— Хотите, чтобы было чисто? — произнес Теолрин, продолжая левой рукой сжимать вещи. — Так наведите чистоту сами! — И, сказав это, он с гордостью удалился, игнорируя ругань, что летела ему вслед.

Остановился он лишь когда добрался до лестничного пролета, в котором его никто не видел. Там Теолрин, наконец, разложил на перилах вещи, в которых ему предстояло провести сегодняшний вечер; вещи, что должны были превратить простого стеклосборщика в утонченного аристократа, равного среди равных. Длинные черные брюки, сшитые по последнему крою через знакомую трактирщика, блестящие лакированные туфли (пусть и изрядно поношенные), белая льняная туника с двумя алыми крестообразными лентами от плечей к поясу, плащ небесного цвета из тонкого, почти прозрачного материала, с двумя застежками в виде перекрещенных клинков, черные перчатки, что должны спрятать правду о его прошлом, сокрытую в изрезанных ладонях, и, конечно же, маска. Почти такая же, которую носят жрецы и инквизиторы, закрывающая не только переднюю часть лица, но и уши с частью затылка. Она была серебристого цвета, с прорезями для глаз и рта, а в районе ушей удлинялась в сторону, словно крылья птицы.

Почему-то губы Теолрина раздвинулись в азартной усмешке, когда он взял ее в руки.

«Что ж, — подумал он, приподнимая ее к падающим из окна последним лучам солнечного света, — пора начинать игру».

Первую стражу, у входа в холл, Теолрин миновал без труда — те даже не удосужились как следует взглянуть на него, несмотря на то, что, в отличие от других аристократов, он явился не со стороны сада, а с бокового крыла. Теолрин искренне надеялся, что так будет и с остальными блюстителями порядка — которых тут, кстати, было немало. Впрочем, оно и неудивительно, с учетом того, что на этот бал (если верить трактирщику) соберется едва ли не вся кельментанийская аристократия, включая, возможно, даже королевское семейство.

Само собой, Теолрин не торопился выдыхать с облегчением. Как весьма доходчиво ему вчера объяснила Джейл, одной одежды совсем недостаточно, чтобы не выделяться среди аристократов. Есть еще огромное количество нюансов, вроде прямой осанки, правильных жестов, манер разговора и тем, которые можно затрагивать — и всем этим нюансам аристократов обучали с детства.

«Понимаю, — напутствовала его вчера Джейл, — это будет непросто, но все же тебе придется на время забыть, что ты чудила. Попробуй почувствовать себя бессовестной богатой мразью, для которой все, кто стоит ниже на социальной лестнице — жалкие ничтожества, даже не заслуживающие его внимания».

Теолрин пытался. К счастью, это был не просто бал, но бал-маскарад, так что под покровом «защитного» костюма Теолрин чувствовал себя куда спокойнее и увереннее. Главное — не ляпнуть чего-нибудь неуместного, а с остальным он уж как-нибудь справится.

Выпрямив спину, он решил, что самое время проверить полученные знания на практике.

— Эй, ты! — Теолрин жестом подозвал слугу, что нес поднос с бокалами, в которых пенилась желтая жидкость, в сторону главного зала. Его голос прозвучал, на его взгляд, чересчур высоко, то есть недостаточно властно, так что Теолрин прочистил горло, пока слуга приближался к нему. — Дай-ка эту штуку сюда, — Теолрин вытянул палец и указал на один из бокалов, — а то что-то у меня совсем пересохло в горле.

Он понятия не имел, что находится в бокале… Но ведь, в конце концов, нужно с чего-то начинать?

— Милорд. — Слуга (между прочим, одетый едва ли не под стать местным мужчинам — разве что без маски) остановился в шаге от него и почтительно склонился. — Прошу прощения, но эти напитки предназначены для господ, что будут трапезничать на галереях…

Теолрина несколько покоробило от обращения «милорд», но он взял себя в руки. Как бы на это отреагировал какой-нибудь молодой щеголь, мнящий себя центром мироздания? Вариантов Теолрин видел немного.

— А я, по-твоему, тут пустое место? — Он чуть повысил голос, одновременно отмечая боковым зрением, что никто не оборачивается в их сторону. Ну, уже неплохо. — Ты вообще знаешь, кто я?

