Страшно представить, как он страдает. Скорее всего, сейчас он своего тела вообще не чувствует, оно почти мертво, но мне даже в моменте отращивания новых зубов хотелось повеситься, а ему предстоит каждую клетку восстанавливать.

Я знала множество заживляющих средств. Целебное мыло, масла, пропитанные отварами бинты, все это я уже испробовала на себе, и все это должно помочь. Если бы не шампуни Нарии, я бы наверное до сих пор ходила в платке и отращивала волосы.

— Вот. Такие дела, — закончил дед свой рассказ и оценил скукоженное на кровати тельце.

Синева пока что и не думала сходить, но кости спрятались под кожу, язвы подзатянулись, и наверняка, когда он все это переварит, ему станет еще лучше.

Остался последний тест.

Я подошла обратно и присела на корточки рядом с Демом. Глухой скрип рассохшихся суставов пробирал меня до дрожи, но он даже смог легонько поднять голову, чтобы лучше меня видеть.

— Так, дружище. Теперь подумай хорошенько, — говорила я, разминая шею. — Ты знаешь, как тебя зовут?

Стеклянный взгляд медленно переместился с меня на Дема и обратно. Он медленно моргнул. А потом еще раз.

— Не знает, — буркнул дед.

— Я и без тебе вижу. Если нет родной легенды, ее нужно сотворить сейчас же. Пусть он будет каким-нибудь проклятым сироткой, которого подобрал добрый волшебник. Или Король, без разницы. Только ему нужно имя. Это ускорит регенерацию.

Дед задумался:

— Как насчет Дэвида?

Я посмотрела на сморщенное лицо, глаза на котором сузились.

— Ему не нравится...

— С чего ты это взяла?

— А ты не видишь? Он хмурится.

— Ну ладно. Тогда Люциус? Ты видела?! Он глаза закатил!

— Потому что ты придурок!

— Тогда что-нибудь попроще. Мэ-Ми-Ма... Мортимер?

— И это ты называешь «попроще»? Сдурел что ли? Посмотри на него, как пришелец, какой тут Мортимер.

— Ладно, согласен. Надо что-нибудь без пафоса.

— Марти.

— Да брось, он же не кот.

— А по мне так нормально. Чем короче, тем лучше. Уж поверь.

Он моргнул раз, потом второй, потом третий.

Щас подеремся. Как два новоявленных родителя с младенцем!

Потом он окрепнет и пошлет нас к черту за такое издевательство. Пусть только придумает свалить! Пока в подробностях не расскажет, кто и как это с ним сделал, из этой комнаты не выйдет. Мне искренне хотелось ему помочь, но глупо было себя обманывать, ведь еще сильнее мне хотелось помочь себе.

— А ты уверен, что это пацан? — спросила я.

— Уверен, я ребра посчитал. Ну так что? Марти мне не нравится.

— Главное, чтобы ему нравилось. Нормальное имя. Мартимъяр, например, почти как твое, — обиженно бормотала я.

— Зашибись! Тогда давай лучше его в честь тебя назовем? Эй, Эйван, например.

Труп открыл рот и захрипел.

— Ну нет...

— Ему нравится. Видала? Да и потом, — дед задрал глаза на потолок и пригладил бороду. — Сейчас это модно, чтобы дети в семье с похожими именами были.

— Мыло лавандовое, хотя бы десять брикетов, потом настой ромашки с флюрой, тут на раз уйдет бутылька два, потом бинты, но это можно у цирюльника взять, там совсем копейки, еще капли для желудка.

— Ты думаешь, у него есть желудок?

— Даже если нет, он же появиться. Капли помогут, для пищеварения, он еще долго не сможет есть нормально, можешь мне поверить, меня в критические моменты наизнанку выворачивало даже от воды.

Дем вооружился бумагой и пером, мы сели за стол, и пытались составить список самого необходимого, чтобы хоть как-то ускорить выздоровление Эйвана. Я тогда о таком только мечтала и растягивала один несчастный бутылек месяца на два, а этому, можно сказать, повезло со спонсором.

Дем показал мне поросший тиной сундук в подвале, который даже после трат на дом был полон аж на четверть, но теперь даже этого казалось мало. Жалование у меня не такое выдающееся, как раньше, может получится как-то выменивать смены...

