Пете ни отдавать амулет, ни ехать куда бы то ни было не хотелось. Амулет просто жалко. Удобный он и полезный. А ехать? Просто как-то неправильно, что его таскают туда-сюда, даже его мнения не спрашивая. И ничего за это не предлагая. Вроде как, должен он. Кому и что он должен? Его, похоже, наградами обделить пытаются, амулет отобрать норовят, и это — неправильно.

Уперся рогом. Пока от Стасова своих перспектив не узнаю, никуда он не поедет. И амулет не отдаст. Его на службу к опричникам никто не определял, он, вообще-то кадет Академии. И ему скоро туда ехать надо, перерыв в занятиях на летнюю практику заканчивается.

Опричник же с балкона куда-то успел исчезнуть. Как Государь из зала вышел, так и он куда-то пропал. Возможно, как раз к Великому Князю и отправился.

Родзянка некоторое время побушевал, наорал на Петю, потом на Шипова, но тот был совершенно невозмутим:

— Надо подождать. Скоро вернется.

В результате убежал сам целитель. Ну и хорошо.

Впрочем, Стасова, все равно, пришлось ждать. Часа полтора. Все на том же балконе, где даже сесть было не на что. И где ничем не кормили, даже баснями. Шипов вести разговоры был совершенно не склонен, жандармы у дверей — тем более. В конце концов, Петя оперся на перила и стал медитировать.

Родзянко и Стасов вернулись вместе. Интересно, целитель опричника при возвращении последнего перехватил или откуда-то вытащил? Впрочем, не так уж и интересно. Главное, по дороге они договорились и явились по Петину душу.

— Заскучали, Петр Григорьевич? — Подозрительно ласково спросил Стасов: — Сейчас развлечетесь. На полном серьезе. Иван Казимирович уговорил показать вам нашу коллекцию шаманских амулетов. Ведь интересно же? Не положено вас в наши служебные помещения пускать, но может и польза быть, так что пропустят вас, в порядке исключения. Шипов вас проводит.

— Вы меня простите, Петр Васильевич, — Так просто уступать Пете не хотелось: — Я бы сейчас лучше поел. Здесь, как я понимаю, кормить не будут, а время уже не раннее.

Опричник рассмеялся:

— Эк вы, Петр Григорьевич, приземленно на мир смотрите! Хотя, обед — это, конечно, важно. Но не беспокойтесь. Никто вас сегодня в наше хранилище уже не пустит. Туда даже я вас просто так провести не могу, надо пропуск оформлять. Так что добавили вы бедному Шипову хлопот. Вы обедать пойдете, а он по кабинетам бегать, подписи собирать. Но если все будет благополучно, завтра часам к одиннадцати он за вами заедет.

И добавил, глянув на вскинувшегося Родзянку:

— За вами тоже, Иван Казимирович. На полчаса пораньше. Успеете?

— Амулет сейчас у Петра Григорьевича! — Наябедничал целитель.

— Да, ну тогда отдайте его сразу Шипову, чтобы завтра не забыть. Все равно, ему в той же комнате теперь храниться.

Поколебавшись немного, Петя вынул амулет, но из кулака сразу не выпустил:

— Петр Васильевич! Как я понял, Государь завтра на то же время к себе графа Палена пригласил. Я на той встрече точно не нужен?

— У вас и самомнение! Как-нибудь Государь со своим генерал-губернатором без вас свои вопросы решат.

Но Петя не отстал:

— Свои вопросы Николай Петрович, скорее всего, решит. А вот про себя я пока ничего не слышал. Все-таки в блокаде Томы и захвате османских магов я самое непосредственное участие принимал. И Государю об этом, как я понял, известно. Всех, кого Пален сегодня с собой привел, явно к каким-нибудь орденам представят. Меня он тоже звал, но, по вашему распоряжению, я другими делами занимался. Не хотелось бы из-за этого без награды остаться.

Опричник некоторое время помолчал. Потом пристально посмотрел на Петю:

— Хорошо. Завтра я на том же чаепитии у Государя буду. Так и быть, напомню о вас, если Пален забудет.

Петя поклонился и рассыпался в благодарностях, хотя никакой благодарности не ощущал. С этими господами все свое законное с боем выбивать приходится. И амулет отбирают.

Подавив вздох, Петя протянул амулет Шипову и опустил в его раскрытую ладонь.

