Впрочем, даже без красных колпаков люстра поражала. Теолрин даже не мог представить, в какую сумму может обойтись все это великолепие. И, главное, для чего все это? Только для того, чтобы королевская семья могла показать свою значимость? А ведь это только дворец герцога, не короля…

Решив пока не забивать голову подобными проблемами, Теолрин неспешно направился к ближайшей стене, где остановился напротив одного из витражей, что начинался в районе его головы и уходил, сверкая разноцветными стеклами, едва ли не к самому потолку. Как успел заметить Теолрин, все витражи на этой стене изображали страны Таола до Инхаритамны. Старый мир, что остался лишь на страницах летописей и в подобных изображениях. Мир, полный насилия, вечного кровопролития, алчности и злобы — если, конечно, верить жрецам Небесного Культа. Мир, в котором Проклятые изгнали Владыку и Владычицу — Безмолвных Богов — и наслаждались тем, как люди живут во мраке злобы, ненависти и… Чего там еще? Теолрин никогда особо не вслушивался в проповеди жрецов, даже в те времена, когда мама водила его в храмы на праздники.

Вспомнив те времена, Теолрин поморщился и пригубил из одного из бокалов; тут же снова поморщился, только уже сильнее, когда напиток отдал горчинкой и каким-то странным привкусом. Наверное, это был привкус богатства и власти, поскольку прежде Теолрину не доводилось пить ничего подобного. Ему захотелось уйти отсюда, но витражи словно примагнитили его взгляд. В них было нечто притягивающее. Нечто завораживающее.

Витраж перед ним, например, изображал, как одетые во все черное Проклятые, изгнавшие Безмолвных Богов, получают власть над небом и землей, наслаждаясь тем, как далеко внизу люди рвут друг другу глотки в вечной жажде власти. Многотысячные армии бились друг за другом за клочок земли, оставляя после себя море трупов. Говорят, раньше войны действительно были столь масштабными, не то, что сейчас, когда время от времени приграничные отряды сталкиваются друг с другом и почти сразу же расходятся…

— Впечатляет, не правда ли?

Теолрин едва не разлил на пол содержимое бокалов, когда рядом с ним раздался голос.

Незнакомый голос. Женский. Высокий.

Теолрин нерешительно оглянулся, надеясь, что ему показалось, и вопрос был обращен не к нему. Однако надежды его быстро обрушились. Позади него стояла дама, одетая в платье цвета вечернего неба с закрытыми рукавами и зеленые перчатки; шею ее облегало жемчужное ожерелье, а прическа представляла собой сложное переплетение золотисто-русых волос: укрепленные лентами, они сначала поднимались вверх, точно гребень волны, а затем ниспадали вдоль шеи и плеч двумя водопадами. Лицо ее, за исключением тонких розоватых губ, было скрыто под белой кошачьей маской. Судя по голосу и фигуре, она была девушкой, и, скорее всего, девушкой достаточно молодой. Впрочем, делать окончательных выводов Теолрин не стал — то, что сокрыто одеждой и маской, легко может ввести в заблуждение особо доверчивых.

— Вы про витражи?..

Теолрин немного замялся, не зная, нужно ли в конце вопроса добавить «миледи» или же как-то поклониться, но в итоге отказался от обеих затей. В конце концов, он здесь не слуга… Ну, с тех пор, как переоделся, по крайней мере.

— Ну, явно не про бокалы с огненным шампанским, — девушка едва заметно вздернула закрытую перчаткой правую руку, — которых не досчитались на столе герцога.

«Ах, так это огненное шампанское… Еще и предназначенное самому герцогу. Как жаль, как жаль».

— Что поделаешь, — Теолрин улыбнулся, приподняв бокал на уровень лица, — так уж вышло, что я падок на запретный плод.

«Что ты несешь, придурок? — тут же спросил он у самого себя. — Какой, нахрен, запретный плод? Совсем тронулся головой?»

— Говорят, это характерно для многих представителей мужского пола, — с легким, почти неслышным вздохом произнесла девушка. Руки она теперь держала скрещенными на груди. — Особенно для тех, кому большинство обычных плодов легко доступны.

«Ну да, это точно про меня».

