Действительно, такое отравляющее вещество, которое самостоятельно открывает и закрывает калитки, я надеюсь, еще не открыто, а если его откроют, то видимо, сразу же и закроют.

— Калитка была открыта, потому что сэр Чарльз ждал Лору, — напомнил я, чтобы внести ясность в этот вопрос.

— И в этот момент был отравлен? — удивился Шерлок. — Шустрый какой убийца, подметки рвет на ходу.

— А чьи? — спросил я. — Чьи подметки?

— Да просто странно, — объяснил Шерлок.

— Да, странно, — согласился Грегори. — Ведь смерть наступила внезапно. Хотя, конечно, яд кураре, например, действует через кровь, и если бы на болотах завелся индеец со стрелами, то он бы мог…

— Можно было бы пропитать ядом одну из сигар, — предложил Питер. — Сэр Чарльз, достаточно долго прогуливаясь по аллее, неминуемо должен был закурить. Вообще у старых людей очень устойчивые привычки, а уж старый курильщик по степени предсказуемости напоминает кукушку в часах. У него в пальто лежал портсигар, дома он им не пользовался, значит, подсунув туда отравленную сигару, преступник совершенно мог быть уверен…

Надо сказать, остроумная версия. Принимать исповеди полезно — даже такой лох, как отец Питер, чему-нибудь да научится.

— Я бы хотел знать, каким образом дядюшке Чарльзу стало известно об этом свидании на болоте, и кто сообщил о нем Хьюго, — медленно, нараспев произнес Генри, — может быть, это бы нас к чему-то приблизило.

— Ага, точно! — обрадовался Шерлок. — Это уже становится похоже на нормальное злодеяние! Кто-то подстроил столкновение с собакой, а сам в это время отравил сэра Чарльза, яд расщепился, и все концы в воду!

— Да, — согласился я, — это многое объясняет.

— Но кто и зачем это сделал?

— Сделал это тот, у кого был мотив. А мотив мог быть у кого угодно, у наследников, у женщин, с которыми сэр Чарльз плохо поступил, у мужей этих женщин, у религиозных фанатиков, которым не нравились нововведения сэра Чарльза, наконец, это могли быть спецслужбы или мафия…

— Мне не хотелось бы возводить напраслину… — начал я.

— Берти, колись уж! — возопил Генри. — На кого на этот раз ты не хотел бы возводить напраслину?

— Все на того же Хью Лайонса, — простодушно ответил я, хотя, возможно, кто-то посчитал бы меня коварным. — У него был мотив, и была возможность. Он зачем-то следил за нами. Именно от него мы узнали, что сэр Чарльз ждал на болоте Лору. Будучи художником, он мог подделать ее почерк и вызвать старика ночью из замка ложным письмом.

— Зачем?

— Чтобы было похоже, будто тот умер при встрече с собакой. К тому же, все эти выбрыки — собака с лампочкой, портрет, одежда… Не слишком ли много случайностей в одном ряду?

— Логично, — сказали все. — А как он подсыпал яду?

— Будучи внебрачным сыном сэра Чарльза…

— Нет-нет-нет, — закричали все, — он сэру Чарльзу даже на глаза никогда не попадался! Они никогда не встречались! Хьюго занял твердую позицию по этому вопросу.

— Вы же видите, как это работает на мою теорию. Лайонс зачем-то создал впечатление, что он никогда не встречался с дядюшкой Генри, что само по себе дико. Но не мог ведь сэр Чарльз не встречаться с его отчимом, лесником.

— Чарльз любил лесника. Провел с ним весь день перед смертью, осматривая угодья, соревнуясь в стрельбе, — хмуро произнес Шерлок. — Завтракал, обедал и ужинал. Ты что думаешь, это лесник его траванул?

— Я думаю, что все гораздо проще. Хью пришел в родительский дом, когда там находился сэр Чарльз. Поскольку он, как мы только что выяснили, страдал демонстративным сэрочарльзоненавистничеством, он не стал обнаруживать свое присутствие. Зашел к матушке, зашел на кухню, перекусил, прошел мимо пальто сэра Чарльза и отправился восвояси. Старший Лайонс об этом даже не знал, а матушка умолчала.

— Почему? — спросил Шерлок.

— Потому что это слишком эксцентрично.

— Ну да, а мотив?