Родзянка, кажется, был недоволен, но главным здесь был все-таки не он. Хоть и сам генерал.

— Да, Иван Казимирович, — Петя решил сменить тему: — А как там дела с Владимиром Васильевичем обернулись? Быстро в себя пришел?

Целитель недовольно тряхнул головой:

— Что ему будет? Почти сразу очухался. Хорошо хоть, поверил, что у него ни с того, ни с сего голова закружилась. И перепугался. Так что домой под присмотр лично ему преданных целителей уехал без звука. Теперь, поди, неделю из их кабинетов вылезать не будет. Он человек мнительный.

Стасов тоже одобрительно покивал головой и вышел. Родзянка поколебался, пойти ли следом или остаться с Шиповым и амулетом. Выбрал второе.

— Нас отсюда увезут, или надо экипаж вызывать? — Задал он беспокоивший и Петю вопрос.

— Прошу прощения. Отвезут, конечно. Если вас здесь больше ничего не держит, можно прямо сейчас.

Петя попросил высадить его по дороге. Не очень далеко от гостиницы, но и не в казенном квартале. Захотелось, если не напиться, то хотя бы наесться от пуза вкусным. Желательно из народной кухни. Вот и вылез у заведения с вывеской «Трактир».

На следующий день Шипов, как и было обещано, заехал за Петей к одиннадцати часам. Один. На вопрос: «А как же Родзянка?» ответил, что тот с утра уже в хранилище. Что там смотрит, точнее, увидеть может, непонятно, но это его дело. Петя был с этим полностью согласен.

Ехать далеко не пришлось. Вполне можно было и пешком дойти. Разве что перед экипажем ворота сами разъехались, никаких охранников Петя не заметил. Не факт, что и пешеходов бы так впустили. Хотя, наверное, для них есть дверь, а не ворота.

При входе в здание со двора дверь тоже была, и охранялась (изнутри) аж тремя жандармами. Впрочем, Шипова они приветствовали, как старого знакомого, и препятствий проходу не чинили. Но когда, пройдя коридор, они стали спускаться вниз по почему-то плохо освещенной лестнице, проверять их стали на каждом этаже. Шипов, как достал из-за пазухи две бумаги (одну сложенную, а другую свернутую трубочкой), так больше их не убирал.

Но, ничего. Минут за десять на три этажа спустились, а дальше уже было некуда. Снова коридор, и за ним железная дверь. Ее даже не декорировали деревяшками под обычную. Случайные люди тут ходить не должны.

В двери открылось крохотное окошечко, и бумаги пришлось просовывать уже туда.

— Зачем такие сложности? — Не понял Петя: — Насколько я понял, шаманскими амулетами у вас никто пользоваться не умеет?

Шипов посмотрел на него хитрой усмешкой:

— А кто вам сказал, что там только шаманские амулеты? Может, там и государственная казна хранится?

Насчет казны, Петя не поверил. Маловероятно. Хотя, все может быть. По крайней мере, собственные фонды опричники хранить здесь вполне могут.

Выяснить не удалось. За дверью оказался еще один коридор, но им почти сразу пришлось свернуть в дверь по правой стене. Обычной. За ней была небольшая прихожая с охранником, но документы тот глянул чисто для проформы. Так что точно, не эти амулеты тут основное сокровище.

А дальше была еще одна комната со стеллажами вдоль стен, столиком с четырьмя стульями посредине и грустным Родзянкой, сидящем на одном из стульев. Перед ним на столе стояло несколько коробок, в каждой из которых лежало по амулету и небольшой тетради, видимо, с его описанием.

— Добрались, наконец, — Сказал он вместо приветствия: — Вот, Птахин, я вам буду передавать по одному амулеты, а вы посмотрите, можете ли их запустить.

Принципиальных возражений у Пети не было, и он сел рядом.

Через час оказалось, что амулетов в комнате хранилось не так уж много, десятка три. Причем почти все они на Петины потуги не откликались. Прямо как амулеты Ульратачи, кроме того, что он украл. Наверное, какая-то привязка была осуществлена к их бывшим владельцам. В том, что все эти предметы (а здесь были и перстни, и браслеты, и бусы, и кинжалы, и просто костяные пластинки, и кожаных пара наручей, и даже одна шапка) как-то связаны с шаманской магией, он чувствовал. Но сделать ничего не мог. Как эта привязка снимается (или осуществляется) Петя не знал.