Петя взвыл и потребовал расписку.
— Не положено, — Невозмутимо отреагировал унтер: — Могу только протокол изъятия оформить.
После чего добавил доверительным голосом:
— Но я бы не советовал. Оформлять долго, понятых звать. Понятые-то не проблема, дежурные на каждом этаже есть («Ага, жандармы», — подумал Петя). Но ведь мне свой протокол по инстанции сдать придется. А «изъятие» всегда подразумевает попытку сокрытия…
Пришлось уступить.
Опять потянулись дни ожидания. Впрочем, кадет их провел с пользой. Сам от себя не ожидал, но над дипломом работал, как одержимый. Писал, переписывал. Переставлял местами листы, но через две недели сидения в гостинице у него была на руках аккуратно переплетенная (в столичной мастерской) книга больше ста листов объемом, заполненная ровными строчками каллиграфического текста с заглавными буквицами и даже с выполненными от руки иллюстрациями. В трех экземплярах (хотя требовалось только два — один сдать в Академию, второй себе — на память).
Иллюстрации вклеивал, так как прямо начисто рисовать не рискнул. И выполнил их очень качественно, рисовал Петя всегда неплохо. А то, что они сделаны пером, только придавало им большую схожесть с гравюрами. Кстати, это позволило до некоторой степени обойти запрет на приложения из артефактов. Нарисовал Петя не один барабанчик, но и все артефакты, что во время своего путешествия у шаманов видел.
В следующий раз жандармы пришли за Птахиным только через неделю. Даже — через восемь дней, если быть точным. На сей раз — втроем, с офицером во главе. Правда, всего поручиком. И доставили эти господа его в типичное казенное здание, в котором он еще ни разу не был. Но именно в нем оказался кабинет Стасова. Причем довольно роскошный кабинет. Большой, с четырьмя окнами по одной стене. В нишах противоположной — бронзовые статуи. Причем, похоже, одна из них была скульптурным портретом Государя. Остальные, видимо, его предков. Между статуй — картины в золоченых рамах на исторические темы (или еще какие, тут Петя был несилен). Тяжелая мебель, видимо, из карельской березы. В общем, интерьер больше соответствовал парадному залу дворца, чем месту для работы чиновника, пусть и генерала.
Кадет с интересом осматривался, когда еще такую красоту увидишь. Интересно, его сюда специально привезли, или Стасов тут до него особо важных гостей принимал (или после будет принимать). Глазел не стесняясь. Пусть генералы видят, что сумели произвести на провинциального мальчишку впечатление. Кстати, Стасов с Родзянкой опять были вместе. Скоро они у Птахина будут как единое целое ассоциироваться.
— Ну-с, Петр Григорьевич, — Заговорил Стасов на правах хозяина кабинета: — Прочитали мы с Иваном Казимировичем ваши материалы. Что могу сказать? Грамотно готовить справки вы совершенно не умеете. Даже странно. Чему вас в Академии учат? Такое впечатление, что у вас два разных документа между собой перемешены.
Сообщать о том, что именно так все и было, Петя не стал. Постеснялся.
— Но некоторые любопытные мысли все-таки есть. Задание вы провалили, но в наблюдательности вам не откажешь… — Его превосходительство сделал многозначительную паузу. Потом продолжил: — В общем, не знаю я, что с вами делать…
Петя стоял потупившись и молчал. А что на такое ответить можно? Хотя, его, вроде, и не спрашивали.
Эстафету подхватил Родзянка:
— Как целитель вы нам не интересны, а то, что умудрились шаманских способностей лишиться, вообще, никуда не годится. Абсолютно безответственно!
Тут Петя вскинулся и возмущенно посмотрел на генерала. Можно подумать, он своей волей к деду Магаде ехал. Но поперхнулся уже готовой было сорваться с языка фразой, так как опричник-целитель продолжил свои рассуждения на тему, о которой Птахину говорить не хотелось совершенно:
— Есть, конечно, слабая надежда, что утраченные способности со временем хотя бы частично восстановятся…
— Слишком эфемерная надежда, чтобы ее всерьез рассматривать, — не согласился с ним Стасов: — Хотя совсем ее не учитывать все-таки нельзя. Что-то желающих поступить к нам на службу шаманов до сих пор не было.
