Горячие слезы потекли по моим щекам. Я упала на колени, раскачиваясь взад-вперед, крепко обхватив руками живот, и зарыдала. Я плакала до тех пор, пока у меня не заболела голова и во мне не осталось слез. Затем заползла на кровать и измученная уснула.

К счастью, мне ничего не приснилось.

В какой-то момент ночью позвонила Кисмет, чтобы проверить, как у меня дела. Я пробормотала, что мне нужно выспаться, затем повесила трубку. Утром вставать не хотелось, но ради Вайята это стоило сделать. Он где-то там, снаружи. И мне нужно найти его, сказать ему, что я жива.

Эта мысль подтолкнула меня пойти в душ. Вода смыла многонедельный пот и помогла мне наконец почувствовать, что полностью исцелилась. Я также впервые взглянула на свою левую руку и снова чуть не заплакала. Моего мизинца не было, его отрезали ниже костяшки, кожа зажила, а сухожилия восстановились. Это было ярким напоминанием о безумной теории Тэкери о том, что я могу регенерировать части тела. Он забрал кусочек меня, и мне нужно отплатить ему тем же.

Я натянула джинсы, которые теперь оказались большеваты, и надела две футболки друг на друга, заправив их в штаны, чтобы те не спадали. Потом собрала волосы в аккуратный конский хвост и побрела на кухню. Квартира все еще была пуста. Глупо надеяться, что Вайят вернется домой ночью, и я чувствовала сокрушительную тяжесть его отсутствия в каждом дюйме помещения.

Макароны далеко не завтрак чемпионов, но кроме них и банки томатного супа, другого выбора у меня не имелось. Я сварила немного макарон, и углеводы помогли мне почувствовать себя немного лучше.

Я проехала на такси через весь город. Нашла немного наличных в любимом тайнике Вайята — запечатанном пластиковом пакете внутри бачка унитаза, — чтобы оплатить проезд. Я не знала, куда ехать, пока не назвала водителю адрес. Это казалось лучшим первым местом для поиска Вайята.

Руфус Сент-Джеймс приветствовал меня у входной двери кондоминиума, и я наклонилась, чтобы неловко его обнять.

Мы не виделись с тех пор, как его выписали из больницы, и я никогда не была в доме, который он делил с Фином. Дом оказался великолепным, с полами из темного дерева и высокими потолками. Мебель обтянута кожей шоколадного цвета, из красного дерева с простой резьбой. Здесь было все, что я ожидала от холостяцкой берлоги: мини-бар, стереосистема и игровые системы, широкоэкранный телевизор.

Все расставлено с идеальными интервалами, чтобы позволить Руфусу передвигаться на инвалидном кресле. Вьющиеся рыжевато-русые волосы охотника отросли и растрепались. Несколько шрамов от ожогов выглядывали из-под воротника рубашки, а левая рука была сильно изуродована. В остальном он выглядел здоровым — румянец на щеках, блеск в орехово-зеленых глазах, в которых плескалось беспокойство.

— Хочешь чего-нибудь? — спросил он, направляясь по короткому коридору в гостиную.

Я последовала за ним, по пути разглядывая тщательно расставленный декор. — Хочу связаться с Вайятом.

Он тихо фыркнул: — Я бы сделал это, если бы мог, Эви. Как насчет завтрака или кофе?

— Нет, я в порядке.

— Ты неважно выглядишь. — Он указал на диван.

Кто бы говорил. Я с ворчанием откинулась на плюшевую обивку дивана. — Как бы ты выглядел, если бы тебя держали в плену и пытали в течение двадцати дней? — Он вздрогнул, и я вздохнула. — Ты действительно не знаешь, куда ушел Вайят?

— Прости, я не знаю, куда делись они с Финеасом. Вайят пару раз выходил куда-то раньше, но всегда возвращался. От него уже четыре дня ни слова, и это просто…

— Это что?

Руфус покачал головой. — Я собирался сказать, что это просто на него не похоже, но он был сам не свой все время, пока тебя не могли найти. Думаю, если бы у него имелись доказательства, что ты мертва, вместо неуверенности… Он много пил, но ни с кем не разговаривал, даже с Джиной. Мы пытались заставить его смириться с тем, что тебя больше нет. И думаю, ближе к концу он смирился с этим, но был просто таким…

— Холодным? — подсказала я слово, которым ранее описала его Кисмет.

— Да. Поэтому ты пришла сегодня утром? Чтобы убедиться, что я не был в сговоре и не скрывал его от Джины?

