На самом дне колодца чувств тлел гнев и раздражение, лицо превратилось в безэмоциональную маску киборга, и даже глаза застыли зелёным льдом. Такое отражение я увидел в зеркале двери купе, когда наконец натянул на себя выуженный из сумки девайс от мистера Дерринджера. Отстранённо отметил, что в "нашем" старом было прозрачное окошко с занавесками, а не зеркало. Постепенно движения и удивлённые возгласы девушек стали растянутыми и приобрели тональность, как на пластинке с замедленным воспроизведением. Только напрягаясь, я смог различить то, что они говорили.

— Мы уже приехали? — спросила Паркинсон, сонно хлопая глазами и как-то по-детски потирая их кулачками.

— Нет, Панс, — ответила встревоженная Булстроуд. — Ещё час до Хогсмита.

— Может, подсаживаются новые пассажиры? — предположила Гермиона.

Все три уставились на меня с вопросительным выражением лица, как будто ожидая немедленных ответов на свои вопросы, и только разглядев мою замороженную харю, единодушно впали в ступор.

— С-с-сидеть с-с-з-здес-сь, никуда не вых-х-ходить, — только и удалось прошептать мне, и тут погас свет.

Перед тем, как всё погрузилось во тьму, они успели разглядеть моё лицо, и это, судя по всему, их очень сильно напугало. Ну хоть не будут путаться под ногами.

— Сине тенебрис, — произнёс я, прикоснувшись ко лбу палочкой, и меня окружила нереальная картина окружающего пространства в серых и контрастных тонах.

За дверью послышалась ругань с поминанием Мордреда, ручка двери провернулась и в купе ввалился какой-то здоровяк, слепо шарящий руками, которого я даже сначала не узнал. Нефигово так Лонгботтом раскабанел, подумал я и схватил за шкварник этого неуклюжего и добродушного паренька.

— Тише, Невилл, это я, Гарри, — зашептал в его ухо. — Здесь Грейнджер, присмотри за ней, хорошо?

Наверное, мой спокойный тон возымел такой эффект, но Невилл как-то моментально успокоился и собрался. Будет из него толк, нормальный пацан!

— Хорошо, — только и сказал он, а я заметил за его плечами молчаливую фигуру, замотанную в чёрное одеяние и ростом под потолок вагона.

Ничего себе дяденька! Или это только тётенька? Под три метра ростом, в развевающемся безо всякого дуновения чёрном балахоне, по виду из легчайшего шелка, и отлетающими от него кусочками невесомой ткани под порывами призрачного ветра. Кроме всего, эта тварь парила над полом на высоте фута и, значит, владела левитацией. Отсюда следует, что всякие игры с пространством ей не страшны, отстранённо вспомнил я некстати пришедшие на ум лекцию из магозоологии о подобном эффекте различных существ и исключения трансфигурации для левитирующих противников.

— Убирайтесь отсюда, — чужим и мертвым, не своим голосом сказал я, задвигая за спину Лонгботтома. — Здесь нет Сириуса Блэка.

Из-под низко надвинутого капюшона послышался тихий шорох-шипение, и по моим ментальным щитам ударила с мощью тарана невероятная волна ужаса, жажды и голода.

— Твари... — выдохнул я, как только немного отдышался. — Интингес ин Пулверем!

Серый луч сорвался с концентратора и уперся в центр массивной фигуры дементора. Ментальный крик невыносимой боли и страдания ещё раз прошёлся напильником по сознанию, чуть не вырубив меня окончательно.

— Экспульсо! — и высокая фигура складывается пополам и вылетает в коридор вагона, на лету разваливаясь-рассыпаясь прахом.

Выглянув в двери купе и оглядевшись, я отметил ещё две такие же высокие фигуры справа и слева от входов, уже начавших подлетать к своему окончательно, надеюсь, мёртвому напарнику. Самая удобная цель для меня, как правши, была слева и я, задвинув за спиной дверь, нацелился в надвигающуюся фигуру дементора палочкой и выпустил ещё одно заклинание праха. Идеальные условия, при которых противник не может уклониться и до меня достать тоже. Самое логичное было сделать перекат в направлении поражённого противника и затем атаковать того, кто был за спиной, что я и хотел проделать, но тут всё пошло наперекосяк.