Генералы помолчали. Петя совсем поник под их осуждающими взглядами. Не то, чтобы очень сильно проникся их показным расстройством, но никак не реагировать на их слова он не мог. Еще разгневаются.
После некоторой паузы Стасов подолжил:
— Думал я вас к себе в опричную службу после Академии забрать, теперь не знаю. С одной стороны, вы ни с каким боярским родом не связаны, и за время обучения уже успели несколько раз отличиться. Как маг — средних способностей, но что-то в вас есть. Талант у вас какой-то «ухватистый» я бы сказал. Где бы вы ни оказались, умудряетесь влезть в сложную ситуацию и выйти из нее с прибытком. Да и необычными для кадета способностями вы обладаете. Или обладали…
Генерал ненадолго замолчал. Потом продолжил уже другим тоном:
— С другой стороны, вы не дисциплинированы, безответственны и слишком себе на уме. У вас очевидные пробелы в образовании и культуре и очень своеобразное понимание государевой службы. Взять хотя бы последний ваш визит к шаману. То, что вы вместо переговоров кинулись за каким-то его «огоньком», как вы пишете, я еще могу понять. Решили, что он вас испытывает. Но почему назад не спешили? Вместо этого привели людей купца к месторождению аметистов и торговались с ними о своей доле. В результате к вашему возвращению шаман успел уехать. Без вас. А если бы вы ответственно отнеслись к порученному делу, то смогли бы устроиться к нему в сопровождение. Тем более, что за ним целая толпа ульта потянулась.
Петя уныло смотрел себе под ноги. Откуда Стасов знает такие подробности да еще в такой трактовке? Не иначе, как Штепановский постарался. Всю вину за свой провал на кадета переложить пытается. Впрочем, на его месте Петя поступил бы так же. Чем это может грозить? Пожалуй, особо ни чем. Из Академии не выгонят, а распределение на престижное место и так не светит. Но это не повод для расстройства. Опричник верно заметил, свою выгоду можно в любом месте найти, если усилия приложить. Так что пусть и дальше воздух сотрясает. Надо только еще более расстроенный вид принять.
Генералы ругали его на два голоса еще долго. То есть не совсем, чтобы ругали, но осуждали. Читали ему мораль в стиле Левашова, каким должен быть настоящий слуга Государев.
— Их послушать, так за право служить надо еще и самому доплачивать, — думал Петя, продолжая сохранять покаянный вид: — То-то у Стасова кабинет такой «скромный». У тех истинных дворян и офицеров, которые на деньги внимания не обращают, этих денег куры не клюют.
— Хотя, наверное, есть люди, которым личная власть важнее достатка, — Пришла ему в голову еще одна мысль: — Были же святые, которые ходили в рубище, но при этом царей поучали. Впрочем, достаток при наличии власти обычно сам образуется.
Мысли был глубоко философские и Петю неожиданно увлекли. Вообще-то он к пустому умствованию был совершенно не склонен, но сейчас ничего другого ему не оставалось. Начнешь какие-нибудь планы строить или даже просто медитировать, выражение лица можно не удержать.
Но тут и генералам сотрясать воздух надоело, и Родзянка неожиданно подвел итог:
— Вы хоть понимаете, какую блестящую карьеру упустили?!
Неужели пронесло? «Блестящая карьера»! Цепной собаки, что ли? Спасибо, не надо.
Но тут Стасов повернулся к Родзянке:
— Все-таки у меня чувство, что совсем списывать Птахина со счетов еще рано. Во-первых, шаманские способности совершенно не изучены, и полностью исключить возможность их восстановления мы не можем. А во-вторых, даже такой неправильно оформленный отчет показывает, что не так уж Петр Григорьевич безнадежен. Вот только возиться с ним надо, чтобы подтянуть, а кто этим заниматься будет? Не мы же с вами.
И добавил уже, обращаясь к Пете:
— В общем, не обещаю, но если на вас придет заявка из нашего ведомства, не удивляйтесь. И постарайтесь быть ее достойным.
На душе заскребли кошки, но пришлось поклониться и рассыпаться в благодарностях. Но решил и характер проявить. Попросил расписку за изъятый у него барабанчик.
