На какое-то время комната была погружена в тишину. Теолрин попробовал представить себе, что представляет из себя бал аристократов. Должно быть, нечто грандиозное. Или же, наоборот, там будет сплошь унылая толкотня и пустые разговоры, необходимые лишь для того, чтобы как-то скрасить время между глотками вина.

— Но разумно ли это? — с сомнением спросила Джейл, нервно проведя пальцем по вытатуированному на щеке пауку. — Нас троих ищет городская стража, а, может, и инквизиция. Вы предлагаете нам сунуть голову в самое пекло, туда, где нас наверняка обнаружат.

— Мы пойдем, — решительно (и внезапно) произнес Клэйв, словно именно он здесь решал за всех троих. — Это бал-маскарад, правильно? Значит, никто нас там никак не опознает.

— Даже если и так, — Теолрин решил встать на сторону Джейл, — это не отменяет того, что там будет смертельно опасно. Плюс, как мы найдем там этого Факела? И я уж молчу о самом главном: а каким вообще образом мы собираемся попасть на бал для высшего сословия?

После последних слов Теолрина Клэйв и Джейл обернулись к трактирщику. Тот по-прежнему оставался примером ярчайшего спокойствия и непоколебимости.

— Найти Факела будет непросто, — наконец кивнул он, — но не невозможно. Говорят, у него на шее есть особая татуировка, изображающая наполовину севшее за горизонт солнце. Ну, а по поводу того, как вам троим попасть на бал… Думаю, у меня есть на этот счет кое-какие мысли. — И трактирщик заговорщицки улыбнулся.

Джейл отчего-то улыбнулась в ответ.

— Мы переоденемся, — предположила она, — и представимся на входе какими-нибудь лордами Альзантиса или Арканмора?

— Э-м, — трактирщик в недоумении поскреб щетину, — боюсь, я имел в виду несколько менее рискованный вариант. Более, так сказать, практичный.

Теолрин вздохнул. Вся его интуиция буквально кричала о том, что, несмотря на их с Джейл опасения, все уже решено, и что через три дня им придется оказаться на этом долбаном балу в долбаном дворце…

И что вариант трактирщика о том, как туда попасть, им не понравится.

Решительно не понравится.

— Чисти!

Громогласное рявканье над ухом вернуло Теолрина к суровой реальности.

— Быстрее чисти, безрукий ты увалень!

Теолрин стиснул зубы, выдохнул и последовал совету своего надсмотрщика.

Три дня назад, когда трактирщик только-только рассказал им о возможности попасть во дворец герцога, Теолрин представлял себе разные способы попасть сюда: от предложенной Джейл прямолинейной попытки заявить себя иностранным вельможей до перелезания через ограду под покровом ночи. Однако ни в одном из этих способов он не должен был, раздери его демоны, устроиться во дворцовую кухню, еще и младшим посудомойщиком! Таких унижений за полдня работы ему давно не доводилось испытывать: и посуду он моет неправильно, и воды расходует слишком много, а теперь еще и слишком медленно чистит долбанный железный казан, ко дну и стенкам которого что-то пригорело. Однако ему приходилось смиряться со всем этим — трактирщик достаточно убедительно разъяснил, что это самый безопасный способ проникнуть во дворец, поскольку для подобных мероприятий нужно гораздо больше помощников, чем обычно, и их не брезгуют брать со стороны, особенно за такую смешную оплату.

Джейл и Клэйв тоже были где-то здесь, выполняя черную работу в соседних помещениях, пусть и Клэйва удалось устроить сюда с огромным трудом: в самом деле, мало кто захочет принимать на работу мужчину с бесполезной левой рукой. Однако, видимо, трактирщик обладал здесь какими-то связями, так что сегодня все трое заступили с раннего утра на смену. День только-только начинал клониться к закату (и гости, соответственно, только-только начинали приезжать во дворец), но Теолрин уже чувствовал себя выжатым от и до. Мышцы ныли от постоянных тасканий тяжелой кухонной утвари, а многочисленные порезы на обеих ладонях болели при соприкосновении с водой и раствором золы, что вроде как должен помогать смывать жир и пригорания посуды; радовало разве что то, что левая ступня перестала болеть при каждом шаге — и то исключительно потому, что предыдущие двое суток он (как и Клэйв с Джейл) безвылазно сидел в комнате на втором этаже трактира, в глубине души опасаясь, что в любой момент к ним пожалуют стражники или даже инквизиторы. Однако ни те, ни другие их так и не побеспокоили.

