— Он решил вытрахать мой мозг. Если бы его кровосос не отклонился от плана, решив полапать меня, он был успел взять кровь и уйти, прежде, чем я смогла снова двигаться. — Я не могла смотреть Вайяту в глаза. От стыда мои щеки покраснели. — Из-за наркотика моему мозгу было бы чертовски сложнее отделить настоящего Вайта от поддельного.

Вайят издал сдавленный звук. Я закрыла глаза. Дрожь уменьшилась, но сломанное запястье ныло. Я просто хотела принять еще один душ, чтобы смыть ощущение этих незнакомых рук со своего тела. Смыть каждую молекулу его густой, нечеловеческой крови с моей кожи.

— Эвангелина, у тебя есть какие-нибудь травмы, которые требуют медицинской помощи?

Казалось, у меня болел каждый дюйм моей кожи. У меня болели ребра, пульсировала голова, ныл рот — но все это заживало само по себе. — Ублюдок сломал мне запястье. Нужно вставить кость.

— Дай мне посмотреть.

С помощью Фина я высвободила руку из-под одеяла. Он держала мое запястье так нежно, как только мог, и я старалась подавить крик. Не удалось. Вайт появился рядом и передал спортивную повязку, затем отступил к дверному проему. Мое сердце ныло из-за дистанции, которую он держал. Фин обхватил пальцами мое запястье. Я затаила дыхание.

— Это будет очень больно, — предупредил он.

— Да неужели. Просто сделай это.

Он так и поступил. К тому времени, когда он крепко обмотал мое запястье бинтом и закрепил концы достаточно туго, чтобы кости срослись, я снова плакала. Я рухнула обратно под одеяло, измученная, и закрыла глаза, желая, чтобы слезы прекратились. Мне пришлось взять себя в руки, успокоиться и рационально подумать о произошедшем.

Зашуршала одежда, и я почувствовала, как Фин отодвинулся. — Ублюдок еще немного пробудет без сознания, — сказал он, обращаясь не ко мне. — Я посижу с твоим вторым другом, пока он не придет в себя.

Я чуть не закричала, чтобы Фин остался. Его уход означал, что я буду наедине с Вайятом, а я этого не хотела. Не желала говорить о том, что произошло, потому что это причинило бы ему боль. Не хотела вздрагивать, если он попытается прикоснуться ко мне, потому что это причинило бы ему еще большую боль. Не он напал на меня. Он не заслужил такой боли.

Дверные петли скрипнули. Но не было щелчка, указывающего на то, что она полностью закрылась. Наступила тишина. Может быть, он все-таки ушел. Я рискнула взглянуть одним глазом. Нет, Вайят все еще стоял возле двери, засунув руки глубоко в карманы джинсов, ссутулив плечи. Он выглядел неуверенно, уставившись на пол у своих ног.

— Я могу остаться, Эви? — спросил он, и мне снова захотелось плакать.

— Ты раньше никогда не спрашивал, — ответила я, открывая другой глаз.

— Я никогда раньше не насиловал тебя.

Мрачность его тона напугала меня. Этого не произошло. Или произошло? Я оттолкнула туман из своего разума, который уговаривал меня сдаться и уснуть, чтобы боль прекратилась. — Это был не ты, Вайат.

Он, наконец, посмотрел на меня. Обида и замешательство боролись с яростью, все три эмоуции усугублялись тем, что он увидел на моем лице. — Это не то, что говорят твои глаза, когда ты смотришь на меня. Ты же знаешь, что я бы никогда так с тобой не поступил, верно? Ты мне веришь?

— Конечно. — Я выпуталась из кучи одеял и села. Мои ребра протестовали против движения. Я проигнорировала боль и встала на колени на кровати, тонкое синее одеяло было обернуто вокруг меня, как плащ. Я хотела побыть одной, чтобы обдумать произошедшее, но не могла отослать его прочь. Не сейчас. — Вайят, пожалуйста, подойди сюда.

Он не двигался, напрягшись так сильно, что мог разлететься на осколки в любую минуту. Даже издалека я заметила слабую вибрацию в его руках. Его трясло. — Мне жаль, что меня снова не было рядом, что я не защитил тебя.

