— И на ком же вы это продемонстрировали? — Каким-то подозрительно ровным голосом спросил граф Пален.

— На них и продемонстрировал. Но вы не беспокойтесь. Небольшую шишку на лбу, которую господин Стасов набил, уронив голову на столешницу, я сразу же залечил. А господин Родзянка сам сильный целитель. С рассечением на виске легко без моей помощи справился. Он о ножку стола ударился, — зачем-то уточнил Петя.

— То есть вы хотите сказать, что уронили их превосходительств Стасова и Родзянку одного лицом на стол, а другого и вовсе под стол?

— Они сами упали. Я их только сознания лишил. Всего на пять минут.

Возникла какая-то нездоровая пауза, которую Петя решил прервать:

— Никаких претензий господа генералы не высказывали. Попросили только еще повторить на каком-то жандармском майоре. Имени не знаю, не представился. Но маг четвертого разряда. Свободно льдом оперирует. И еще одного рядового жандарма до кучи.

— Умеет молодой человек заводить друзей, — Неожиданно подал реплику Хилков.

— Да нет же, — забеспокоился Петя: — Никаких претензий высказано не было. Сказали, что прием у Государя завтра будет, и чтобы я рядом с Родзянкой и османскими магами держался. На случай, если все-таки что-нибудь учинить надумают. Османы, а не Иван Казимирович.

— Так! — Голос Палена-старшего не сулил ничего хорошего. Петя невольно сжался, но, оказалось, гнев был направлен не на него: — Почему я узнаю об этом только сейчас?! Кто у нас за гостиницу отвечает?! Вы где были, Пуговкин?!

— С вами, по вашему же приказанию.

— И никто в гостинице не счел нужным меня предупредить, что два генерала приватно с моим человеком беседуют?! Впрочем, с этим позже разберемся. Петр Григорьевич, перескажите еще раз, со всеми подробностями, что происходило у вас в номере.

Пришлось повторяться. Точнее, свои действия Петя более подробно излагать не стал. Не хотелось ему в своем «шаманстве» признаваться. Тем более, когда амулет у него Родзянка отобрал. Но слова Стасова воспроизвел более или менее точно. О том, что опричник с османами успел побеседовать, тоже сказал. Так что о полученных Виктором ранах был в курсе.

Про то, что османы предложили его, Петю, на Томы обменять, тоже говорить не стал. Шутка это была. Несерьезная. А то, вдруг, генерал-губернатору идея понравится?

Допрос продолжался часа два. Хилков вел себя на редкость спокойно, а вот Елизавета Константиновна подключилась. В результате раны любимого чада решили не замалчивать, наоборот, героически бороться, будучи раненным, и в конце концов победить — дорогого стоит.

Виктор все обсуждение промолчал. Но Петя с грустью сделал для себя вывод, что приятелями они теперь уже никогда не станут. В принципе, раньше тоже не были, но, похоже, сейчас юный граф чувствует себя униженным. И не простит это именно бывшему соученику. Хоть это и нелогично.

Нет, распределяться в Тьмутаракань после окончания Академии категорически не стоит.

Через два час допроса и еще часа обсуждения Петя был отпущен. Один. Все остальные остались еще о чем-то договариваться. Птахину было велено никуда из гостиницы не отлучаться и быть ко всему готовым с самого утра. За ним обязательно приедут. Когда? Как обстоятельства сложатся.

Вот назад Петю никто не повез, пришлось извозчика ловить. По парку (или все-таки саду) городской усадьбы Палена тоже не погулял. Лакей его сначала до дверей, потом до ворот проводил. И захлопнул за ним калитку. На местного «распорядителя» Петя тоже серьезного впечатления не произвел. Ну и шут с ним.

По дороге в гостиницу заехал в государственный банк. Разведал, можно ли, в случае чего, здесь облигации Самохваловых продать. Оказалось, можно. И даже по указанной на облигациях цене, но с комиссией в размере пяти процентов. По тому же курсу можно обменять эти облигации на государственные, но по тем платят только четыре процента годовых. Так что решил пока все оставить, как есть.