— Вроде того. — Это также лучше, чем слоняться по квартире в одиночестве, медленно сходя с ума.

— Его комната дальше по коридору, первая дверь справа.

Я кивнула в знак благодарности.

Дверь была закрыта. Я повернула латунную ручку и распахнула дверь. Мебель в его спальне из того же резного красного дерева, что и в остальной части дома, — изголовье кровати, тумбочка и комод. На деревянном полу лежал толстый темно-синий коврик. Ничего не указывало на обитателя, кроме небольшой стопки белья в углу заправленной кровати. Я схватила черное поло с короткими рукавами, поднесла его к лицу и вдохнула насыщенный, знакомый аромат, который принадлежал Вайяту.

Я почти могла представить, как Вайят стоит передо мной в этой рубашке, его сердце бьется около моей груди, когда он крепко меня обнимает. Сукин ты сын, если делаешь что-то глупое…

Я быстро все осмотрела, но не нашла ничего примечательного. Вероятно, Руфус все здесь уже обыскал. Я же сделала это для личного спокойствия. Что бы ни планировал Вайят, куда бы они с Фином ни пошли, они старались не оставлять следов.

Руфус ждал на кухне и смотрел, как варится кофе. Две кружки стояли на столе рядом с пачками подсластителей. Я села на табурет и начала крутить в руке ближайшую ко мне красную керамическую кружку.

— Тоже ничего не нашла? — спросил он.

— Нет.

— Какие у тебя теперь планы?

Планы? — Я собираюсь вернуться в боевую форму. Мне нужно набрать вес, восстановить мышечную массу. Честно говоря, мне стоило тренироваться с тех пор, как я получила это тело, но у меня не было времени. Прошло почти два месяца с момента моего воскрешения. В это трудно поверить, поскольку половину этого времени я провела без сознания по разным причинам.

— Знаешь, Джина сообщила, что на прошлой неделе Тибальт тоже сказал, что ему нужно оставаться в боевой форме.

Я встретилась с карими глазами Руфуса. — Да?

— Она говорит, что он нашел себе занятие, чтобы отвлечься, но не признается ей, что это. На прошлой неделе она застряла с тремя новичками, так что почти не видится с ним.

— Тремя?

— Да, теперь выпускают новичков раньше и без обычной помпы и церемониала. — Читай между строк: без драк насмерть. — Поскольку потеряны несколько кураторов, все рабочие Триады получают дополнительных членов команды.

Неудивительно, что Джина и Майло выглядели такими напряженными. Я была рад за Тибальта, но и немного грустила за Джину. Они с Тибальтом были вместе четыре года. Всего за несколько недель она потеряла двух своих охотников и заменила их зелеными новичками. — Ты тоже делишься своей великой мудростью с новичками? — спросила я, не зная, как продолжить разговор.

— Я больше не куратор, Эви. И никогда им не буду.

— Что? — Я не ожидала этого. Да, он пока выбыл из строя, но это временно.

— Я больше никогда не смогу нормально ходить, поэтому бесполезен в поле, — сказал он без гнева в голосе, а со смирением.

Христос на крекере. — Но ты был куратором десять лет. Ты и Вайят были двумя из первых охотников в Триадах и основателями кураторов. Ты хорош в своей работе, Руфус. Ты можешь тренироваться…

— Нет, не могу. — Он схватил кофейник и покатил к столу, чтобы налить кофе. — Брасс не позволит мне. Но немного странно думать, что мы с Вайятом больше не являемся частью чего-то, что помогли создать.

— Странно?

— Ладно, это полный отстой.

Я подула на горячий кофе и вдохнула его насыщенный аромат. — Все разваливается, — пробормотала я.

— Что?

— Ничего. — Я размышляла об этом, потягивая обжигающую жидкость, благодарная за тепло в желудке и кофеиновую встряску. Руфус остался без работы. Тибальт, Феликс и я тоже. Вайят и Фин были… где-то.

Однажды Фин пришел ко мне, желая увидеть, как его люди — не только терианцы, но и все падшие — смогут ужиться вместе. Я поняла, что ему никогда не суждено увидеть, как терианцы присоединяются к Триадам. Он бы хотел, но Триады гнили изнутри. Они теряли членов направо и налево, распадались, предавали своих. Руфус и Вайят в состоянии обучить людей охоте, выслеживанию, ведению боя и убийству. Мы могли бы стать новой силой, с которой нужно считаться.