Во время следующей грозы я буду прятаться под кроватью.

— Мы уверены, что их только двое? — спросила я.

— Да, — ответила Кисмет, как будто я не задавала один и тот же вопрос четыре раза с тех пор, как мы согласились с моим планом.

Импульсивно я сделала шаг ближе, понизив голос. — Знаешь, я так и не поблагодарила тебя.

— Поблагодарила меня? За что? После всего, что произошло за последние несколько недель, я ожидаю, что ты скорее врежешь мне по голове, чем поблагодаришь.

Я улыбнулась. — Спасибо, что привезла меня сюда, чтобы бороться с инфекцией.

— Пожалуйста.

— Ты могла бы убить меня и забыть.

Свободной рукой она ущипнула себя за переносицу. — Не думаю, что моя дружба с Вайятом смогла бы выжить, если бы я убила тебя. Хотя с первого раза не получилось. В ее голосе слышалась нотка поддразнивания, но на лице не отражалось и намека на веселость.

— Ты сделала это ради него?

— Да. — Ее взгляд скользнул за мое плечо. — Я давно знаю Вайята, Стоун, и пыталась защитить то, что он помогал строить десять лет. Я привела тебя сюда на прошлой неделе. Но это было ради него, потому что он верил, что ты справишься. Он никогда не переставал верить, что ты выиграешь, и верит, что ты снова выиграешь сейчас. Так что давай воспользуемся его верой и сделаем это.

Я кивнула и повернулась к двери, адреналин бурлил во мне. Мое сердце заколотилось, и металлический привкус наполнил мой рот. Я сжала гранату в кулаке. Подпрыгнула на цыпочках. — Сделаем это, — повторила я.

Майло и Вайят заняли места у дивана, готовые оттолкнуть его, как только я исчезну. Я закрыла глаза и почувствовала искру Разлома. Она была более тусклой, чем обычно, и ее труднее ухватить. Я пыталась подключиться, но почувствовать одиночество оказалось нелегко.

Я вспомнила ранний день — в каком-то смысле целую жизнь назад — тот момент в спальне, когда вздрогнула, а Вайят ушел. Я попыталась представить, как бы он жил дальше, изгнанный из моей жизни чувством вины. Мое сердце екнуло. Слезы обожгли глаза, и сила Разлома захлестнула меня морем одиночества. Я двигалась, заставляя себя выйти из хижины, к месту в десяти футах от входной двери. По словам Вайята, это открытое место и мой лучший пункт назначения.

Дождь прошел сквозь меня со странным щекочущим ощущением, а затем брызнул на мою кожу, когда я материализовалась. Грязь хлюпала вокруг моих ботинок. Я тут же выдернула чеку из гранаты и начала осторожно оглядываться, высматривая гончих. От крошечных лучей света из заблокированных окон и закрытой двери едва можно было что-то рассмотреть.

Тишину сотряс рев, загрохотав у меня в груди, за ним последовало ответное рычание. С обеих сторон от меня приближались собаки, шлепая лапами по мокрой земле. Я держалась за Разлом. Слушала. Перед глазами начало темнеть. Я бросила гранату и ушла в Разлом. Послышался щелчок, затем крики боли.

Я упала на пол хижины, полностью дезориентированная. Неужели я попала под взрыв? Я покачала головой, сильно моргая, осознавая стрельбу впереди меня. Прохладный воздух дул внутрь через открытую дверь. Кисмет исчезла. Что-то нечеловеческое завопило в агонии. Закричал Вайят.

Я выбежала на улицу под холодный дождь. Одна из гончих была мертва, ее неуклюжая фигура валялась на земле у передней половины машины Кисмет, истекая кровью из дюжины дыр. Даже сквозь запахи влажной земли и озона я чувствовала вонь крови.

Вторая гончая пыталась уползти с одной когтистой лапой. Ее ноги волочились по земле, покрытые кровью из двух ран в середине спины. Гончая рычала, оставляя солоноватый кровавый след в грязи. Майло и Вайят плелись за ней в нескольких футах, завороженные попыткой существа сбежать.

Майло сделал круг перед раненой собакой и остановился. Она подняла голову и оскалилась. Майло выпустил пулю собаке в морду. Гончая упала мертвая. Он опустил дрожащую руку к боку. Дождь скользил по его лицу и волосам.

— Это за Феликса, — произнес он тихо. Потом посмотрел сначала на меня, потом мимо меня. И его глаза чуть не вылезли из орбит.

