Мари показалось, что со стороны Варина было некрасиво вмешиваться во что-то столь важное для людей, но отец так светился от радости, что у нее не осталось сомнений — он действительно считает, что поступил правильно.

— Я попытался ее поцеловать, — продолжил Варин, — но она сказала, что позволит мне украсть ее поцелуй только после свадьбы. У меня тогда не было ничего, кроме имени и нескольких монет в кармане, но ради нее я готов был всё изменить. Дать ей больше. После той ночи я нашел кузнеца и нанялся к нему, а через год женился на твоей маме. Ну и совсем скоро к нам присоединилась ты.

Мари никогда не слышала историю знакомства родителей в изложении отца. Эта версия немного отличалась от той, что рассказывала Амалия, и Мари, кажется, понимала, почему. Во всем, кроме выбора мужа, ее мать была правильной и мудрой, а тут, похоже, пошла наперекор родителям и вряд ли бы хотела, чтобы дочь повторила ее путь.

— Твоя мама, Мари, всегда прощала меня, если я спотыкался. Ты очень похожа на нее.

— Спасибо, отец, — пробормотала Мари.

Что ж. При всех его недостатках, Варин хотя бы искренне любил ее мать. Во многих семьях даже этого нет.

Шум возбужденной толпы вырвал ее размышлений, и сердце Мари забилось быстрее, когда они вышли на главную городскую площадь. Казалось, что вокруг небольшой трибуны, установленной в центре, собрались вообще все жители Валда. Там стоял Отто, а рядом с ним — Айзек и еще несколько управленцев. Бургомистр готовился произнести речь.

— Ну же, не стесняйся, — подтолкнул Варин дочь. — Брось ленточку в ведро!

Он продолжал ей нежно улыбаться, и она кивнула. Сделала так, как он сказал, стараясь не обращать внимания на испуганный взгляд женщины, державшей ведерко с лентами.

Слишком поздно до Мари дошло, что она могла бы вышить не свое имя. Тогда, даже если ее вытянут, не пришлось бы позориться на весь город. Но имя уже на ленте, а та в ведерке, так что ничего не поделаешь.

Варин сиял от восторга, когда Мари вернулась к нему. А она убеждала себя, что там полно других лент, так что, ее точно не выберут Летней девой. Всё будет в порядке. Нужно просто пережить праздник.

— Добрый вечер! — крикнул Отто, давая сигнал началу церемонии. — Рад видеть вас на празднике Осени! Меня зовут Отто, я бургомистр этого города!

Мари ухмыльнулась этому фарсу. Кому он представляется? В толпе все лица были более-менее знакомыми, а самые новые люди в Валде — это она и Варин. Единственные, кто по какой-то причине мог не знать имя Отто — это торговцы.

— Вы уже знаете, что сегодня мы выберем Летнюю деву, которая украсит наш следующий праздник, — продолжал вещать Отто. — Каждая девушка, которая пожелала принять участие в конкурсе, уже закинула свою ленту в ведро. Та, чью ленту мы вытянем первой и будет Летней девой! И она откроет наш сегодняшний вечер своим танцем с Гансом Ландомом — победителем в стрельбе из лука.

Маленьких глаз Отто почти не было видно на пухлом лице, но весь его образ переполняла гордость и чувство собственной важности.

— Ганс, ты готов?

Отто указал высокому широкоплечему юноше на ведерко с лентами. Тот кивнул и вытащил темно-синюю. Мари не могла разглядеть, что именно на ней вышито, но мысленно молилась Создателю, чтобы у какой-нибудь другой девушки оказалась лента такого же цвета, как у нее.

Ганс протянул ленту бургомистру и тот открыл рот, чтобы зачитать имя Летней девы вслух, но осекся. Даже в тусклом свете Мари увидела, как Отто побледнел.

— Выбери другую, — пробормотал он Гансу.

Недостаточно тихо, чтобы это не достигло ушей Варина.

— Эй! — возмущенно прогремел он. — Этот парень вытащил ленту моей дочери! Почему ты заставляешь его тянуть еще раз?

— Отец, всё в порядке… — попыталась остановить его Мари, но Варин уже подскочил к трибуне.

Он выхватил синюю ленточку из рук бургомистра и принялся размахивать ею перед собравшимися.

— Имя на первой вытянутой ленте — это имя Летней девы! И это моя Мари!