Рональд Уизли, с рыжей, как морковка, макушкой, выглянул из того самого купе, где должны были ехать все мы и, таращась слепыми бельмами, наколдовал "Люмос Солем".

Сначала я подумал, что мне выжгло какой-то кислотой глаза в следствии неизвестной мне атаки дементоров, и если бы не моё отстранённое состояние, то впал бы в панику, но тут сыграла холодность и математическое течение мыслей, в которых не было ничего, кроме микронного высчитывания траектории движения, равнодушного анализа обстановки и ледяного просчета дальнейшей тактики с учётом поражения одной из сенсорных групп организма. И даже такие казённые мысли не вызывали всегдашней усмешки, только на краю сознания отложилась мысль особо жестоко выпустить кишки и отрезать руки с последующим запихиванием их в задницу криворукому рыжему ублюдку. "Люмос" мать его "Солем"! Он бы ещё "Максима" прибавил и тогда бы у меня точно мозги в черепе изнутри прожарились от интенсивности излучения. Магический аналог моего ПНВ схлопнулся, даже без "Фините".

Перекат я всё-таки сделал, и даже успел повернуться на ощущающееся всей своей кожей чувство опасности, но тут последовал удар в грудь, от которого я отлетел, как пушинка, и впечатался в дверь, судя по всему, тамбура. Чувство, что сейчас мой позвоночник осыпется трухой в трусы и гнилостное прикосновение пепла от разбитого моей летающей тушкой второго противника накрыло непередаваемым омерзением и бессилием. Но я пока жив, а значит, потрепыхаемся. Палочка в руках, как я её не сломал ещё?

— Аэр праесидио скутумус!

Теперь меня не достать физически, пока я держу и контролирую каст. И такой щит не обойти, он привязан напрямую к источнику волшебника. Не думаю, что у дементоров есть зачарованные клинки или арбалеты, как у ёбаных гоблинов. Блядь! Как же глаза болят! Сквозь красную муть была видна размазанная дымкой тьма с кровавыми зайчиками от "Люмоса", отпечатавшимися на сетчатке. Повторный удар по воздушному щиту откинул меня на полметра назад и разбил в щепки дверь за спиной тыльной проекцией защитных чар. Как из гаубицы лупит, гад!

— Интингес ин Пулверем! — выпустил вслепую заклинание перед собой, надеясь, что оно пройдёт через стихийный щит.

Хриплый, похожий на скрежет по стеклу тоскливый вой подыхающего дементора слегка порадовал мои замороженные чувства и окончательно выбил самоконтроль. Что сейчас чувствуют дети в купе вагона, без такого контроля разума, как у меня, я даже боюсь представить. Минус три, но если появится ещё один, то я точно не вывезу такого, как сраный Боливар.

***

Чувствовал себя как в тот момент, когда очухался в больничном крыле после тусовки в Тайной Комнате с василиском. Боюсь представить, как выглядит моя спина и грудь, в которую пришёлся удар. Броник хоть и не позволил вытащить дементору мои ребра на посмотреть, но отшибло мне там всё знатно, и состояние сейчас более чем отвратительное. Согнуться, чтобы присесть, мне стоило фиолетовых кругов в глазах помимо непрошедших ещё красных пятен. Левая рука почему-то не поднималась выше плеча, а из уголков глаз, даже когда я их прополоскал рябиновым отваром, продолжала сочиться кровь. Как я умудрился ушибить большой палец правой ноги, который нестерпимо болел, сам не пойму, кровоподтёк на скуле и исцарапанные руки тоже непонятно откуда взялись.

Деловито копаясь в свой сумке, я выставлял на сундук, так и стоящий посреди купе, чашки, четыре флакона с успокоительным и литровый камуфлированный термос, купленный месяц назад в припадке хомячества и заправленный отборным черным чаем, горячим ещё с тех времён из-за стазиса, дополняла натюрморт здоровая плитка бельгийского шоколада.

Девчонки отстраненно наблюдали за моими действиями с до сих пор белыми от пережитого ужаса глазами и даже не пытались как-то реагировать на происшествие. Лонгботтом тоже был в ступоре, но более живой, что ли, не такой отстранённый.

— С вами всё в порядке? — заглянула опухшая со сна и с отчетливой паникой в глазах рожа оборотня.