— Он рассчитывал, что будет упомянут в завещании, или что наследник с ним поделится из порядочности. Ведь всем известно, что он сын сэра Чарльза, а значит, родственник наследника. У нас нет точных данных, какие действительно отношения были у покойника с миссис Лайонс, и старшей, и младшей… Здесь может быть еще и месть, мы же знаем, какой трудный характер у этого Лайонса.

Все закивали головами.

— Значит, нам пора его арестовать. О нечаянном убийстве здесь речь уже не идет, — произнес Шерлок и встал, но не вышел, потому что…

— Мистер Френкленд! — рыкнул наш Бэмби, воздвигнувшись в дверях.

Мистер Френкленд неторопливо проследовал в гостиную. Обстоятельно кряхтя, он занял кресло у камина, с которого перед этим необдуманно соскочил инспектор Мортимер. То есть Шерлок соскочил с кресла, а не с камина — полицейскому на камине сидеть несолидно, если он не является статуэткой, а статуэток-полицейских, насколько я знаю, не производят ни в Китае, ни в Ворчестере, а даже будь он статуэткой, как мне вдруг подумалось, он бы стоял.

Маленькая черно-рыжая кошка Гингема, согнанная с колен Шерлока и с недовольным видом ждущая возле кресла, уселась на новые предоставленные ей колени и, вежливо почесываемая, заурчала. Затем Френкленд не отказался от фирменного баскервильского портвейна, предложенного ему сугубо из вежливости — ну правда, какая и кому радость с того, что это клетчатое брюхоногое ополовинит наш винный погреб. Дождавшись напитка, принесенного зайчиком Бэрримором, он медленно, вполне насладившись оттенками вкуса, все выпил, после чего обвел нас холодным черепашьим взглядом. Он как будто специально тянул время. Когда же его тренированные сенсоры старого сутяги единодушно подали сигнал, что скоро присутствующие шесть молодых мужчин с крепкими кулаками утратят уважение к сединам, он заговорил. Его речь я не стенографировал, потому что, во-первых, я не умею стенографировать, а во-вторых, делать мне больше нечего.

В общих чертах, он сказал следующее. Сэр Чарльз был его клиентом и личным другом, поэтому периодически, как фокстерьер — крысу, приносил к нему домой всякие разные завещания, заверял в присутствии трех свидетелей и оставлял на хранение. Завещания писать Баскервиль любил, ну просто хлебом не корми, так что их накопилась бы целая гора, если бы Френкленд долгими зимними вечерами не растапливал ими камин. Последнее из таких завещаний датировано днем смерти сэра Чарльза; в его подлинности (завещания, конечно, а не сэра Чарльза), не может быть никаких сомнений. Свои подписи под документом поставили лесник, конюх Перкинс и экономка Френкленда, не важно, как ее звать, потому что это почтенная старая леди.

— Лесник Джон Лайонс? — уточнил Шерлок.

— Да, а что? — ответил Френкленд.

— Хо!

«Хо» — еще мягко сказано. Леснику обломилось 20 тысяч фунтов по условиям завещания; Лайонс-Джуниор не получил ничего.

— О Джоне Лайонсе, это был новый пункт завещания?

— Как раз нет, он присутствовал даже в том завещании, которое составил сэр Чарльз до отъезда за границу. Но только сумма, понятное дело, была несколько меньше.

— Ага, — ухмыльнулся сэр Генри, — джентльменское соглашение.

— Именно.

Далее Френкленд под дикие выкрики Грегори Мортимера в роли душеприказчика и сдержанное одобрение Генри, который хотел как можно скорее взять деньги и слинять с болот, изложил основную суть завещания. Мысль отдать Баскервиль-Холл под лепрозорий Мортимеру категорически не понравилась, как, вероятно, не понравится вообще всему местному населению, когда широко огласится. Ну и правда, мало дартмутской тюряги, мало болотной нечисти, так еще и прокаженные шнырять начнут. Маловероятно, чтобы сэр Чарльз, который столько сделал для родного края, имел в виду именно такой исход. Вероятно, он все же предполагал, что поместье достанется потомку Баскервилей. Меня принялись уговаривать попробовать выполнить условия, при которых я мог бы принять поместье.

— Но как вы себе это представляете? Что я, по-вашему, должен делать? — возмущался я, но уже откуда-то под белы руки притащили Шимса, установили в гостиной и приготовились слушать.