И всё это под страдания работников давильни, сбежавшихся сторожей, родственников сторожей, друзей родственников сторожей – толпа набежала со скоростью алапарда. Слухи по ней разлетались на неистово-южный лад, так что ночь подрагивала от историй о хтоническом свиноподобном ужасе, покусившемся на святое.
Пламя яприль начал извергать на десятой минуте изложения.
Через полчасика яприлей в рассказах стало трое.
Хотя, может, это из-за того, что всё вокруг пропиталось вином.
В общем, когда небо слегка издевательски обозначило рассвет – у меня болели окорочка (от беготни), голова (от воплей), совесть (от провала задания), а больше всего – желудок, ибо ночные тревоги всегда сказывались на мне примерно одним чувством – голодом.
К месту нашей остановки я добирался с мечтой о яишенке, сыре и полдюжине лепёшек с перчиком и поджаристым мяском. Вечный инстинкт глодал меня изнутри так, будто я упустил штук семь пьяных бешеных яприлей.
Недалеко от истины, на самом-то деле. Это я понял, когда увидел пустую койку Лортена.
– Так не было его, – сонно буркнула Марэйя, хозяйка дома. – Он, видать, в «Богатую лозу» сразу пошел… говорил, понравилось ему там.
Даже и не знаю – с чем сравнить мой великолепный рывок к мирно пасущемуся коню Арринио. Или скорость, с которой я запряг его в повозку.
Харчевня «Богатая лоза» потрясала двухэтажностью – редкость для юга – и увитостью живыми виноградными лозами. Вокруг харчевни деловито похаживали ребятушки хмурого вида, выжидающе поглядывая вверх, на чьи-то окошки. Будто поклонники, заждавшиеся ветренной девицы.
Внутри «Богатая лоза» оказалась полутёмной и насквозь пропахшей вином. С неприлично бодрым хозяином, который тут же заслонил обзор и принялся сыпать названиями сортов вин и годов, приправляя радостным: «Попробуйте, не пожалеете».
– Так вам бутылочку, две, три? Что предпочтете – мясо, рыбу, сыр на закуску?
Две компашки заканчивали с игрой в кости, да вот еще – народ посерьезнее, прожженного вида, с картами и ярым нежеланием расходиться. Хотя… вряд ли они даже в курсе, что за загороженными окнами – рассвет.
Лортена не было. Это тревожило и радовало одновременно.
– Да я, в общем, – мы с грызуном совсем уже настроились выдать «Ищу кое-кого», но тут мой взгляд упал в последний недоосмотренный угол с двумя огороженными от остальных столиками.
За одним из столиков буднично восседал Рихард Нэйш – с таким видом, будто он тут столуется ежедневно.
– Я тут… п-позавтракать? – жалостно подсказал грызун из моего желудка.
– А, всего две бутылки, – понятливо кивнул хозяин, а после моего отрицательного мычания пришёл в ужас: «Как – совсем без вина?!»
Бежать было поздно: «клык» поднял глаза от миски, изобразил на физиономии приятное удивление и сделал приветственный жест.
– В буйство впадаю после первого же стакана, – сказал я покаяннейшим тоном. – Как начну всё вокруг магией крушить – успевай сваливать. Мне бы, знаете ли, яишенку, ну, или пирог…
– Для непьющих – рыбная похлёбка, – отрезал хозяин с истовой ненавистью во взоре. Махнул рукой на те самые огороженные столики – видать, что-то вроде позорной зоны для ненавистников спиртного.
Публика за столами «для нормальных» проводила меня порицающими взглядами.
– Боженьки, – прошипел я, падая на скамью напротив устранителя. – Ты-то что здесь делаешь?
– Завтракаю, Лайл. Думал, ты здесь по тем же причинам.
Разнообразия ради «клык» снял сюртук и теперь щеголял в такой же белой рубахе. С неизменной бабочкой на отвороте.
– Если только ты не искал меня… или не следил за мной, но это было бы недальновидно с твоей стороны. Правда?
Местный разносчик бахнул передо мной миску, ложку и краюху хлеба.
– Бутылка вина, – шепнул заговорщицки, – и вернётесь в нормальное общество.
– Спасибочки, кажись, этого мне уже не светит. Я, знаете ли, сюда, чтобы насладиться местной высокой… кухней.
