После появления стенобитных орудий правая рука Берендея воевода Добрыня предложил устроить вылазку: через подземный ход выбраться наружу и поджечь катапульты и тараны. Скрепя сердце, Берендей согласился: иного выхода у них не было. Поздней ночью, когда окончательно стемнело, Добрыня с несколькими воинами вылезли за стену. Потайной лаз кончался возле реки и прятался за огромным валуном. На всякий случай ход обрушили, теперь никто из воинов не сумел бы вернуться по нему в город. Но и враги не смогли бы воспользоваться им, узнай они о лазе из пыток. И Добрыня, и его помощники были смертниками, их заранее похоронили в пустых домовинах.

Ночью небо окрасилось заревом: полыхнули две катапульты. Берендей вслушивался в звуки боя, крики и понимал, что вылазка провалилась: Добрыня не справился. Оставались еще пара катапульт и таран. А на утро последовал ответ: к катапульте привязали живого еще Добрыню и запустили его в город.

Берендей глядел в выколотые глаза помощника, на тело Добрыни со следами страшных пыток и молчал. Скоро и он разделит судьбу друга. Кровяники, которых царь сотворил из своей и крови воинов, продержались недолго – их быстро развеяло. Да и все дары, которыми обладали жители города, оказались бессильными перед врагом. Вскоре заговорило оружие. Огненный камнепад обрушился на город, Чудище Поганое использовало греческий огонь. Его секрет считался давно утерянным, но, видимо, Чернобог поделился им с верным слугой. Дома загорались как щепки, ветер добавлял беды – тут же занимались соседние дворы. Берендей видел, как кто-то попытался выбежать из объятого пламенем дома, но не успел – обрушилась балка.

Камни били и о стену, оставляя на ней вмятины, уничтожая башни. Прилетело и Берендею: обломок надвратной башни ударил его чуть выше виска, и Берендей потерял сознание. Когда царь очнулся, то решил, что на дворе ночь – вокруг было темно. Лишь через некоторое время Берендей сообразил, что солнца не видно из-за дыма от пожарищ. Его пытались удержать, но Берендей поднялся на стену.

Войска Чудища Поганого гнали перед собой пленников, как скот. Те падали во рвы с водой и погибали мучительной смертью на кольях. Когда ров заполнился телами умерших, по ним переправились воины противника. Берендей огляделся: ряды его соратников значительно поредели, но и Чудищу Поганому нелегко дастся победа – многие из его воинов полегли под стрелами. Кто-то корчился от боли, облитый горящей смолой.

– Вам лучше уйти, государь, – к Берендею подошел кто-то из младших воевод, царь не сразу признал его.

– Все одно, конец близок, – отмахнулся Берендей. – Лучше погибнуть в бою.

Противник с помощью крюков и приставных лестниц преодолевал насыпной ров и устремлялся к крепостной стене. У защитников же подходил к концу запас стрел – настолько огромное войско окружило город. Под стенами росла гора трупов, в нос шибал запах крови, дерьма и горящего дерева. Берендей оперся на стену, перед глазами плыло. Вдали, где находилась ставка самого Чудища Поганого, развевался флаг цвета запекшейся крови с нарисованным на нем черным колесом – знаком Чернобога.

Серое от дыма небо, сквозь которое неохотно проглядывает солнце. Можно сколько угодно смотреть туда и взывать к помощи, но никто не ответит – боги смотрят на людей сквозь равнодушное солнечное око.

– Яровит, отомсти за нас, – Берендей оторвал кусок ткани с подола рубашки, чиркнул ножом по коже и окропил ею ткань.

Затем сжег подношение богу воинов на огне. Его примеру последовали оставшиеся в живых защитники города.

– Простите меня, если в чем виновен перед вами, – Берендей поклонился своим соратникам.

– И ты нас прости, – они поклонились в ответ.

Вот и все. Нет среди них ни царя, ни воевод, ни сотников, ни женщин, ни простых воинов. Теперь все они смертники и повязаны кровью – биться до конца. Да и смерти нет. Род создал людей и вдохнул в них душу. Совсем скоро по Молочной реке через райский сад Ирий отправятся они в Пра-океан и станут одним целым. Тень легла на лицо Берендея, будто смерть уже оставила на нем свой знак. Умереть, чтобы жили другие. Умереть так, чтобы как можно больше захватить с собой врагов. Чтобы об их подвиге слагали песни и легенды. Смерть не страшна, когда есть, ради чего умереть.