Я не задавала вопросов, просто вытащила нож из-за пояса и начала разворачиваться. Грязь делала мои движения неуклюжими, и незамеченная третья гончая врезалась мне в левый бок.

Мы с гончей рухнули на землю и проскользили несколько футов, я вонзила нож ей во внутренности. Она же полоснула когтями мне спину. Зубы щелкнули у моего лица. Я металась, как выброшенная на берег рыба, отчаянно цепляясь за нож, пытаясь нанести максимальный урон.

Раздались выстрелы. Гончая взвыла, и я оглохла на правое ухо. Серебро вспыхнуло над нами и понеслось вниз. Вес гончей обрушился на меня, вдавив меня в мокрую землю. Рукоять ножа так сильно застряла под моими ребрами, что я ожидала, что одно или два сломаются.

— Давай, тяни! Голос Вайята звучал приглушено, но я рада была его слышать.

Тело гончей приподняли и я смогла вылезти из-под нее, и рухнула на землю, тяжело дыша. Ядовитая кровь покрыла мою кожу. Мои ребра горели, как и тело от левой груди до поясницы. И я могла представить борозды, оставленные когтями этой твари.

— Черт, — выдохнула я. — Этого следовало ожидать.

— Ты можешь двигаться? — спросил Вайят, стоя на коленях в грязи рядом со мной.

— Ага. Есть еще?

— Поблизости нет. Майло все осматривает.

Вайят пытался быть нежным, помогая мне встать, но все равно раны причиняли боль. Мы заковыляли в хижину. Он повел меня прямо в ванную, оставляя на полу след из грязи, дождевой воды и запекшейся крови. Кровь гончей казалась кислотой в моих открытых ранах. Я сжала кулаки, благодарная боли в еще не заживающем правом запястье. Это помогало мне сосредоточиться, пока Вайят включал душ. Он помог мне раздеться с клинической отстраненностью куратора, которым он когда-то был, а затем ушел и закрыл за собой дверь ванной.

Я размотала промокшую и испачканную повязку с запястья. Кость ныла, а кожа стала ярко-красной, но перелом зажил. Я позволила себе выплакаться от боли, когда горячий душ смыл кровь гончей. Вода с коричневыми и красными разводами потекла в канализацию и в конце концов стала прозрачной.

Чистая одежда ждала меня на крышке унитаза. Сначала я надела трусики и бюстгальтер. Повернулась, чтобы посмотреть на свою спину в зеркале, и пожалела об этом. Четыре длинных пореза прошли чуть ниже моей груди вниз по левому боку и остановились на пояснице. Раны все еще истекали кровью, края были зазубренными и опухшими. Просто замечательно.

Я открыла дверь и выглянула наружу. Вайят прекратил нервно расхаживать. — Мне нужны твои руки, — сказала я. Встретив его испуганный взгляд, добавила: — Не для того. Иди сюда.

Он вошел в ванную и закрыл дверь. Я повернулась к нему спиной, и он зашипел. — Черт, Эви, твоя спина!

— А то я не знаю. Не мог бы ты наложить на раны марлю, чтобы кровь не испортила последнюю мою чистую одежду?

— Да… хорошо. — Вайят открыл аптечку. — Подними левую руку вверх.

Я так и сделала, прижав левую руку к правой груди. Сколько времени прошло с момента телефонного разговора с Тэкери, когда он дал нам двенадцать часов? Может, часов пять? Я давно потеряла счет времени и… — Дерьмо!

Вайят слишком сильно надавил на синяк на пояснице, и огненные шипы боли пронзили меня насквозь. Я вдохнула сквозь стиснутые зубы.

— Извини. Он разорвал полоски медицинской ленты и на всякий случай приклеил их к моему правому плечу.

В зеркале я видела, как он тянулся к бинтам и выбрасывал их обертки. Я ненавидела, что у него такой опыт в латании ран. Его пальцы были теплыми, иногда щекотали, иногда ощущались чересчур твердыми. Каждый раз, когда он отрывал полоску пластыря с моего плеча, моя кожа покалывала. Боль от первого прикосновения осела глубоко в моем животе, и при следующих что-то внутри меня корчилось.

Я просто закрыла глаза и попыталась игнорировать нежные прикосновения его пальцев, то, как они касались моей обнаженной кожи, когда он покрывал мои раны бинтами. Он прочертил линии по моим ребрам, проверяя, как пластырь держится. Мои плечи покрылись мурашками.