С отходом земель под руку Великого князя, для обустройства военных городков сюда маги земли понаехали. Они-то и выяснили, что золото по местным речкам отнюдь не равномерно распределено, и кое-где добывать его очень даже выгодно. Так и возник прииск Бахайский недалеко (относительно) от Ханки. Бахайский потому, что там недалеко курган древнего хана расположен, которого Бахаем звали. Если предания не врут, конечно.
Вот, судя по всему, почтенный Шилу на этот прииск и нацелился. Точнее, свою долю с него взять. А как? Это уж как получится. Большим отрядом границу пересекать, пограничники сразу бы заметили, а группами по два-три человека просочиться — никаких проблем. Но, все равно, непорядок. Соседи (а кто еще?) плохо сработали. Диверсанты от местных отличаются. То ли Шилу наемников на Юге набирал, то ли кто другой его именем прикрывается. Крестьяне думают, что, скорее, второе. Ну а где они золото взяли, это Малышенко должен в Ханке узнать.
Закончив, Петя устало откинулся на скамье. Ни магической энергии, ни обычных сил у него не осталось. Даже на то, чтобы разговор продолжить. Хотя узнать хотелось еще о многом. В частности, об опии. Но, не сейчас. Впрочем, Прохоров сам рассиживаться не пожелал, а сразу ретировался. Вроде, должен быть довольным. Поврежденная энергетическая система у него почти в норму пришла. Если по обычным меркам мерить. С семейством прокурора (Сула-Петровскими) Петя на уровне куда более мелких капилляров все вылизывал. Но тогда с унтером еще неделю возиться придется. Обойдется. В госпитале и такого бы делать не стали. Чай не косметический кабинет.
Еще через три дня вернулся Малышенко. И не один. Вместе с ним какой-то сборный отряд прибыл. Взвод солдат из Ханки и человек около пятидесяти какого-то пестрого состава, но тоже вооруженных. Тут и казаки были, и, видимо, отставники, и охотники, как из поселенцев, так и местных, и просто несколько молодых парней из вчерашних крестьян или даже горожан. В общем, сборная солянка какая-то.
Как выяснилось, это уже Петин знакомый (относительно знакомый — попутчик по поезду) Фрол Игнатьевич Карташов в срочном порядке дополнительную охрану на прииск нанял. Бахайский прииск, как оказалось, ему принадлежит.
Сам купец-золотопромышленник тоже приехал. К сожалению, не один. И речь не о нескольких слугах и приказчиках, что его сопровождали. С ним все три мага-стихийника их Ханки приехали. И если с Микулиным (магом земли) Петя был бы не прочь познакомиться, то из-за Шувалова ни к кому в этой компании подходить не стал. Ну его. Вряд ли что-нибудь реально плохое ему сделать может, но настроение испортит — только так. Впрочем, оно уже испортилось.
И стало еще хуже, когда Капитан свой погранотряд во внутреннем дворике построил и в присутствии гостей торжественно вручил награды. Прохоров и все три солдата из дозора по медали «За храбрость» получили. Плюс наградные. Но тут не только им, всему погранотряду выписали вместе с благодарностью командира дивизиона за хорошую службу.
А Пете — ничего. Кроме презрительного взгляда Шувалова, который его на построении, конечно, заметил. И выделил. Хорошо, только взглядом. И соседям про него что-то сказал. Не похоже, чтобы комплимент. Вознесенский (маг воздуха шестого разряда) поспешил рассмеяться. И тоже посмотрел на Петю. Неприятно посмотрел.
Что оставалось делать? Держать лицо. С несправедливостью Пете в жизни не в первый раз столкнулся, так что ничем эмоций не проявил. Но пометку в памяти сделал.
Но все-таки странно, что капитан про него ничего не сказал. Как будто его в том дозоре не было. А обещали… чего только не обещали. Самому, что ли, подойти, спросить? Нет, не стоит. Не до него Малышенко. Вокруг гостей как зайчик прыгает. Даже смотреть противно.
Хотя, нет. Не всех гостей. Только Карташова. К Шувалову и прочим даже не зама — Светлова, а самого младшего офицера погранотряда — прапорщика Жарова приставил. Неужели купец настолько большой человек? Хотя, если учесть, что и губернский прокурор с ним очень вежлив был, так и есть. Впрочем, Пете-то что с этого? Начальство о чем-то между собой беседует, до Пети никому дела нет. Даже Шувалову. Пусть и дальше так будет.