Ну а в гостинице весь вечер и часть ночи убил на написание рекомендательных писем на самого себя. Как итог практики. Несколько экземпляров пришлось делать, так как не знал, у кого подписывать будет. У генерал-губернатора Палена, адмирала Хилкова (чем черт не шутит?) или, может, у опричника Стасова? За подписью Родзянка тоже подготовил, немного другого содержания, все-таки тоже целитель, как и сам Птахин. Вставил рекомендацию опять допустить его до маготрона. Не факт, что сильно поможет, но хотя бы накопитель быстрее зарядит. Который на практике его очень сильно выручил.

Была мысль заготовить бумагу и за подписью Государя, но решил не наглеть. К тому же обычная гербовая бумага для таких писем явно неуместной будет.

Форму тоже, как мог, вычистил и нагладил.

В общем, к ожидаемому приему подготовился.

Только утром все пошло не совсем так, как он ожидал. То есть сначала все было нормально. Встал, помедитировал, привел себя в порядок с особой тщательностью. Мысленно повздыхал, что вода в гостинице только холодная, а он не огневик, греть ее не умеет. Но то, что он целитель, тоже хорошо. Мыться холодно, но хотя бы не заболеет.

Успел сходить позавтракать в кафе неподалеку от гостиницы. В самой гостинице почему-то не кормили. Возможно потому, что номера бесплатные?

Вернулся, переоделся в парадную форму, переколол орден (показалось, что чуть криво висел), причесался, обмахнул тряпочкой пряжку, пуговицы и сапоги (их — последними, тряпочка-то одна). В завершение Петя на себя даже заклинание «очищения» наложил. Оно, вообще-то, для дезинфекции используется, но почувствовал себя увереннее. Самовнушение, наверное.

В общем, в ожидании приема у Государя изрядно нервничал, хоть и старался себя не взвинчивать. О таком повороте судьбы он в Песте даже мечтать не мог.

Немного беспокоило, что сколько-нибудь точного времени отбытия ему никто не назначал. «За вами приедут». А кто? И когда? Вот зачем было эти лишние волнения устраивать?

Когда, наконец, в дверь его номера постучали, Петя испытал истинное облегчение.

За дверью оказалась уже знакомая ему тройка жандармов. Двух из которых он накануне на пол ронял, майора — даже дважды. А шаманского амулета у него больше нет. Есть, правда, кинжал с рукоятью, украшенной темляком ордена святой Анны 4-й степени, но это слишком радикальное оружие. После его использования разве что к османам бежать останется.

К счастью, никаких эксцессов не было. Смотрел майор на Петю явно без любви, но задирать не пытался. Кстати, оба жандарма при нем оказались не рядовыми, а унтерами, просто в прошлый раз кадет к их погонам не приглядывался, не до того было. А так даже немного неуютно стало, какого уровня у Стасова посыльные. То есть для генерала гонять майора — в порядке вещей. Но гонять майора за кадетом… Ну да ладно, не его это проблемы.

Немного беспокоил тот факт, что не было никаких известий от Палена. Хотя, похоже, при организации приема опричник главнее будет, так что лучше его слушаться.

Внизу ждала полностью закрытая карета. У Пети даже сердце екнуло, а ну как его не во дворец (который в двух шагах от гостиницы), а куда-нибудь на гауптвахту отвезут. А когда поездка оказалась долгой, так и вовсе сидеть спокойно себя заставлять пришлось. Впрочем, оказалось, что дворец у Великого князя не один (кто бы мог подумать!), и прием сегодня будет проходить в загородном «охотничьем домике», дабы подчеркнуть неофициальность мероприятия. В принципе, логично. Если Государь пожелал на пленных магов взглянуть, чрезмерного шума по этому поводу поднимать не стоит. Это — не победа в войне, а результат даже не совсем официальной стычки. А переговоры с османами только предстоят.

«Охотничий домик» оказался отнюдь не маленьким. И не одним. Целый комплекс двухэтажных зданий, соединенных галереями. Конюшни тоже почему-то двухэтажные. Или это просто окна в два ряда сделали, чтобы из стиля не выбиваться?

Подробно рассмотреть Пете не удалось, только пока ноги разминал, выйдя из кареты. Раньше сквозь шторки ничего видно не было. Подъехали они не к главному входу, где сейчас толкались кареты, суетились слуги и важно шествовали господа, а куда-то сбоку. Где у дверей, вместо рослых гвардейцев дежурили двое жандармов.