На этом моменте я воткнул ложку в серое неоднородное месиво, где плавали куски переваренной моркови и лука. И замер, как тот, кто глядит в бездну ужаса. Пока воняющая рыбой бездна ужаса глядит в него.
– Местные традиции, – сообщил «клык». – Если ты берёшь меньше бутылки вина на одного человека – то…
– …тебе приносят что-то, что отняли в неравном поединке у свиней, я уже понял.
Судя по виду похлёбки, свиньи сопротивлялись отчаянно, и кое-что отважному повару пришлось доставать прямо у них из глотки.
– На самом деле не так плохо. Думаю, тебе бы пришлось по вкусу… в старые добрые времена.
Во времена Рифов, надо полагать. Сам Нэйш поглощал похлебку с совершеннейшим равнодушием. Я отважился на одну ложку – а после этого отодвинул миску, откусил кусок хлеба и посмотрел на устранителя закономерным взглядом – как на больного извращенца.
– Тебя что, одолела ностальгия по тюрячке, и ты выбрался сюда для удовлетворения твоих специфичных вкусов?
– Просто соседняя харчевня в пятнадцати милях. А у меня дела… в окрестностях.
– О-о, черти водные. Арделл что – уже в курсе насчёт нашего фиаско?
Нэйш загрузил в себя ещё одну ложку местного хрючива.
– Лайл. Я же говорил – тебе нужно больше доверять людям. Я здесь не по работе.
– Отдых? – я вложил в это слово всё великолепие подтекстов типа «мне интересно, поедание помоев – это для тебя новый опыт или всё-таки отдохновение».
– Что-то вроде этого. Небольшой заказ здесь к северу…
– Не знал, что ты устраняешь вне заданий питомника.
«Клык» жестом показал – всё бывает. Ну да, вызовы на устранение встречаются не так уж часто, за три месяца и дюжина едва ли наберётся. Вскрывать зверюшек тоже получается не всегда. Стало быть, вот куда он исчезает.
Интересно – Арделл-то знает, что устранитель берёт заказы на стороне?
– Но на самом деле… – Нэйш кивнул в угол, где покоилась наплечная сумка. Прищурившись, я рассмотрел рядом с сумкой сачок. – У подножия Милтаррских гор в это время года попадаются замечательные экземпляры. Там, например, можно встретить звёздницу зимнюю, а мне как-то до сих пор не пришлось.
Ага, безобидный такой визит за бабочками, с перерывом на завтрак в ближайшей харчевне. Чертовски верится, только что ж там внутри подпрыгивает что-то вроде тревожного сигнала?
Это всё как-то не вяжется. Опыт подсказывает мне, что парни, которые носят костюмчики за сотни золотниц, обычно не сигают в них по болотам. Парни с манерами, от которых млеют все окрестные вдовушки, как правило, не лопают то, от одного вида которого сидельцу Рифов становится худо. Ребятушки, у которых такие навыки и мощный атархэ, делают себе славную карьеру, а не огребают бесконечные штрафы от Арделл и не сидят в питомнике, собирая коллекцию бабочек, а попутно пластая трупы зверей.
А те, у кого Дар Щита, не дают себя повязать при помощи арбалета.
Если в Тербенно по его манерам, одежде и поведению сходу опознавался домашний мальчик только что из учебки – то в Нэйше попросту не опознавалось ничего. Вернее, опознавалось слишком много разных черт. Будто разные сводки розыска перемешали воедино.
– Лайл. Вопросы?
Отлично, кажется, я только что пялился на устранителя нашей группы.
– Ты, случаем, не знаешь, как завязать с вином основательно и надолго?
Общество любителей винишка в зале примолкло уже совсем нехорошо. Кто-то ужаснулся кощунству: «Он сказал «Завязать?»»
– Мне… не для себя, – добавил я, покаянно повесив головушку. – Для одной моей знакомой свиньи.
Перехватил взгляд Нэйша и выдохнул:
– И нет, это я НЕ в порядке самокритики.
Историю о вызове устранитель выслушал с неприлично сосредоточенным видом. С таким просто невозможно слушать истории о буйствующих спьяну яприлях.
– Ну, надо же, Лайл, – сказал он после этого, глядя в зал так, будто там кто-то оскорбил его мать. – Похоже, вам достался редкий случай. Я с таким не встречался. Хотя слышал что-то подобное, но там проявления были не настолько яркими.