— Разве представительницы прекрасного пола в этом плане так уж сильно отличаются от нас? — Чуть помедлив, Теолрин изящно — насколько он вообще мог что-то делать изящно — выбросил вперед левую руку, приложив все усилия, чтобы не расплескать содержимое бокала. — Быть может, таинственная миледи позволит угостить себя?

Теолрину показалось, как в прорезях маски сверкнули озорные огоньки.

— Вы спаиваете всех девушек, с которыми только-только познакомились?

— Ну что вы. — Теолрин хмыкнул, не торопясь убирать бокал. — Я слишком заядлый эгоист, чтобы вести себя столь расточительно. Вы — первая, кто сумел пошатнуть столп моего эгоизма.

«Заядлый эгоист… Кто вообще так разговаривает?»

— Бьюсь об заклад, вы поете эту песню всем девушкам. — Незнакомка склонила голову к плечу. — Но сделаем вид, что я вам поверила. — Шагнув вперед, она выхватила бокал у Теолрина, приподняла на уровень лица, а затем щедро отхлебнула.

Теолрин последовал ее примеру.

— Кажется, — произнес он, когда шампанское приятно обожгло глотку, — вы что-то говорили о витражах.

— Витражи? Ах да. — Незнакомка опустила бокал на уровень пояса и шагнула вправо, к соседнему витражу от того, рядом с которым стоял Теолрин. — Там, откуда я родом, витражи не пользуются большой популярностью.

«Там, откуда я родом…»

Точно! То-то ему казалось, что в ее словах проскальзывает какой-то нездешний акцент. Значит, гостья из зарубежья? Интересно.

— А откуда, если не секрет, вы родом? — Теолрин украдкой покосился на девушку.

Та стояла, вскинув голову и продолжая сверлить взглядом уходящий высоко вверх витраж, изображающий, как Альз, Белор, Кельм, Имир, Кавен, Аркейс, Лейра и Залма — не вступившие во тьму Дети Богов — собираются вместе, чтобы дать отпор Проклятым собратьям.

— Какой вы, однако, напористый. — Незнакомка улыбнулась. — Все вам расскажи… Ну уж нет. Должна же у меня остаться хоть какая-то загадка. Иначе исчезнет вся интрига, не так ли?

— Может быть, иногда лучше оставить интриги тем, кто в этом силен, и сыграть в открытую?

Девушка помедлила с ответом. Теолрин не мог не признаться (по крайней мере, самому себе), что ему нравилась эта игра, в которую они играли. Пусть даже и играли они не в открытую.

— Не думаю, что это — хорошая идея. — В голосе девушки проскользнули нотки грусти. — В конце концов, даже Небодержцы не спешили играть в открытую… По крайней мере, в войне против Проклятых.

Теолрин перевел взгляд с маски девушки на витраж, изображающий тех, кого позже назовут Небодержцами. Вокруг их фигур, одетых в светлые одежды, простиралось бесконечное море травы, кустов и цветов, росли целые леса деревьев, между которыми бродили какие-то диковинные дикие звери, а на ветвях сидели птицы с пестрым оперением.

— Трудно поверить, что раньше Таол выглядел именно так, — чуть утратив бойкий настрой, произнесла девушка. — Огромные массивы лесов, тысячи видов животных… Говорят, кто угодно мог просто выстроить жилище посреди степи и спокойно в нем жить, промышляя земледельчеством или охотой. Хотя, наверное, это не правильно — сомневаться в истинности того, о чем проповедует Небесный Культ?

— Почему же. — Теолрин чуть вздернул плечами. В голове у него всплыл образ проповедника, и лишь непростым усилием воли Теолрин прогнал его прочь. — Людям свойственно подвергать сомнению то, чего они не видели. Это логично.

— То есть вы подвергаете сомнению наличие у себя ума?

— Что? — Немного опешив, Теолрин перевел взгляд с витража на девушку.

Кажется, та покраснела — хотя, естественно, он не мог быть в этом уверен. Никак.

— Прошу прощения. — Девушка сделала нечто вроде реверанса. — Иногда мой язык действует быстрее, чем мой мозг… которого я, кстати, тоже не видела.

Они помолчали несколько мгновений, а затем одновременно рассмеялись. Девушка показалась Теолрину весьма забавной и даже интересной. Однако у нее действительно имелись какие-то тайны…