Он снова попал в ситуацию, как и тогда, когда я умерла. И весь мой страх и гнев в нем кипели десятикратно. По его мнению, он уже один раз не смог спасти меня от страданий и смерти. Теперь решил, что чуть не подвел меня во второй раз. Если бы действие наркотика закончилось на несколько секунд позже, если бы я не двигалась так быстро…

Нет. Никаких «что, если» по этому поводу. Я была в порядке. Потрясена и жаждала получить ответы от существа, что сидело в другой комнате, но я была в порядке. У меня сломано запястье, ушиблены ребра и ныла голова, но это заживет. Настоящий Вайят стоял рядом, доказывая моему затуманенному травмой мозгу, что это не он причинил мне боль. Мы уже умирали и выжили, мы могли бы пережить и это.

— Вайят, это был не ты…

Он сделал два внезапных шага ко мне. Я отшатнулась, сердце бешено заколотилось. Он замер, и мне захотелось плакать, когда я поняла, что натворила. Его губы сжались в мрачную линию, и он аккуратно развернулся и вышел из комнаты.

Я рухнула на гору одеял, слишком ошеломленная. Просто некоторое время смотрела на закрытую дверь, и тихие слезы оставляли горячие дорожки на моих щеках.

Чем дольше я лежала в постели, тем больше ярость перевешивала беспокойство. Я была в бешенстве от того, что у меня хотели украсть кровь, от нападения, от сомнений, которые нападавший посеял во мне, просто надев лицо Вайята. Мне нужно все исправить, поэтому я отказалась от второго душа в пользу сбора информации.

Две пары джинсов, три мои однотонные футболки, нижнее белье и бюстгальтер были аккуратно сложены в одном из верхних ящиков комода — Вайят, видимо, принес это из квартиры. На одной из футболок лежала свернутая серебряная цепочка с крестиком. С трудом натянув одежду только одной рукой, я попыталась пригладить свои влажные волосы. Более короткие пряди вокруг моего лица местами были жесткими, потемневшими от капель засохшей крови.

Отвратительно.

Я не могла застегнуть цепочку одной рукой, поэтому сунула ее в передний карман джинсов, просто благодарная за то, что она не потерялась.

Как только вошла в гостиную меня встретили три знакомых лица и одна приводящая в бешенство копия. Дэвид сидел на диване, разминая кисти, действие наркотика только начало проходить. Увидев меня, он покраснел и опустил голову. Я не винила его, нас обоих одурачили. Конец истории.

Вайят возился на кухне, так что его почти не было видно. Его двойника привязали к деревянному стулу с помощью пластиковых шнуров, отрезка нейлоновой веревки и скрученной простыни. У мужчины (или что бы это ни было) на шее виднелась окровавленная повязка, щека опухла, вероятно, от моего удара кастрюлей. Еще был разбитый нос, и вся одежда забрызгана кровью. Большая часть крови темно-красного цвета, и я вспомнила ее горький, маслянистый вкус. Наш заключенный определенно не являлся человеком.

Как часовой, Фин сидел на втором стуле на расстоянии вытянутой руки, полностью сосредоточившись на своей добыче.

— Кто он? — спросила я, останавливаясь позади Фина.

— Я думаю, что пука, хотя он не хочет говорить.

— Что, черт возьми, такое пука? — Я вопросительно посмотрела на Вайята, который покачал головой. Это что-то новенькое для нас обоих.

— Редкий и дальний родственник терианцев. Немногие известны или зарегистрированы в нашей истории, поскольку они замкнутые. Продуктивной жизни в человеческом мире они предпочитают устраивать шалости и неприятности. Я никогда раньше не встречал пуку, но это объясняет его способность изменять форму.

— Ты хочешь сказать, что он трикстер? — сказал Вайят, входя в гостиную с ножом для чистки овощей, зазубренным ножом для хлеба и зажигалкой для барбекю в руках.

Фин наклонил голову, обдумывая это слово. — Да, судя по вашим мифологическим текстам, он подходит под описание термина «трикстер».

— Я не поняла. В учебном лагере нас этому не учили, и в школе я не обращала особого внимания на мифологию. После трех полных минут объяснений Фина, включавших неизвестные мне имена: Койот с Юго-Запада, Локи по-скандинавски, Кокопелли и Зуни и множество других названий — я махнула здоровой рукой, сдаваясь. — У меня сейчас будет информационная перегрузка.