскивайте назад, где воздух чище, – Олкест захлебывается возмущением и пытается пойти первым, приходится прикрикнуть: – Не дурите! Вы меня вытащите быстрее.

Плотные чёрно-серые клубы на улице рассеялись. Оставили после себя неопрятную, болотистую туманную дымку, из-за которой видимости на ночной улице почти не осталось. Луна сверху кажется бледно-желтым пятном. Зеваки на перекрестке – размытыми тенями.

Гриз идёт по улице осторожно, почти на ощупь. Вот блеснуло что-то на мостовой – фиал? Стеклянный шарик? Осторожно подобрать – перчатки всегда в кармане.

Потом из дымки выступают подошвы сапог.

Законник Тербенно раскинулся на грязной мостовой – аккуратно угодив затылком в лужу.

– Что это? – спрашивает подошедший Олкест. Дрожащим шепотом.

– Проблема, – отвечает Гриз, опускаясь над Тербенно на колени. Щупает пульс, достает из сумки фонарик, оттягивает законнику веко.

– Вы имеете в виду – он…

– Жив. Правда, без сознания, не только от удара, но и от этой дряни, что бы это ни было.

Она извлекает из сумки маск-плащ. Накидывает его на законника – на всю длину Тербенно плаща не хватает, ноги так и остаются на мостовой.

– Так что перед нами стоит вечный вопрос – что делать с телом?

Зеваки не осмелятся сунуться в непонятный туман, где видели кровожадного варга с алапардами и законника (непонятно, что хуже). Но туман рассеется, и тогда они тут всё по дюйму обнюхают.

– Ладно, поднимайте его и потащили. Подальше, в темноту.

Олкест стоит, не двигаясь. В темноте и тумане Гриз не видит его лица – и радуется этому.

– Вы что… собираетесь его где-то тут оставить?!

– Нет, собираюсь с собой прихватить. Тащите, говорю! Я разверну транспортный артефакт, но пока придется его хоть с улицы оттащить. Потом я попробую раздобыть носильщиков или экипаж…

Янист Олкест неловко хватает Тербенно за ноги. С такого расстояния можно увидеть лицо Рыцаря Морковки: рот и нос у него скрывает маска, но вытаращенные глаза очень даже выразительны.

Гриз Арделл молча наклоняется и подхватывает законника под плечи.

И особенно остро ощущает – как же ей недостаёт Лайла Гроски.

ЛАЙЛ ГРОСКИ

Хотелось быть в Энкере.

Среди милых легенд вроде всесильного дитятки. На улицах, наполненных воплями прорицателей и торговцев.

Где-нибудь рядом с Гриз Арделл – упоительно, восхитительно нормальной Гриз Арделл… по сравнению вот с этим вот всем.

После того, как милейшее начальство сорвало операцию «Яприль, скажи алкоголю нет» – нам довелось нехило так побегать. Мел полагала, что мы можем куда-то да успеть, и плевать хотела на мои аргументы, что, если уж пьянчуга ломанулся за спиртным – за ним успеть совершенно невозможно.

Пессимизм победил с разгромным счетом, и финалом нашего забега стала одна из давилен Вельекта. При давильне был еще и погреб с неплохой коллекцией булькающих бочек.

После визита яприля коллекция сильно уменьшилась. Погреб плавал в вине, там и сям сиротливыми ладейками проплывали осколки бочек. К подтопленному погребу прилагалась куча перепуганных давильщиков, да еще сам папаша Вельект: рабочие рванули за хозяином, так что он как раз успел на последнюю стадию свинской дегустации.

Горячая южная кровь дала себя знать. Когда добродушный Вельект узнал, что его вино пьет какая-то там скотина – он впал в изумление и буйство и ринулся крушить врага. При этом, судя по рассказам очевидцев, орал так громко и такими словами, что яприль, который уже изрядно выпил и нацелился подремать, проснулся и чуть не утонул в мальвазии.

Винодела спас его напор и добродушный нрав свиночки. Яприль решил, что связываться с невменяемыми вопящими южанами – себе дороже, в панике проломил стену погреба, вывалился в соседнее помещение, разнёс там две перегородки, выбрался по ступеням к свету, а потом уже дал дёру.

Мы принеслись, как раз когда давильщики соединенными усилиями извлекали насквозь мокрого Вельекта из подвала. Вокруг бегали и голосили женщины. На травке под лунным светом сиротливо лежали остатки двери. В целом, картина была такой, что подоспевший вслед за нами Лортен начал с готовностью цитировать что-то из древних эпических поэм. О разгроме на поле брани.

Мел задержалась секунд на тридцать – оценить обстановку. После чего решительно всех обозвала идиотами и кинулась дальше по следу яприля. Бросив мне на бегу: «А вдруг он заснет с перепоя».

Я проводил Следопытку взглядом, борясь с приступами колотья в боку. Никогда не считал себя в особенно плохой физической форме, но темпы питомника заставляли как-то… пересмотреть свои нормы. Что Арделл, что её сотрудники были мало что шустрыми – еще и какими-то двужильными.

Потом я худо-бедно восстановил картину ночного позора – ну, а потом уж принялся за сглаживание свинского конфуза с Вельектом. Магнат впадал то в бешеный южный гнев, то в лютое южное веселье («Муа-ха-ха, так я своё вино точно не пробовал… гы-гы, я промариновал свои окорочка как следует! Но убытки! Эта тварь ввела меня в убытки!»).

Пришлось отрядить кого-нибудь, чтобы проводили домой Вельекта, печально облизывающего усы насыщенного винного цвета. И организовывать спасение тех бочек, которые яприль не перебил. И остатков, которые из бочек выплеснулись (хотя вон у работничков глазки блестят – видать, остатки-то не пропадут).