— Никак нет, милорд. — Слуга ничем не выдал раздражения: определенно, их всех тут неплохо вышколили. — Могу посоветовать вам пройти в главный зал — там вы сможете найти…

— А я могу посоветовать тебе не морочить мне голову. Дай сюда чертову выпивку, или я позабочусь о том, чтобы тебя в ближайшее время вышвырнули отсюда, как нагадившую на ковер собаку, понял меня?

Слуга помедлил буквально пол секунды, после чего кивнул и ловким движением протянул Теолрину бокал. Едва сдерживая улыбку, Теолрин поймал себя на том, что собирается поблагодарить слугу, и мысленно себя отдернул… Вот уж еще чего не хватало. Пара таких благодарностей — и другие гости точно заподозрят неладное.

Теолрин собрался было удалится, когда новая мысль ударила ему в голову. А что, если пойти еще дальше? В конце концов, ему нужно понять, где та грань, за которую не стоит переступать.

— А знаешь… Дай-ка два. — И, не дождавшись согласия, Теолрин проворно стащил в подноса еще один бокал, после чего развернулся и зашагал как можно дальше от места преступления.

Где-то в глубине души ему даже понравилось иметь подобную власть. В этом было нечто приятное, пусть Теолрину и было от этого немного неловко. Впрочем… Почему ему должно быть неловко или стыдно за то, что ему понравилось ощущать себя не пустым местом, а… Кем-то значимым?

Слуга не стал окликать его, так что Теолрин принялся спокойно прогуливаться по холлу, держа в руках два бокала и украдкой разглядывая гостей, которых становилось все больше. Искать среди них Факела пока что было рано, но вот приглядываться и отмечать какие-то особенности поведения — почему бы и нет? Большинство находящихся в холле гостей, разбившись в группы по три-четыре человека, непринужденно болтали вполголоса. Кто-то обсуждал любовниц какого-то старого графа, другие общались на тему военных стычек с лейрийцами (Теолрину вспомнилось, как Клэйв мастерски корчил из себя бывалого вояку), а группа девушек, хихикая, и вовсе наперебой голосила о какой-то юной баронессе с отвратительным платьем. Судя по всему, присутствующие знали друг друга, даже несмотря на маски.

Маски, кстати говоря, производили впечатление: похоже, большинство присутствующих вложили в них целое состояние. Теолрин видел маски из серебра и золота, а также стекол дорогих оттенков, вплоть до оранжевого и фиолетового. У одних маски просто изображали различные эмоции, другие отсылали к персонажам эпосов об Инхаритамне, третьи и вовсе представляли собой морды различных животных. Теолрин уже насчитал двух львов, трех птиц (с клювом различной длины) и четырех волков.

Из холла он плавно переправился в главный зал, что мгновенно впечатлил его — в первую очередь, своими размерами. Для начала зал этот оказался не просто высоким, но высоченным — пожалуй, этажей в пять-шесть обычного здания. Вширь он тянулся на добрую сотню шагов, а в длину — еще дальше. Две стены из четырех были заполнены высокими прямоугольными окнами с витражами, из-за которых все пространство зала заполнялось разноцветными огнями. Наверху же, опоясывая стены по периметру, виднелись утопающие в полутьме галереи — и на них происходило какое-то движение: кажется, готовился к выступлению оркестр.

У одной из стен, свободной от витражей, широким полукругом высились мраморные колонны; с их вершин свисали знамена и гербы королевской семьи, а перед ними, окруженные вымощенными галькой дорожками, журчали фонтанчики — в одном из них, самом большом, кажется, даже мерцали силуэты рыбок. Однако больше всего во всем этом сияющем многообразии Теолрина впечатлила люстра. Она была огромной — диаметром ярдов в пятнадцать, а то и все двадцать, — и свисала с потолка на многочисленных цепях. В ней, словно в короне какого-то исполинского короля, сверкали тысячи горящих свечеобразных ламп и столько же стеклянных колпаков; в самом нижнем ряду шли фиолетовые, затем — синие, потом голубые, и так вплоть до ярко-оранжевых, на вид практически неотличимых от красных. Теолрин даже поверил бы в то, что это действительно красные стекла, вот только после того, как он держал в руках алый осколок, его уже никто не проведет.