С этой оптимистической мыслью юноша отошел в сторону и собрался уже в свою секцию проскользнуть, но был неожиданно задержан подошедшим Прохоровым. Выглядел тот уже вполне здоровым. Проверять его «диагностикой» Петя не стал. И так понятно, что осложнений нет, а большего от него и не ждут. Вот и не надо себе лишнюю работу искать.
— Вы, ваше благородие, небось, думаете, что про вас забыли? Наш командир ничего не забывает. Представление на орден он вам написал. На себя — тоже. Вам Анну четвертую, себе — третьей. Ему до выслуги немного осталось, и так должны были дать, а тут такая оказия. Он и Светлова к третьему Станиславу представил. Но комендант не стал своей властью утверждать, отослал бумаги в Дальний.
Петю это известие оживило. Зря он, получается, о капитане плохо думал. Но все-таки:
— А своей властью комендант утвердить не мог?
Унтер немного замялся:
— Вам — мог. Анну четвертой степени отличившимся в бою дают. А вот третью Анну — уже за выслугу, а за этим в губернской канцелярии следят. Ну а комендант у нас, как бы сказать, человек осторожный. Медали выписал, а по ордену решили на заседании штаба за компанию в губернию представление послать. Шувалов предложил. И чего выступил? Вы же с ним из одной Академии…
— Ну, рассмотрят когда-нибудь. Мне тут еще больше месяца практику проходить.
— Не хотел бы расстраивать, но и врать не могу. Из губернии вполне могут отписать, мол, сами решайте. Так под сукно все и ляжет. Эх, надо было вас на солдатского Георгия представлять. Вы же пока не совсем офицер, а только кадет. Могли бы вас, как нижнего чина, представить. Но уж теперь не переделать.
Петя понимал, что унтер желает ему добра, но, все равно, расстроился. Получить Георгиевский крест было бы здорово. Большим уважением этот орден в народе пользуется. Отцу вот, по ранению пенсию дали, а крестом обделили. Очень тот об этом переживал.
Хотя, Петю, похоже, тоже только по губам мазнули. Хорошо хоть сам о себе немного позаботился. Хотя, знай он, как дело обернется, одним мешочком с золотым песком не ограничился бы.
Ладно, может, еще повезет. Хотя, лучше бы больше в перестрелки не встревать. То, что Петя кого-то лично ранил (или даже убил) как-то сильно его не впечатлило. Впрочем, он и не прямо в человека стрелял, а куда-то сквозь заросли, ориентируясь на магическое зрение. Вот никакого шока и не испытал. Или он черствый такой?
Поблагодарив Прохорова за честный рассказ, Петя все-таки пошел к себе. Лучше от этой суеты подальше держаться, а занятия у него свои есть — заклинания тренировать да качать хранилище медитациями.
Впрочем, планам на спокойную жизнь реализоваться не случилось. Уже вечером, причем довольно поздно, его вызвал к себе капитан.
Ситуация в его отсеке больше напоминала небольшой прием, чем рабочее совещание. В секции Малышенко, как выяснилось, имелся не только рабочий кабинет, но и гостиная. Обставленная мебелью явно местного ремесленного производства, но в европейском стиле. Кресла и диваны были сделаны из бамбука или сплетены из тростника, а для удобства прикрыты подушками. По виду — шелковыми, с вышитым на них растительным орнаментом. Похожие ткани, но попроще, продавались в лавке Куделина и стоили очень дорого. Даже жалко на такие садиться. Это Пете, который подобную роскошь в первый раз видел. Остальные сидели совершенно спокойно.
Стол (столешница была из инкрустированного дерева) был уставлен бутылками и закусками. Или даже вполне серьезной едой, тут Петя плохо разбирался. Местные повара все продукты крошили достаточно мелко, чтобы удобно было есть палочками без использования ножа, и раскладывали еду по небольшим плошкам. Определить, что внутри, по внешним признакам было невозможно. Могло быть и сладкое, и соленое, и мясное, и фруктовое, и горячее, и холодное. Петя знатоком чжурчжэньских блюд не являлся, кое-что успел попробовать из интереса в соседней деревне, но в основном питался из солдатских котлов, где готовили все больше обычные щи да каши. Почти обычные, так как крупа и овощи были местные, равно как и специи, но с такой экзотикой имели мало общего.