Я рассказала последние новости и о своем охраняемом кладе, который мы пока решили не трогать и отложить поход на время, когда Дем сможет спокойно покидать дом на долго и не бояться, что соседи почуют запах и придут к нему с разборками. Для начала хоть от гниения бы избавиться, уже праздник будет.

— Я не смогу все это унести, — смотрела я на внушительный список, прикидывая размеры сумки.

— Зачем все? Лучше не рисковать и покупать частями. Че тут, только одни ведьмы снадобьями торгуют? Там одно, тут другое.

— Надо за стенами на стихийном посмотреть, там тоже можно найти что-нибудь подходящее.

— Значит я пойду за стену, а ты в городе посмотришь. Ты же такое частенько покупала, у них не будет подозрений?

Я откинулась на спинку стула и посмотрела в окно:

— Хороший вопрос. Мне кажется им все равно, главное плати. В крайнем случае скажу, что у нас лошадь заболела...

В голове неприятным жужжанием пронеслись мысли о романтике, которую придется перенести в самый конец моего прижизненного списка дел. Как я ему все это объяснять буду? Завираться по уши не лучшая идея, да и в последнюю очередь хотелось оправдываться перед конюхом, которому теперь и без меня должно быть не плохо. Сколько бы я об этом не думала, прикидывая в голове даже поживется-слюбится, но до любви тут далеко за горизонт. Лучше бы оставить все эти игры в отношения и заняться делом не отвлекаясь на обиды.

Теперь кажется, мне просто льстила его любовь, которая помимо прочего тешила самолюбие и повышала самооценку. Никогда бы не подумала, что такая дрянь... То старалась избежать этого внимания всеми силами, а только оно появилось, и отказаться не смогла. Вроде бы вертихвостки в нашем мире не новость, но я же правда начала рассматривать его всерьез, а в итоге мы даже не целуемся, хотя до этого стоило ему набраться хорошенько и он сразу лез. Трезвым не только в любви признаться не может, но обнять боится. Я припомнила его самодовольную рожу и с трудом сопоставляла ее со стеснением.

— Эй! Ты меня слушаешь?!

— А. Что?!

— Ты о чем там думаешь?! Я спрашиваю, книги здесь есть? Я когда в канцелярскую лавку заходил, что-то не припомню.

— Есть конечно! У Короля ими весь кабинет заставлен. Люди же в академии как-то учатся.

И нафиг ему книги? Планирует, как вечера у камина коротать?

Дед опять начал причмокивать и кряхтеть:

— Ладно. Твои навыки борьбы за выживание нам тоже пригодятся, — бубнил он. — Так, еще надо еды купить.

— Не надо! Я буду приносить, — спохватилась я, когда почуяла очередной намек на свою бесполезность.

— Не боишься, что заподозрят чего?..

— Демъяр, я тебя не узнаю. Ты чего такой параноик стал?

— А ты думаешь, тем, кто сунул его в яму, понравится, что я его оттуда забрал? А вдруг, они его ищут теперь?

— Ты шутишь? Кому он такой нужен! Иначе его бы охраняли.

Дед ссутулился и отвернулся к печке. Плечи округлились, брови съехались и весь он стал похож на окаменевшую греческую статую.

— Демъяр. Его же никто не охранял?

— Ой, — тряхнул он золотой гривой. — Если это охрана, то я розовый пони.

У меня глаза на лоб полезли. Так вот че он такой шуганный!

— Надо было сразу сказать! Если кто-то в городе начнет снадобья лошадиными дозами скупать, это может вызвать подозрения!

— Так а че ты думаешь, что я шел по полю, смотрю яма, а там этот сидит? Совсем что ли! Конечно я стражу увидел, они еще ряженые какие-то, с орлами на груди. Я его поэтому и притащил, ведь если охраняют, значит ценный!

— Подожди. С орлами? Золотое тиснение на нагруднике?

— Да, — уставился дед. — Ты знаешь, кто это?

— Это не орлы, это ястребы. Новая служба по надзору, они же и у Пики стоят.

Мы с Демъяром переглянулись. Одно дело секта, другое, правительственные войска.

— И зачем он им?

— Откуда я знаю, Дем. Может они его как-то лечили, какой-нибудь обряд проводили? Ты хоть понаблюдал, перед тем, как его красть?!