Катапульты били прицельно по защитникам города. Взлетела вверх еще одна угловая башня, пострадала надвратная. Берендей заметил приближающийся таран – его тащили сотня воинов противника. Сооружение походило на передвижной дом на колесах. Огромное бревно с железным наконечником в виде барана, было подвешено к неподвижной балке под навесом.

– Нам до них не дотянуться, – заметил кто-то.

Берендей согласно кивнул: без толку кидать камни на врагов или лить смолу – враги укрыты крышей. Если только поджечь чем-то, но стрелы кончились. Осталось ждать конца.

Послышался страшный удар, от которого задрожали ворота и стены. Через некоторое время последовал следующий. Берендей направился к спуску – он примет бой у ворот города. Вскоре возле него собралась уцелевшая кучка смертников – последние живые жители обреченного города.

Ворота сотрясаются от сильных ударов, со стены срывается несколько камней – кладка не выдерживает. Берендей в ожидании рассматривает врата: высотой в восемь локтей, шириной так же. Их создали из мореного дуба, а затем обили полосами железа. Когда-то Любава расписала ворота узором: огненным пятном на них разместилась Жар-птица, под ней – вечнозеленый дуб, Мировое дерево. Чуть поодаль – райский сад, каким его представляла Любава. Последняя память о дочери, ведь дворец с ее рисунками уже уничтожен. И последняя память о самом Берендее – некому продолжить его род.

Раздался оглушительный треск – ворота не выдержали. Сквозь образовавшийся проем полезли враги.

– Руби! – закричал Берендей и бросился в атаку.

Пот застилает глаза, в горле пересохло, левый рукав намок от крови. Слышно тяжелое дыхание сзади – кто-то прикрывает спину царя. Мелькание лиц, переплетение тел, когда меч выбит из рук, а ты тянешься к горлу врага, чтобы с собой, чтобы не одному услышать призыв смерти. Давишь ему глаза, вырываешь язык. Посмотри, Яровит, на мой дар тебе! Эти трупы врагов тебе посвящаю ради твоей последней схватки с Чернобогом. Отомсти за нас.

Слева под лопаткой становится нестерпимо горячо, и Берендей падает на колени. Он еще пытается встать, но ноги отказывают ему, как и руки, которые неожиданно налились тяжестью. В предсмертном забытье царь видит, как в ворота медленно проходит огромный конь вороной масти. На нем сидит человек исполинского роста, его мышцы бугрятся подобно узлам, а лицо скрыто маской, сделанной из морды козла. Над головой Чудища Поганого развевается стяг Чернобога. Это последнее, что различает Берендей, перед тем как отправиться в путешествие по Молочной реке через райский сад Ирий в Пра-океан. И в этот момент он слышит нежный перезвон колокольчиков – пора домой.

Лада резко села. После сна мутило, она с трудом сдержала рвотные позывы.

– Что с тобой? – с тревогой спросил Лель.

Лада закрыла лицо руками.

– Мы опоздали, – ответила она.

– Куда? – не понял бог любви.

– Берендей погиб, как и его царство.

– Он бы прислал сокола, – возразил Яровит. – Если бы положение стало безвыходным.

Лада отняла руки от лица.

– Он не верил, что мы придем на помощь.

Некоторое время она сидела молча, а потом пересказала сон. Воцарилась тишина.

– Думаешь, это правда? – Лелю было трудно поверить в случившееся.

– Да.

– Надо отправляться к Берендею, – решил Лель.

– Нам нужно в Правь, – возразил Яровит, – чтобы решить вопрос с темными богами раз и навсегда.

– Он молился тебе, Яровит, – произнесла Лада, – просил о мести. Они же все там умерли.

Бог воинов поперхнулся воздухом. Он долго откашливался, а потом просто махнул рукой.

– Мы всегда поступали так, как правильно, – Лада говорила ровным голосом, – только ни разу это не принесло нам счастья и удачи.