Он медленно окидывал взглядом толпу, ожидая увидеть поддержку, но они молчали и опускали глаза. Стыд и страх стянулись в животе Мари тугим узлом, и она захотела спрятаться, но не знала, куда бежать.

Ярость расцвела на лице Варина. Сама Мари уже давно смирилась со своей ролью городского изгоя, но отец, похоже, только теперь осознал, о чем именно она толковала ему всё это время.

Его не поддержали даже те, с кем он регулярно выпивал в таверне. Повернувшись к бургомистру, Варин потряс лентой у него под носом.

— Моя дочь была права на ваш счет! Вы все свихнулись, если считаете, что это правильно! Я думал, что это смерть матери на ней так сказалась, но теперь вижу — Мари была права! Я этого не потерплю! Дочь, пойдем отсюда! Мы уезжаем!

Они покидали площадь под глухой ропот толпы. Мари пришлось почти бежать, чтобы поспевать за Варином. Она была на грани головокружения, когда они добрались до дома, и отец в ярости принялся сгребать их вещи в одну кучу.

— Куда мы едем? — спросила запыхавшаяся Мари.

И тут же испугалась, что спугнула его этим вопрос. Вдруг он передумает?

Варин остановился и выдохнул.

— Вернемся к твоим дедушке и бабушке, — сказал он. — Я хорошо потрудился, чтобы сделать несчастной. Тебе нужна женская рука, пока ты растешь.

Он повернулся и одарил ее взглядом, полным раскаяния. Мари в радостным писком бросилась отцу на шею. Он обнял ее в ответ — сначала робко, а потом его хватка стала крепче.

— Ты гораздо мудрее своего старика, Мари. Мама бы гордилась тобой сегодня.

На ее глаза навернулись слезы. Варин легонько оттолкнул ее, чтобы заглянуть ей в лицо.

— И я не только про твою красоту. Ты держалась с достоинством, пока они причиняли тебе боль. Я серьезно. Твоя мама была бы так горда.

Мари потребовалось время, чтобы обрести голос и остановить подступающий к горлу ком.

— А когда мы поедем?

— Сейчас! — воскликнул Варин. — Мне самому уже осточертел этот город.

Но вдалеке послышался волчий вой, который заставил его усмирить негодование.

— Хотя, давай утром. Неплохо было бы выспаться перед дорогой.

Мари кивнула и помогла отцу собрать вещи. Достала из шкафчика на кухне несколько новых тарелок, которыми они успели разжиться в Валде. Пока они складывали вещи в мешки, Мари поймала себя на мысли, что она… Она была вовсе не так счастлива отъезду, как бы ей хотелось.

Нет, идея вернуться к бабушке и дедушке приводила ее в восторг, но было кое-что, что мешало счастью окутать ее с головой. Улыбающееся лицо Курта стояло у нее перед глазами и не давало покоя до тех самых пор, пока она не легла в кровать.

Если бы они уехали в прошлом году, она всего лишь рассталась бы с другом. Но Курт — не просто друг. Он сохранял ей жизнь всю зиму, нарушая запрет отца показываться в Валде. И он обещал защищать ее от опасностей, природу которых она сама не вполне понимала.

А еще он пробудил в ней чувства, которые она никогда прежде не испытывала ни к одному мальчику. Иногда, когда они стояли на опушке леса, она ловила себя на том, что смотрит на его губы. Тонкие и слегка обветренные. Более того, пару раз она заметила, как его взгляд опускался к ее собственным губам. В такие моменты ее щеки наливались краской, и она спешила поскорее сбежать домой.

Курт подарил ей радость этом месте без солнца, и нельзя уезжать, даже не попрощавшись с ним. К тому же, Мари всё еще помнила об обещании, которое они дали друг другу — уйти отсюда и исследовать мир вместе.

Они уезжают с рассветом, а Курт так рано точно не придет — ни на опушку, ни к водопаду. Но она может быстренько сбегать и оставить ему письмо, что бы он знал, куда она пропала.

Когда Варин уснул, Мари достала перо, полувысохшие чернила и кусочек бумаги из своей дорожной сумки. Она редко использовала письменные принадлежности, которые подарила ей бабушка, и чуть не испугалась, что успела разучиться писать, но навык всё-таки не был утерян.

Мари тщательно подбирала слова, рассказывая Курту обо всем, что случилось на празднике. Пока она писала, она и вновь и вновь благодарила Создателя за то, что Курт умел читать.