Теолрин принялся елозить металлической губкой по дну казана, пытаясь соскрести с него вонючие черные пригарки, когда над ухом снова раздался ор:

— Ты что, нахрен, совсем кретин?! — Барвэйс, здешний начальник, встал рядом с ним, закрыв своей тушей свет потолочной лампы. — Какого хрена ты делаешь?!

Теолрин сделал глубокий вдох.

— Чищу? — скорее вопросительно, чем утвердительно, произнес он.

— Жопу себе так почисти, придурок! Ты же все дно соскребешь!

Со всех сторон в их сторону посыпались многочисленные любопытные взгляды. Работники кухни отрывались от овощей и мяса, мисок и протирания позолоченных кубков, лишь бы немного скрасить рабочий день, наблюдая, как гнобят кого-то другого. Им всем тоже доставалось время от времени, но не столько, сколько Теолрину. Возможных причин этого Теолрин видел две: либо Барвэйс не хочет сильно портить отношения с постоянными работниками… ну, либо же он и в самом деле не умеет чистить казаны и мыть посуду. Однако Теолрин очень надеялся, что все дело в первом варианте.

— А как еще мне чистить? — возмутился Теолрин. Запасы его терпения давно пошли к концу, так что сейчас он использовал последние резервы. Однако, похоже, и они истощились. — Может, вы мне покажете?!

Лицо Барвэйса побагровело от злости.

— Ты, — прошипел он, наклонившись к Теолрину и активно брызжа слюной, — мелкий никчемный говнюк. Слушай меня внимательно. Ты сейчас же закроешь свое хлебало и начнешь работать — так, чтобы через пять минут этот казан сиял, как алмаз на короне его величества! Потому что если этого не произойдет, то я почищу его твоей вшивой головой, ты меня понял?

В комнате — чуть ли не впервые за полдня — воцарилась тишина, разве что струя воды из ближайшей трубы продолжала журчать, соприкасаясь с немытым стеклянным тазом. Теолрин помолчал, облизнув кончиком языка нижнюю губу и посмотрев Барвэйсу глаза-в-глаза. Должно быть, еще было слишком рано, но…

— Знаешь, Барвэйс, — произнес Теолрин, отставив в сторону казан с губкой и широко улыбнувшись. — А пошел-ка ты нахер.

И, немного понаблюдав за тем, как у надсмотрщика отвисает челюсть и снова багровеют щеки, Теолрин направился к выходу. Идя словно аристократ с дорогой обновкой, он ловил на себе восхищенные взгляды. Должно быть, все, кто сейчас стоял у тазов, мисок и котлов, восторженно думали: «Кто этот храбрец, что так легко взял и плюнул на свои обязанности посреди рабочего дня?» В самом деле, мало у кого хватает уверенности в себе, чтобы взять и просто уйти. По крайней мере, работая стеклосборщиком, Теолрин так на это и не решился — пусть и собирался на нечто подобное неоднократно.

Однако, как он уже усвоил, между намерениями и их исполнениями лежит не просто яма, но огромная пропасть.

— Эй! — прилетело ему в спину. — А ну вернись!

— И не подумаю, — подернул плечами Теолрин. На его лице по-прежнему сияла лучезарнейшая из улыбок.

Улыбка свободы.

— Ты не получишь ни стекломонеты за сегодня!

— Можешь засунуть мои стекломонеты себе в жопу, а потом посрать ими, — предложил Теолрин, открыв ведущую в другие кухонные помещения дверь.

Барвэйс начал было что-то отвечать, но Теолрин уже захлопнул за собой дверь.

«Ну, — мысленно выдохнул он, — пора».

На самом деле до условленного «пора» оставалось еще около часа: они с Джейл и Клэйвом договорились слинять со своих работ после первого вечернего колокола. И главная проблема была в том, что Теолрин не знал, куда именно отправили его товарищей, в то время как различных комнат и подсобок здесь было так много, что заблудиться было проще простого; кроме того, его постоянные хождения по кухонным помещениям рано или поздно могут вызвать подозрения, а это — последнее, чего хотелось бы Теолрину сегодня. Что ж, придется немного побродить в одиночестве. В принципе, Теолрин был совсем не против.